***
Рыцари Рэдклифа держали оборону у подножия форта, но их ощутимо теснили. Высоко над головой сияли вспышки магии и пламени архидемона. Откинув щитом плетущего заклинание эмиссара порождений, Алистер вскинул руку с мечом, приказывая прорвавшимся с ним солдатам атаковать. — Где Эамон? — под шум набравшего новую силу боя крикнул Алистер, обращаясь к ближайшему рыцарю. Тот без слов указал наверх. Алистер кивнул, принимая на щит удар булавы гарлока. Но не успел контратаковать, как плеснувший сбоку жар заставил отшатнуться в сторону. Ряды порождений тьмы существенно прорядились — в свалку вступили подоспевшие маги. — Кажется, моя ученица уже приняла свой бой, — небрежным взмахом посоха обратив рванувшего на него генлока в лед, заметил Ирвинг. — Как и другие маги, — подтвердил Алистер, отступая ко входу в форт. — Ваше величество позволит его сопровождать? — Почту за честь, первый чародей. Эамон, с трудом сдерживающий наседающий на него отряд, появлению Алистера не обрадовался. — Тебе не место здесь! — рявкнул он в секунды передышки. — Ты нужен Ферелдену живым! — Я не собираюсь гибнуть в этой битве, — отрезал Алистер. — Но здесь сейчас может понадобиться каждый страж. — Ты покинул орден! Алистер обернулся на с грохотом опустившегося на верхнюю площадку архидемона. — Из него нельзя уйти до конца. А если мы не победим сейчас, царствовать мне будет не над чем. С Архидемоном, впрочем, справились и без него. «Сдается мне, — думал он, поднимаясь с явным трудом, — стражи могут умирать не столько от духа этой твари, сколько от падения с высоты после ее умерщвления». Но, кажется, обошлось, и взрывом никого из победителей не скинуло с крыши форта. — Стар я все-таки для такого, — проворчал Эамон, встал, опираясь на меч и руку Алистера. — Неужто закончилось? Алистер обернулся на распластанную тушу дракона. Кажется, действительно закончилось. От взгляда на Амелл, осевшую возле головы архидемона, но не выпустившую из тонких рук рукоять тяжелого меча, накатил страх. Он поторопился вперед, думая, что если ритуал не сработал, он найдет и собственноручно казнит болотную ведьму. Зевран и Лелиана застыли в десятке шагов от стража, не решаясь приблизиться, и встретили Алистера одинаковыми, полными страха и надежды взглядами. Зато проклятый Логейн уже опустился рядом с Амелл на одно колено, осторожно разжимая ее застывшие пальцы. Уложил на заляпанный кровью — темной и алой вперемешку — пол, снял перчатки. Алистер замер за его спиной, вглядываясь в бледное лицо магички. Его и раньше нельзя было назвать румяным и полным жизни, но сейчас его оставил последний цвет. — Она погибла? — глухо спросила подошедшая Лелиана, уронила лук и опустилась на колени рядом с подругой. Наконец справившийся с доспехом Логейн коснулся пальцами ее шеи, нахмурился. — Нет, сердце бьется, — сообщил он, и на мгновение в его голосе Алистеру почудилось не то удивление, не то — восхищение. — Невозможно, если Риордан говорил правду, но она жива. За спиной рвано вздохнул Зевран и тут же рассмеялся. Алистер закрыл глаза, усмехнулся. Морриган не лгала, а что сказать Амелл, он еще придумает.***
— Долго же ты спала, — мягкий голос Винн приходит вслед за тем, как возвращается ощущение собственного тела. Болит так, сломана каждая кость, вывернут каждый сустав, но только в первые мгновения. Солона открывает глаза, поворачивает голову, глядя на Винн. С трудом разлепляет пересохшие губы, а целительница понимающе кивает и тянется за кубком. — Я жива? — хрипло спрашивает Солона, с трудом, но приподнимаясь на постели. Кости все же целы, и ей почти удается сесть, когда ладонь Винн непреклонно укладывает ее обратно. — Жива, хотя Логейн все еще недоумевает, почему. — Я его понимаю, — соглашается Солона, послушно делает глоток из поднесенного к губам кубка. — Зато король улыбается уж слишком многозначительно. Как ни удивительно, он, похоже, знает куда больше вас, — Винн улыбается. — Расспросишь его при случае, заодно и помиритесь. — Мы не ссорились, — возражает Солона тихо, закрывает глаза. Тело болит, и это после прошедшего боя нормально. А вот внутри — пусто и холодно, как в склепе. Там, где была цель — теперь саднящая пустота, а больше там и до того ничего не было. Все вычерпано до дна, все вложено в последний удар и то, что было сделано ради него. Солона не хочет открывать глаза. Не хочет видеть мир, оставшийся после ее победы. И не знает, куда в этом отвоеванном мире ей идти дальше. — Скоро праздник, — говорит Винн откуда-то издалека, словно из-за завесы, и касается плеча. — Многие хотят увидеть свою героиню. Солона с трудом проталкивает вставший поперек горла ком, отворачивает лицо, закусывая губы. Глаза противно щиплет, перед ними плывут, как осколки снов в тени, лица. Тех, кого она обрекла на смерть, тех, кому не помогла, тех, кого вопреки всему оставила жить. На ее руках кровь, не та, темная и ядовитая, чей отвратительный вкус остался на губах с момента посвящения — алая. Все, что она могла сделать, чтобы забыть об этом, смыть ее навсегда — умереть там, с мечом в руках, в единственном имевшем смысл бою. Если она не смогла и этого, какая же из нее, к демонам, героиня?..