Яблочный тарт

      Мы ехали в метро, когда мне жутко захотелось кофе и пирог с яблоком. Не зная как в шумном вагоне донести до Юнги свое нестерпимое желание, я потянул его за рукав куртки и жестами показал, что пью кофе. Точнее мне казалось, что показал я именно это. Но, кажется, Юнги меня совсем не понял, потому что на его лице читалось такое милое недоумение и растерянность, что я невольно улыбнулся и пихнул его легонько локтем в бок.       Когда поезд остановился, я предпринял еще одну попытку достучаться до хена. Голос меня еще до конца не слушался, все же воспаление — страшное дело, поэтому я как мог прохрипел что-то о кофе и пирогах. На этот раз на лице Юнги расцвела легкая улыбка понимания. Он тихонько сжал мои до сих пор холодные пальцы и ободряюще провел большими пальцами по ладони, медленно вырисовывая какой-то узор. Сердце гулко забилось в груди. Как все-таки приятно, когда есть тот, кто греет твои руки зимой. Как хорошо, что у меня есть этот “тот, кто…”       Эскалатор поднимался ужасающе медленно. У меня внутри все сжималось от предвкушения новогодних вкусностей. В нашем районе было не так много мест, где можно и кофе попить, и десерт съесть. Так что выбор был достаточно скромным: всего две кофейни и булочная. Перед самым выходом в город Юнги тормознул меня и заставил обмотаться снятым в метро шарфом. Так же надвинул шапку мне до самых глаз, даже завязал шнурки на ее "ушах", которые, правда, почти сразу же развязались. Он переплел наши пальцы и спрятал их в своих безразмерных карманах оранжевого пуховика.       До булочной, выбор на которую пал из-за близкого расположения, мы еле дошли из-за того, что постоянно подвисали где-то и рассматривали падающие с неба огромные резные снежинки. Внутри нас ждал такой привычный запах выпечки и кофе. Только почти сразу же на меня навалился груз разочарования — все места в и так никогда не отличающейся вместимостью булочной были заняты.       Юнги всегда чутко чувствовал мое настроение, поэтому тут же невозмутимо потянул меня к кассе, около которой образовалась небольшая очередь. Потом упрямо заставил выбрать десерт и, дождавшись нашей очереди, продиктовал заказ милой девушке в форменном фартуке. Через пару минут мне в руки впихнули стаканчики с кофе и коробку с десертами и все с тем же невозмутимым лицом вывели на улицу.       — А саха… — начал было я своим скрипучим нечто, но почти сразу меня заставили замолчать мимолетным поцелуем-бабочкой.       — Пока ты был в прострации, я успел добавить в твой капучино два пакетика сахара, размешать и посыпать корицей, — с нескрываемым удовольствием просветил меня Мин, счастливо щуря глаза и напрашиваясь на ласку.       Благодарность не заставила себя ждать, и вскоре все лицо Юнги было покрыто невесомыми поцелуями, а после композицию завершил такой же легкий, но от этого не менее ценный, поцелуй в чуть влажные губы, которые так и манили своей притягательностью.       — Хей, кролик, кофе остынет, — теплые ладони коснулись щек, приводя в чувство. Ведь я так и стоял, счастливо смотря в сверкающие глаза моего личного чуда.       — Эй! Почему это я кролик? — возмущенно просипел я, когда смысл сказанных слов дошел до моего впавшего в эйфорию мозга, но мои щеки все так же были в плену заботливых рук, поэтому возмущения потонули в хриплом смехе Юнги.       — Потому что у тебя есть уши, Тэ, — продолжая хихикать, встал на защиту нового прозвища хен и для убедительности даже подергал “уши” моей шапки.       — У меня в заложниках наш кофе, так что я устанавливаю правила, — все так же тихо пробормотал я, заливаясь румянцем, но при этом стараясь как можно более грозно размахивать картонной подставкой с кофе.       Вместо ответа у меня забрали коробку с пирожными, тут же принимаясь ее распечатывать. Я с ужасом смотрел как мой яблочный тарт покрывается снегом, а Юнги уплетает свой классический чизкейк даже не посмотрев в сторону кофе.       — Эй! — мой возмущенный вопль не привлек внимание жующего вредины, поэтому мне пришлось действовать: решительно выхватив свой капучино, я сделал быстрый глоток. О чем тут же пожалел. Кофе был горячим. Даже слишком.       — Тэхен! — взволнованный голос Юнги прорезал звенящую тишину и я, наконец, вдохнул. Горло саднило — все же было повреждено длительной болезнью, а язык неприятно жгло. — Ну вот что ты за недоразумение такое! Он же горячий!       Юнги притянул меня в объятия, забыв и о кофе, который теперь украшал собой белоснежный асфальт, и о зажатых в руке пирожных. Хен успокаивающе похлопывал меня по спине, а я зарылся носом в его мягкий воротник свитера никогда не скрытый воротом куртки, потихоньку приходя в себя. Эмоции всегда были для меня важнее. Они — мой ориентир. Разум всегда проигрывает в схватке с ними, за что в итоге платится мой многострадальный организм. Только-только оклемавшись от затянувшейся болезни, я снова травмировал свое горло из-за того, что не хотел уступать Юнги. Ну вот айщ… Что за дурачок. Еще и кофе хена разлил...       — Х-хен… — тихо пробормотал я, чуть отстраняясь, — давай доедим…       — Дурачок… Горло же… — в унисон мне — таким же еле слышным голосом проговорил Юнги.       — Я не откажусь от тарта!.. — упрямства мне было не занимать.       Я отстранился первым, забрал коробку с непонятно как уцелевшими пирожными из рук Мина и откусил кусочек от ставшего снежным яблочного тарта. Юнги зачарованно наблюдал за мной какое-то время, но поняв, что все со мной хорошо, забрал свой кусок и, так же не произнеся ни слова, доел чизкейк.       После небольшой трапезы мы как два дурачка просто стояли и смотрели друг на друга. Снег все падал и падал, а мы все продолжали стоять, завороженно рассматривая, запоминая, впитывая каждую секунду такого важного для нас момента.       Первым отмер как ни странно Юнги, он, забрав у меня теперь уже не нужную никому коробку и подобрав стаканчики, поплелся к мусорке, чтобы выкинуть их. Но не успел он направиться обратно, как я налетел на него, негласно прося покататься на спине. Зимой, в куртках, это было крайне неудобно делать, но хен никогда не отказывал мне. Так что меня пронесли на “сильной и могучей” спине прямо до елки, которая каждый год появлялась около огромной библиотеки. Я даже не заметил когда мы успели к ней подойти, но это было и не важно. Важными были сцепленные руки и нежные взгляды, которые можно было подарить и принять только от одного человека. Для меня этим человеком является Юнги. И я никогда не устану благодарить его за это. А пролитый кофе... Ну что ж, я всегда приносил неудачи стаканчикам с этим бодрящим напитком, так что им не привыкать. Все равно ничего вкуснее губ Юнги я не встречал.