Единственная слабость

В их мире у каждого есть своя половинка. Половинка, боль которой передается и тебе, становясь твоей собственной болью. Все травмы твоей половинки ты переживаешь точно так же, как она, разделяя все ее страдания. У Айзена Соуске нет второй половинки, и этим он гордится. Считает любовь — слабостью, а чувства — всего лишь ненужными помехами на пути к власти. Айзену не хочется любви — и поэтому ему не нравится то, какими восторженными глазами на него смотрит его лейтенант. Хинамори Момо на самом деле его не любит, но не понимает этого — и не хочет понимать. Айзен-то знает, что Момо тянется к нему скорее как к учителю или некому божеству (какая ирония!), но не как к мужчине. Сам Айзен уж точно не видит женщину в этой хрупкой девочке-подростке, но принимает ее знаки внимания вроде собственноручно испеченного печенья к чаю и дает прочитать книги, которые нравятся ему самому. Улыбается в ответ на ее улыбки, гладит ее мягкие волосы, накрывает пледом ее хрупкие плечи, когда она засыпает за столом, разбирая отчеты. Заботится о ней и принимает ее заботу о нем. Хорошая она девочка, Хинамори Момо. На самом деле хорошая. Светлая и теплая, как маленькое солнышко… …жаль, что ей придется умереть. Жаль, что ему придется собственноручно ее убить, и эти яркие глаза потухнут, а звонкий голосок больше никогда не назовет его «Айзен-тайчо». Жаль срывать такой нежный и прекрасный цветок, сминать это чистое и невинное создание в грязных от чужой крови пальцах. Жаль — но необходимо. Она совсем не нужна Айзену. Более того — она пугает его, заставляя чувствовать то, чего не должны чувствовать Боги, одним из которых он хочет стать. Айзен волнуется за Момо. Думает, что она скажет о книге, которую он дал ей. Отрабатывает с ней кидо, обучая сложным приемам, которые не проходили в Академии. Учит каллиграфии и хвалит ее успехи, ловя себя на том, что действительно гордится своим лейтенантом. Айзену интересно, кто ее вторая половинка, но он никогда не спрашивает. Возможно, что это — Хицугая Тоширо, юный гений и друг детства Момо. Возможно, Кира Изуру, верный лейтенант Гина, который всегда заливается густым румянцем при виде Хинамори. Возможно, кто-то другой — симпатичную и дружелюбную Момо все любят и уважают, а некоторые юноши провожают ее заинтересованными взглядами, в то время, как она этого даже не замечает, спеша к своему капитану. Но у самого Айзена Соуске второй половинки нет, и потому он не свернет со своего пути, поддавшись слабости. У Богов нет слабостей, равно как и фаворитов. Боги либо любят всех одинаково, либо не любят никого, кроме Себя. Поэтому Айзен позволяет Хинамори найти его в Совете-46, где все еще лежат мертвые тела чиновников. Она так счастлива видеть его живым, что ему становится противно — в частности противно от себя самого и того, что он решил сделать — она ведь так верит в него. Айзен обнимает плачущую Момо, прижимая к своей груди, в последний раз гладит ее волосы, говорит какую-то чушь вроде «бедняжка, ты так исхудала», как и полагается доброму капитану, маску которого он носил все это время… — Спасибо, Хинамори, — говорит Айзен. — И… прощай. Время настало. Вряд ли девушка заметила, как он выхватил клинок — и вот уже лезвие Кьёки Суйгецу насквозь пронзает хрупкое тело… Айзен содрогается от боли, внезапно пронзившей его собственную грудь. Задыхается от изумления, пока Момо так же испуганно и неверяще смотрит на своего обожаемого капитана. Она вряд ли выживет — от таких травм не выживают. Айзен бил наверняка. Вот только ему тоже очень больно, и его травма точно так же несовместима с жизнью. И они с Момо падают на пол вместе, цепляясь друг за друга в каком-то безумном исступлении, граничащем с агонией. Их кровь смешивается, и боль одной становится болью другого. Сейчас они — одно. Руками Момо Айзен пытается зажать рану на своей груди. Горлом Момо хрипит, губами Момо ловит такой желанный и недоступный воздух, глазами Момо видит сталь своего выпущенного из руки клинка… Айзен Соуске думал, что все предвидел и все учел, думал, что у его плана нет огрехов, думал, что не может допустить ошибки… Но Айзен Соуске и не подозревал, что у него все же есть вторая половинка. Его единственная слабость.