Merry Christmas, Mr. Monaghan

Иногда Монахэн ловит себя на странной мысли: а как бы его работу оценил сам Джокер, будь он реален? Интересно, наверное, услышать мнение того, чей образ тебе выпала честь воплотить на экране. Тем более, его уже не раз интерпретировали другие актеры — ему было бы, с чем сравнивать. Глупости, конечно, но все равно интересно. В сочельник Кэмерон собирается вернуться в Лос-Анджелес, планируя встретить рождество дома, с Пейтон. Зима нынче теплая выдалась, может, есть смысл поехать за город с друзьями, покататься на лыжах и оторваться, как и положено молодежи. Но в этот раз Кэм как-то не в настроении. Ему хочется уюта, домашней пищи, объятий у камина и горячего шоколада. Люди не ценят подобные моменты, пока у них это не отнимут или пока они не станут сентиментальными стариками. И это как-то даже неправильно, ведь подобное столь ценно именно за счет своей простоты. Кэм знает это и не хочет упускать шанс насладиться такими моментами сполна. До того, как улететь домой, он решает еще пару дней побыть в Нью-Йорке, чтобы купить подарки Пейтон, маме, коллегам по сериалу и т.д. Хотя обычно он уезжает сразу после того, как заканчивает сниматься: как ни странно, «Готэм», пусть и доставляет ему искреннее удовольствие, но все же умудряется отнимать у него немало сил. Видимо, все-таки есть нечто такое в его роли, что действительно по неосторожности может и с ума свести. И не то что бы его это пугало, даже наоборот: он обожает Джерома, и за возможность сыграть такого персонажа он безгранично благодарен судьбе. Но когда родные говорят, даже после окончания съемок: «Ты смеешься как он…», «У тебя улыбка как у него…» — Кэмерона это забавляет, но при этом беспокоит. Вдруг он сойдет с ума? Да нет, бред это все. Вживаться в роль — это нормально. И не выходить из образа по щелчку пальцев — тоже. Вечером Кэм спешно покидает отель — внизу уже ждет такси. Уже стемнело, начался снегопад. Крохотные снежинки быстро вальсировали в свете уличных фонарей. Кэмерон натягивает шапку прямо на ходу, хотя сейчас все равно окажется в такси. Чемодан собран, ничего не забыто, билеты на руках — пора домой, к любимой. Пейтон писала ему, что соскучилась, и это взаимно. Так что хватит мучить и себя, и ее. Он и так расстроил ее, когда сказал, что билеты были только на сегодня, 24 декабря. Но он успеет, прилетит вовремя, и они обязательно вместе приготовят вкусный ужин, нарядят елку, может даже как-нибудь нарядят своего щенка… — Э-эй, мистер Монахэ-эн! Черт. Кэмерон не против поклонников, нет, он всегда старается уделить внимание каждому, кому посчастливилось встретить его где бы то ни было. Но сейчас ему некогда, ему надо в аэропорт, а потому услышав высоковатый девичий голос неподалеку, актер тихонько матерится, но все-таки растягивается в приветливой улыбке и оборачивается. К нему подбегает довольная молоденькая девушка, с настолько милым кукольным личиком, что он бы дал ей не больше восемнадцати. Голубоглазая блондинка, стройные ножки, коротенькая шубка, кожаные черные штаны, слишком яркая красная помада и розовые меховые наушники вместо шапки — красивая, чего уж там. Но не вовремя. — Да?.. — Здра-асьте, — протягивает она, останавливаясь слишком близко рядом с Кэмом. — А я… ой. — Она замечает чемодан. — Вы торопитесь, да? — Ну, если честно, да. Автограф? Селфи? — О, нет-нет, — торопливо отвечает девушка. — Просто хотела передать вам вот это… Она вдруг протягивает ему небольшую коробку, перевязанную фиолетовым бантом. Кэм пару секунд теряется, но все же принимает подарок от незнакомки. Чревато, конечно, ибо фанатки разные бывают. Но обижать людей за их искреннее желание сделать ему приятно не в его правилах. — Ух ты… спасибо, мисс, — с улыбкой благодарит Монахэн. — Да не за что! — с не менее широкой улыбкой отвечает девушка. — Знаете, у вас та-а-ак здорово получается играть этого вашего Джерома. Прям… вау! Куда лучше того смазливого музыкантишки, который был до вас. Кэмерон сдерживает усмешку. Он никогда не выражал своего мнения насчет исполнения роли Джаредом Лето, сохранял нейтралитет. Однако не признать, что ему приятны подобные комплименты, трудно. Да и лицемерно было бы, наверное. — К-хм… Спасибо, рад слышать. — Кэм берется за ручку дверцы такси, надеясь, что его поклонница поймет намек и ее не придется прогонять, но, похоже, та слишком сильно желала выразить свое восхищение: — Нет, серьезно! О-о-очень натурально получается, знаете ли! И смех, и голос, и повадки. Сам-то сериал — та еще чушь, даже как-то стыдно иногда смотреть. А вот вы-ы… — Эй-эй, погодите, — тормозит ее актер. — «Чушь»? Почему «чушь»? — А вы так не считаете? — с неподдельным удивлением спрашивает блондинка, будто бы сказала что-то само собой разумеющееся. — Н-нет, конечно, — спустя пару секунд неловкого молчания возражает Кэм. — По-моему, очень интересная интерпретация событий, которая имеет место быть. Да, согласен, сценарий предлагает крайне необычную альтернативу, но… неужто вам так сильно от этого тошно? — Ну, лично мне — не так уж сильно. А вот моему пирожочку… — Ха-хах, кому-кому?.. Услышав это слово, Кэмерон уже не сдерживает усмешки, а девушка оборачивается и тычет наманикюренным пальчиком куда-то позади себя. И вдруг Монахэн замечает неподалеку от них мужчину, опершегося спиной на бордовый Кадиллак ДеВилль, держащего руки в карманах. На нем было темного цвета пальто и широкополая фиолетовая шляпа, а лицо было замотано теплым шарфом так, что нижнюю его часть почти не было видно. Кэм нахмурился, прищурил взгляд. Что-то в этом человеке показалось ему знакомым. Он перевел взгляд на девицу, которая продолжала смотреть на своего спутника, томящегося в ожидании, будто бы забыв о стоящем рядом актере, и снова глянул на мужчину. Это же шутка, да? Кэмерон ухмыляется. Похоже, ребята истинные фанаты DC Comics, не иначе. Ну а что, бывают и такие. Да, это странно, но таков их выбор. У всех свои тараканы, в конце концов. Монахэн хочет сказать, что они молодцы, что им самим в актеры надо с таким подходом и все такое. Но когда мужчина в шляпе вдруг отталкивается от машины и начинает медленно приближаться к ним, Кэм ловит на себе его взгляд исподлобья, и внезапно его прошибает от ощущения, что что-то здесь не так. Мужчина высокий — выше Кэма, — широкоплечий и худой, а из-за слабого освещения и шарфа кожа его лица кажется какой-то уж слишком бледной. Подходя почти вплотную к Кэму, мужчина поднимает голову, заглядывая актеру прямо в глаза. А девушка вдруг становится тихой и покладистой, обнимает своего спутника за плечо, жмется к нему, словно замерзший котенок. — Поработай еще над смехом, парень, — тихо, но слышно выдает мужчина. — Это ведь главная фишка, в конце концов, согласен? Кэм вдруг чувствует, как у него пересыхает в горле, и какие-либо слова застревают комом. Его будто парализует, он не может пошевелиться, при этом совершенно не понимая, почему, но слыша, как ошалевший мозг выдает слишком невероятное предположение. Но нет… не может этого быть… Он кивает, не смея разорвать зрительный контакт. А мужчина вдруг издает довольный смешок, после чего, продолжая сверлить каким-то хищным взглядом собеседника, обращается к своей пассии: — Пойдем, тыковка. Они разворачиваются и идут к своему Кадиллаку, а девица, улыбаясь, бросает на прощание через плечо: — С рождеством, мистер Монахэн! Кэм стоит, как вкопанный, провожая взглядом эту странную парочку. Лишь когда те садятся в машину и, выруливая на дорогу, исчезают за поворотом, молодой человек отмирает, переводя растерянный взгляд то на ожидающее его такси, то на свой чемодан, то на подарок в своих руках. На ту самую коробочку, которую вручила ему блондинка. Он боится открывать ее, чувствует, как слегка дрожат руки. Он не уверен, что вообще стоит оставлять «подарок» себе. Мало ли, что внутри… Из ступора его выдергивает просигналивший таксист, уже, видимо, уставший ждать и решивший напомнить о своем существовании. Кэм трясет головой, берет чемодан и убирает в него коробку, а после складывает его в багажник. Сам же садится на заднее сидение, пристегивается, и машина, наконец, трогается с места. Пора в аэропорт. Пора лететь домой. Какая разница, что это сейчас было? В сочельник всякое случится может, даже вот такое, нечто странное и причудливое. «Эти ребята просто очень любят Джокера и Харли… просто решили поиграть с их образами…» — мысленно убеждает себя Кэм. Ну конечно, как же иначе. Ведь ни их, ни Готэма не существует на самом деле. Так что это просто забавная история под Рождество, чтобы было потом, что вспомнить. Ведь так?