Одиночество крови

Kamijo …Мне сниться голубое небо. Ясное и высокое, такое небо может быть только в Японии. Мы бредем с тобой по воде, неся туфли в руках и закатав до колен джинсы. Ты смеешься, а ветерок треплет твои волосы. И просишь меня не смотреть на тебя, отворачиваешься, мило закусывая губы, а потом позволяя мне тебя целовать. Как подростки, быстро, стремительно. Я не успеваю как следует почувствовать вкус губ, а ты уже со смехом отстраняешься, убегая от меня, поднимая фонтан брызг. Вокруг цветет лето, кажется что это июль. Только вот место мне совсем незнакомо, но вместе с тем что-то напоминает. В очередной раз поймав тебя за талию, кружусь вместе с тобой на месте, что-то шепча еле слышно. А когда разжимаю руки — тебя уже нет, ты исчезаешь, испаряешься как утренний туман. И я стою один в воде, растеряно оглядываясь по сторонам. Утро сложно назвать приветливым, да и вообще кажется, это не совсем утро. Потому что, какими бы не могли быть тучи на небе, так темно может быть лишь часов в шесть утра. Потягиваясь и нежась в постели, убираю прочь челку, и… вздрагиваю, увидев твой пристальный взгляд. — Я что… такой интересный, когда сплю? – Шепотом, понимая, что ты-то не спал вовсе, кажется. Мне даже думать не хочется, сколько всего надо сделать с утра, по скольким местам проехать, включая клинику и, пожалуй, это страшнее всего. Новокаин уже отошел, и рука нетерпимо ноет, отчего я слегка морщусь, натягивая одеяло на плечи, и продолжая смотреть на тебя. — Я так быстро уснул, знаешь… Со мной это редко бывает. А ты чего… — Тихо. Удивленно замолкаю, приметив что-то новое в твоем голосе. Неужто это оказалось заразным, и теперь ты решил поиграть в гляделки? Смотрю внимательно тебе в глаза, отмечая, что в пускай и хмуром, но дневном свете, в твоих карих глазах появляется какой-то зеленоватый оттенок, от чего они становятся еще выразительнее. Утро, и мы в одной постели. Так тепло, и так не хочется вылезать, но помнится, съемка начинается в десять, и если я хочу просить Хи все отменить, мне нужно звонить ему хотя бы за два часа, а то и раньше. И мне в голову приходит шальная мысль, как бы не жаль было будить Хизаки. — Я сейчас… Вылезаю из постели, босиком идя к телефону, ворча себе под нос, что люкс, а тепла нет. И прошу коммутатор соединить меня с домашним номером лидера. Как и следует ожидать, Химэ вовсе не рад моему звонку. — Ками, ну ты офигел?! Полшестого утра… — Еще немного и принцесса перестанет стесняться в выражениях. — Ох, спасибо, что время напомнил. Хи, тут такое дело… Ты садишься в постели, обхватив руками колени, и внимательно слушаешь, что я говорю лидеру. А говорю я примерно о том, что Ю совсем расхворался и с температурой сниматься не может, да еще и выглядит не ахти. На что Хизаки, поворчав ввиду сонного состояния на тему неустоек, выплаченных съемочной группе из моего кармана, милостиво позволяет нам остаться там, где мы пребываем, лечиться и набираться сил. Положив трубку, подхожу к тумбочке, беря твой телефон и отключая будильник, заботливо поставленный тобой утром. И меня в кои-то веки прошибает дежа вю, кажется даже, что сейчас ты попросишь кофе в постель. Тянешься к зеркальцу, приготовленному тобой с ночи, и придирчиво смотришь на себя, затем поднимая на меня укоризненный взгляд. — И между прочим, это я еще нормально выгляжу… — Ну, надо же было что-то Хи сказать. Быстренько юркнув обратно под одеяло, чувствую себя ребенком, который удачно откосил от школы в понедельник утром. — Юи… чего ты сидишь-то? Спа-а-ать… — За руку утягиваю тебя на подушку, нагло продолжая держать твою ладонь, а потом и вовсе улегшись, положив ее себе под щеку. — И да… никаких будильников… — Бормочу, приоткрывая глаза, глядя на тебя сквозь ресницы. Jasmine You — Вот, между прочим, у меня, может быть, было рабочее настроение до того, как ты вскочил и позвонил Хизаки. И вообще на его месте я б тебя, знаешь, куда послал в такое время? – Беззлобно бурчу, высвобождая свою руку из-под твоей щеки, и сползаю на кровать обратно, вжимаясь в подушку, скрестив руки на груди и обиженно надув губы. Но при всём этом в душе я дико рад, что никуда не надо ехать, что можно остаться тут, под тёплым одеялом, почти уже в родном номере отеля, который, кажется, на неопределённый срок заменит мне и сестре дом. И как же хорошо, что Мали приедет достаточно поздно, что я явно успею отзвониться ей, кратко объяснить ситуацию и велеть ехать сюда. Да, я уже в красках представляю, что особого счастья и несказанной радости она не испытает, а когда услышит то, что я расскажу о прошлой ночи, а от сестры таить это просто смешно, мне вообще страшно представить её реакцию. Кручу всё это в голове, сосредоточенно изучая потолок комнаты, пока не замечаю, как ты хихикаешь где-то у уха. — Ну что?! – Протягиваю, вымученно закрывая лицо ладонями. — Я вчера прожигал ковёр, а ты сегодня решил дырку в потолке сделать? Смотрю на тебя сквозь раздвинутые пальцы, изучая взглядом какую-то слишком тёплую, слишком нежную улыбку на твоих губах и чувствую, как вновь предательски замирает сердце. Нет, Оджи, столько времени в твоём обществе для меня – это перебор. Я перестаю контролировать себя, поддаваясь на искушение, как дети ведутся на запретные ранее конфеты. — Так. Всё. Ты хотел спать? Спи. – Со вздохом, закрывая глаза, вновь отворачиваясь от тебя, обнимая подушку. И всё равно продолжаю ощущать, как ты улыбаешься у меня за спиной, ёрзая на кровати, ища удобное место. — Нет, я не понимаю, чего ты такой довольный, а? – Нарушаю повисшую в воздухе тишину, приподнявшись на локте, и через плечо смотрю на тебя, чуть нахмурившись. Ты лежишь, мирно закрыв глаза, но продолжаешь едва заметно улыбаться, и сейчас я почти на сто процентов уверен, что ты не спишь, но, кажется, подавать признаки жизни тоже не собираешься. Недовольно вздыхаю, тихо бормоча себе что-то под нос, и вновь сажусь на кровати, притягивая одеяло повыше и обнимая одной рукой колени. Дотянувшись до сигарет, закуриваю, тут же чувствуя, как кружится голова, и почти моментально начинаю давиться кашлем – неизменным спутником каждой утренней сигареты последние несколько недель. Впрочем, даже на это ты не спешишь реагировать, и я уже почти поверил, что ты вновь благополучно уснул. Постепенно на меня накатывает очень странное состояние, которое бывает лишь после бессонной ночи, перед которой был длинный, изнурительный день. Организм отчаянно просит кофе, либо подушки, но ни того, ни другого я не спешу ему дать. В конце концов, мой организм изматывает меня бессонницей и кашлем, значит, и я потакать ему не собираюсь. Затушив окурок, разворачиваюсь к тебе, слишком откровенно изучая твоё лицо и фигуру. Пожалуй лишь в такой ситуации, когда я уверен почти на все сто, что ты не заметишь, я могу позволить себе чуть-чуть слабостей, и побыть таким, к какому ты не привык. Осторожно опираюсь на руку над тобой, сжимая край кровати за твоей спиной, и откидываю волосы назад, чтоб не дай бог не коснуться, не потревожить тебя. Ты как-то слишком томно вздыхаешь, переворачиваясь на спину, и я почти как ошпаренный отдёргиваю руку, замирая над тобой на мгновение. У тебя сейчас едва подрагивают ресницы, и дыхание чуть-чуть, но сбивается. Неужели, я всё-таки прогадал, и ты не успел уснуть за столь короткий срок? Впрочем, сейчас мне уже почти плевать на это. Наклоняюсь к тебе, вновь опираясь на руку, и вдыхаю едва уловимый запах кожи на шее, неосторожно касаясь кончиками волос. Ты тут же вздрагиваешь, и я просто не успеваю отстраниться, чувствуя твои руки, ловко поймавшие меня. — Так… Пусти… — Выдыхаю тебе в шею, продолжая держаться на руках, чувствуя, как ты улыбаешься. – Пусти, Ками… И хватит так улыбаться, ты меня пугаешь. – Поднимаю на тебя взгляд, смотря сквозь чёлку, и предпринимаю очередную попытку освободиться из твоих рук. * * * Сжимая в руках твою фигурку, не могу сдержать улыбки от того, как ты неловко пытаешься вывернуться, только краем сознания понимаю, что ты совсем этого не хочешь. А еще понимаю, что сейчас, в этот момент – ты уже мой. Именно сейчас я могу делать с тобой что хочу, ты не станешь сопротивляться. — Отпустить? Нет уж. Я тебя не трогал, ты сам зачем-то на меня полез и… — Я полез?! – Ты едва не взвизгиваешь, стараясь вывернуться из моих объятий. – Да никуда я… я вон… спички взять… — С моей стороны? – Тихо мурлычу тебе на ухо, прижимаясь губами, и чувствуя как ты на миг замираешь, затем возобновив слабые попытки отбиться. — Ты смотрел, как я сплю? – Зарываюсь губами в волосы, проводя ладонями по талии. — Ками… — Ты меня в постели обычно иначе называешь. — Ну, перестань, ради бога… И я больше не могу себя тормозить, на это нет ни сил, ни желания. Ты слишком близко подошел к грани, Ю, распалил меня, и теперь уже остается только сгореть в огне, молясь, чтобы это было приятно. В огне на двоих приятно гореть. …Крепко держа тебя, пользуясь тем, что ты ослабляешь бдительность от моих поцелуев, заставляю тебя лечь на спину, чувствуя, как ты уже сам обнимаешь меня за шею. Но момент портит лишь то, что я опять забываю о ладони, неловко придавив ее твоим телом и тут же охнув. — Рука? – Моментально приподнимаешься, глядя мне в глаза. — Да черт с ней... Новые поцелуи. Подбородок, шея, хрупкий рисунок ключиц в вырезе майки, и я тут же тяну ее с тебя вверх, заводя ворот за голову, обездвиживая твои еще вяло сопротивляющиеся руки. Так сладко целовать твою кожу, покрывающуюся мурашками от моих губ, выводить узоры кончиком языка, прижимаясь всем телом ближе, опять чувствуя знакомую дрожь желания. — Оджи… не надо, ни к чему нам это… — Юи, не говори так. Это нужно мне. И тебе тоже. – Провожу рукой по твоей груди, наклоняясь и нежно целуя сперва один, а потом и второй сосок, запуская пальцы в твои волосы, притягивая к себе и целуя. Вновь утро и вновь ты такой нежный и такой свой – в моих руках. Неужели теперь я буду мучить себя воспоминаниями еще и этого мига, вдобавок к и так постоянным картинкам о том утре в моей квартире? Ты — мое сладкое персональное проклятие Ю, приторное безумие, дрожащее на кончике языка, а от сладкого так сложно отказаться, тянет пробовать еще и еще. Приподнимаюсь над тобой, тяжелый махровый халат сползает с плеч, я раздраженно ими передергиваю, но снять не получается, а выпускать я тебя не хочу. — Сними, Жасмин. – Шепотом тебе в висок, наклонив ниже голову и целуя покатые плечи. В комнате стремительно светлеет, ты прикрываешь глаза, вытянувшись стрункой, и я вижу, что ты боишься позволить себе принять мои ласки. Боишься сорваться, но дрожь и прерывистое дыхание выдают тебя с головой. Медленно, одной рукой, тянешь ворот моего халата вниз, оголяя спину, тут же проведя по коже ногтями, отчего я выгибаю шею назад, а ты приоткрываешь глаза, столкнувшись с моим взглядом. — Ты… в тот раз назвал меня своим хозяином. Возвращаю тебе твои слова… — Кладу голову тебе на грудь, невыносимо дрожа, чувствуя, что мне необходимо большее, и я умру, если сейчас ты меня оттолкнешь. — Это не я твой… это ты — мой мастер… Поднимаю голову, целуя тебя в губы, несдержанно простонав сквозь поцелуй, продолжая ласкать твое тело, так нежно и грубо одновременно, как мне хочется ласкать только тебя. * * * Твои слова будто разрезают сознание, тут же заставляя вспомнить всё то, что было между нами. И первую ночь, когда я недоумевал, почему ты так быстро поддался на провокацию с моей стороны, и то утро у тебя в квартире, когда я, не отдавая себе отчёта ни в чём, называл тебя хозяином. И все дальнейшие события, что сплетаются в один живой клубок. Предательская дрожь нарастает с каждой секундой, как и желание забыть обо всём, и хотя бы на пару часов принадлежать только тебе. Но отголоски разума ещё имеют силу, упорно твердя о том, что мы совершаем очередную ошибку, от которой потом вновь будет не отмыться. — Оджи… Ты с ума сошёл… называть меня так?.. – Выдыхаю, поймав твоё лицо в ладони и смотря в мутные от желания глаза. Твоё горячее, частое дыхание обжигает кожу, и у меня дрожат кончики пальцев на твоих щеках. В очередной раз я думаю о том, что в свете восходящего солнца ты – идеален. В очередной раз я признаюсь самому себе, что ты именно тот, кого я, пожалуй, искал очень длительное время. Тот, кто смог воплотить в реальность все мои мечты и желания, представления и сны. Как жаль, что я не волшебник, и не могу написать сценарий новой, необычной сказки, где главными героями были бы мы с тобой. Мне тяжело сейчас устоять против твоих рук и губ, ласкающих кожу. Заставить тело не реагировать на всё это – выше моих сил, и я раз за разом подаюсь навстречу тебе, бесполезно пытаясь поймать твои руки, и едва сдерживаю стоны. И в тот момент, когда ты спускаешься поцелуями вниз по моему телу, когда я уже почти готов не думать и даже не пытаться контролировать ситуацию, в голове срабатывает какой-то запасной механизм, предназначенный, видимо, именно для таких ситуаций. — Стой. Камиджо, нет. – Я не узнаю свой голос, буквально вырываясь из твоих рук и, тяжело дыша, прижимаясь спиной к стене, вытянув руки вперёд, и ловлю твой растерянный взгляд, от которого что-то больно ёкает в груди. – Не надо… доводить до этого, слышишь? С трудом подбираю слова, дрожащими руками убирая с лица чёлку, машинально теребя одеяло. И замечаю краем глаза, как ты меняешься в лице. Раньше бы я мог подумать о том, что ты зол, но сейчас подобная мысль даже не приходит в голову. Кусая губы, буквально подползаю к тебе на коленях, и осторожно глажу по щекам, невесомо касаясь губами обнажённых плеч. — Прости. Я не могу. Пойми… ты… ты ведь всё сам прекрасно знаешь... — Нет. Я не понимаю. Я не знаю. Жасмин! Вздрагиваю от твоего слишком громкого голоса, морщась, когда ты с силой сжимаешь мои плечи, пытаясь заглянуть в глаза. — Тише. Не кричи на меня... – Стараюсь вывернуться из твоих рук, отводя взгляд в сторону. — Я не кричу. – С каким-то нажимом в голосе, продолжаешь сжимать мои плечи и, кажется, даже не думаешь о больной руке. А я чувствую себя в центре бесконечно лабиринта, и не знаю, где выход. — Пусти. – Но вместо того, чтоб высвободиться из твоих рук, я неосторожно позволяю тебе уложить себя обратно на кровать, и лишь в тот момент, когда ты стараешься слишком навязчиво поцеловать меня – сбрасываю твои руки. И тут же обнимаю, уткнувшись носом в шею, часто дыша, чувствуя, как колотиться твоё сердце. — Я не хочу вновь мучиться, и мучить тебя. Понимаешь? – Шепчу тебе в шею, чувствуя, как крепко ты обнимаешь меня, и, пожалуй, именно сейчас, в первый раз за долгое время, я чувствую себя полностью защищённым. Неловко натягиваю одеяло, прекрасно понимая, что после такого, лучшим выходом должен был стать мой уход. Но… мне некуда бежать. Глубоко втягиваю воздух, тут же закашлявшись, но давя в себе это, лишь крепче обняв тебя, не открывая глаз и практически не шевелясь в твоих руках. Невесомо целую тебя между ключиц, не переставая удивляться тому, как нежно ты гладишь меня по волосам, а ведь по всем правилам игры ты должен бы рвать и метать сейчас. Мне кажется, Оджи, или мы оба слишком изменились за последнее время? Только вот незадача – я совсем не уверен, что эти изменения в лучшую сторону. Устраиваюсь у тебя на плече, не открывая глаз, поглаживая кончиками пальцев по груди, в полной тишине слушая твоё размеренное дыхание у себя над ухом. * * * Пытаюсь успокоиться, закрыв глаза и перебирая твои волосы, но выходит плохо. Ты меня останавливаешь всякий раз, как я делаю крохотный шажок вперед, но при этом я понимаю, что сдерживаешь ты себя из последних сил. Самоконтроль? Или просто упрямство, которое ничем не перешибить. — Юи… какой же ты… — Смотрю в одну точку, продолжая обнимать тебя, каждой клеточкой тела ощущая твое тепло, чувствуя твой ни с чем не сравнимый запах, сладкий запах демона-искусителя. Неужели ты думаешь, у меня настолько сильная воля? …С тихим потявкиванием на пол с кресла спрыгивает проснувшийся Наги, начиная вертеться у кровати, и ты досадливо морщишься, бормоча, что нужно сходить с ним на прогулку. — Как думаешь… — Продолжая перебирать твои волосы, говоря тебе в щеку, и чувствуя, как ты подаешься ко мне, нежась в объятиях. – Как думаешь, может, он меня не съест, если я с ним схожу? — Ты..? Даже приподнимаешься на локте, глядя на меня во все глаза. А я не могу удержаться, подавшись вперед и поцеловав тебя в губы, выскальзывая из постели. — Ну да, я. А ты лежи. — Но… — Не бойся, буду пристально за ним следить. – Поспешно натягиваю джинсы, стараясь не наступить на вертящегося тут же песика, повизгивающего от радости предстоящей прогулки. Сидишь в постели, среди кучи сбитых простыней и одеял, хлопая ресницами, явно потрясенный моей неимоверной наглостью, но больше не возражаешь. Я же быстро сплетаю спутанные волосы в косу, небрежно перекинув на одно плечо, и подхватываю Наги подмышку, напоследок притормозив у двери и опять идя к кровати, вытаскивая из упаковки вторую таблетку из числа тех, что тебе велели принимать. — Выпей. Сейчас. И не смей возражать или выкинуть ее. Я все равно узнаю. Фыркаешь в сторону, кисло косясь на таблетки. — Со всех сторон обложили. – Бурчишь на меня, удобнее устраиваясь на подушках, натянув одеяло до глаз. — Никак иначе, дорогой. Улыбаясь, выхожу в коридор, отмечая, что вчера даже не заметил, каков отель, где мы остановились. Внешне вроде бы совсем ничего, даже можно жить. Благодаря раннему времени постояльцев нет в коридоре вообще, да и в холле кроме консьержа пустота. Забираю с рецепшена свежий выпуск газеты, спускаясь по ступенькам на тротуар, и оглядываюсь в поисках ближайшей площадки для выгула собак. …Несколькими минутами позже, внимательно следя за бегающим по своим делам Наги, разворачиваю газету, мельком просматривая рекламные объявления. Погода сегодня, несмотря на утро, уже достаточно теплая, только вот ветер ощутимо треплет страницы газеты и полы моего пальто. Бесцельно пролистав около половины, внезапно замечаю кое-что, что заставляет меня задуматься. Пожалуй, ты можешь и взбрыкнуть, если я настолько посамовольничаю. Да и если память не изменяет, ты вроде бы собираешься пока жить с сестрой, значит, надо и с ней считаться. Кстати говоря, перспектива вновь увидеть Мали кажется мне не самой удачной, но я уповаю на то, что с момента нашей последней встречи прошло уже довольно много времени. Авось, обойдется. А вот насчет тебя надо еще подумать, как сделать так, чтобы ты не отказался от того, что мне хочется тебе предложить. Быстро записываю номер одного из объявлений в сотку, наткнувшись случайно на вчерашние исходящие звонки и видя номер Кайи. Черт, позвонить… Но наверное, проще это сделать через коммутатор. И что он еще говорил вчера? К клубу… Подъехать. Зачем только, кто бы сказал, мне ведь это место видеть теперь неприятнее всего на свете. Нагоя вертится рядом, забавно перебирая лапками, явно просясь на руки. — Ну что, сделал свои дела? – Наклоняюсь, беря его, и стараясь усмирить несносное создание, тут же заелозившее на месте, норовя залезть мокрым носом мне в ухо. – Пошли-ка к хозяину, а то нас уже, небось, заждались… Время, пожалуй, что-то около начала седьмого, и все-таки в сон тянет еще очень и очень ощутимо. Почему бы сейчас не залезть обратно в постель, поваляться еще часа два? В такие утренние часы, как сегодня, так и хочется максимально отложить начало дня, сдвигая сутки в сторону стрелок «Сон». …Ты полулежишь в постели, укутавшись в мягкое одеяло, выглядывая из него как из норы. И я с удовлетворением вижу, что таблетка с тумбочки исчезла. — Если сжульничал… — Бросаю на тебя взгляд, ставя Нагою на пол и чуть подталкивая в сторону кресла, расстегивая пальто и разматывая шарф. — Да-да, ты все равно узнаешь. – Слегка ворчливо мне в ответ, машинально подвинувшись, когда я сбрасываю рубашку и джинсы чуть не во мгновение ока, возвращая время на полчаса назад. — Хорошо-о-о. – Слегка потягиваюсь, обняв тебя одной рукой и чувствуя, как ты, словно поколебавшись, все же прижимаешься ко мне боком. Наверное, я бы не променял одно такое утро на все сокровища мира, Ю, знаешь? Ты смотришь в сторону, на свою собаку, а я почему-то верю, что ты все-все знаешь… * * * Провожая тебя и Наги взглядом, я не понимаю, с чего ж тебя так потянуло на улицу, выгуливать мою собаку. Оставшись один, сосредоточенно изучаю таблетки на столике. Их такое количество, что, честно говоря, я не уверен, что одновременный их приём пойдёт на пользу организму. Поэтому, убедив себя, что в данном случае, не нужно совершать подвигов, я выпиваю ту, что оставил ты, и сползаю на кровать, кутаясь в одеяло. Солнце уже совсем встало, заливая комнату ровным матовым светом, и именно сейчас я ощущаю, как неумолимо клонит в сон. Засыпать до твоего возвращения мне не хочется, поэтому я бесцельно копаюсь в телефоне, читая старые смс, просматривая звонки и ненужные функции. На автомате набираю всё-таки смс Мали о том, чтоб когда она будет в Токио, сначала отзвонилась мне, а не ехала сразу на квартиру. Я уверен, когда сестра прочитает сообщение, она, не раздумывая начнёт названивать мне и выпытывать по телефону причину такого. У неё невероятно тонкое чутьё, и подвох Мали заподозрит сразу же. Но всё это будет потом. Сейчас же есть только пустая комната, отсутствие каких-либо мыслей в голове и яркое солнце. …Видимо, мне удалось задремать, но очень чутко, поэтому ощутимо вздрагиваю, слыша, как поворачивается ключ в замке. Сажусь на постели, закутываясь в одеяло, и несдержанно зеваю, выглядывая из-под чёлки. Первым в комнату вбегает Нагоя, довольный, как тысяча котов, объевшихся сметаной. А следом заходишь ты, отчего-то довольный не менее чем собака. Меня несказанно раздражает, когда ты первым делом акцентируешь внимание на исчезнувшей со столика таблетке. Но это ощущение сходит на нет в тот момент, когда ты вновь устраиваешься рядом со мной, и в ту секунду, когда я вижу, как Нагоя самодовольно собирается запрыгнуть на кровать следом за тобой. — Стоять! Наги! Не смей! – Резко сажусь, ты даже ахаешь, а пёс замирает в нерешительной позе «ещё секунда, и я бы был на кровати». — Жас, ты чего? – Легонько обнимаешь меня со спины за плечи. — Да ничего… Животному лапы помыть ты, конечно, не догадался, Юджи… — Чуть ворчливо тебе в ответ. Нехотя выползаю из постели, ловко подхватив собаку на руки, и пробегая по холодному полу в ванную. Пока «умываю» пса, который очень смирно сидит на руках, слышу из комнаты, как ты хихикаешь нам в след, и, судя по шороху простыней, лишь уютнее устраиваешься в кровати. — Вот теперь мы чистые, и можем спать как люди-человеки… — Сюсюкаясь с собакой, посекундно уворачиваясь от её мордочки, выхожу из ванной, и сажусь на край кровати, улыбаясь, когда Нагоя начинает крутиться у меня на коленях, преданно виляя хвостом и заглядывая в лицо, явно прося ещё большего внимания к своей персоне. – Ну всё. Наги, давай… — Подталкиваю пса со своих колен на кровать, и следом за ним юркаю под одеяло, сжимаясь в комочек, уткнувшись в подушку. Нагоя крутится под одеялом, недовольно фыркая мне в живот, и затем принимает крайне удачное положение для него – вытягиваясь стрункой между нами, положив морду на подушку и закрывая глаза. Поднимаю на тебя взгляд, и тут же теряюсь от того, как ты смотришь на меня. — Ну что опять не так? – С трудом подавив зевоту, бурчу себе под нос, устраиваясь в постели, и гоню от себя мысли о всех делах, что намечены на сегодняшний день. — Собаку в постель… Юи, это… — Тссс… — Закрываю глаза, прижав пальцы к твоим губам, и сладко зеваю в подушку. – Знаешь, у меня чувство, что я не от бронхита таблетку принял, а снотворное… — Дотягиваюсь до тебя, почти по привычке обняв одной рукой за шею, запустив кончики пальцев в волосы, и стараясь не потревожить собаку между нами. * * * Это утро определенно какое-то нескончаемое. Особенно когда по сто раз ляжешь-встанешь, и вовсе кажется, что теперь уже нет никаких дел и можно валяться весь день. Но это только иллюзия и не более, хотя я бы так хотел, чтобы она стала реальностью. — Юи… милый… вставай… Сонно бормочу тебе в плечо, чувствуя как под одеялом вошкается Нагоя, явно не найдя выходя из этого лабиринта. — И выпусти животное. – Продолжаю потягиваться, откровенно боясь, как бы взбешенный неволей Наги меня не цапнул. — Сейчас… — Сонно в подушку, поворачиваясь на другой бок, и я понимаю, что сейчас ты вставать явно не намерен. На часах почти десять и я чувствую, что выспался. Тихонько поднявшись с постели, отправляюсь в ванную, где, шикая и морщась, меняю повязку, в отчаянии глядя на устрашающий шрам на ладони. Если хоть один косметический хирург сумеет закрыть это – я поставлю ему памятник. Вернувшись в комнату, улыбаюсь, глядя, что ты все-таки пересилил себя и встал, даже почти одевшись. — Надо бы позавтракать, я в номер закажу… Да? – Замираю, ловя твой какой-то слишком уж теплый взгляд. Нет, это утро точно какое-то волшебное, либо тебя вчера подменили. — Можно позавтракать внизу, там есть кафетерий. – Причесываешь волосы, несколько раз кашлянув в кулак, но я отмечаю, что уже гораздо легче, не такой надрыв. Глядя, как ты ходишь туда-сюда, собирая разбросанные вчера вещи, подходя к окну покурить, временами шикая на носящегося Наги, я чувствую, как что-то стремительно меняется. И как бы хотелось, чтобы все, что до этого происходило между нами — все это болезненное и грязное осталось позади. Пожалуй, сейчас я готов оставить в памяти лишь нашу первую ночь и то утро, которое я, наверное, никогда не забуду. — Ты снова гипнотизируешь меня взглядом! – Проводишь перед моими глазами ладонью, туша окурок в пепельнице. – Пошли? — Пошли… Смотрю на твою протянутую ладонь, осторожно беря за руку. Это так странно, Ю. Это все в принципе так странно. Внизу, в кафетерии, когда ты медленно потягиваешь черный кофе, держа на коленях неугомонного пса, я все так же исподтишка наблюдаю за тобой, думая о том, что если бы не одна черта твоего характера – все получилось бы. Все бы непременно получилось, но сейчас вновь говорить об этом не имеет смысла, я и боюсь нарушить такие хрупкие мгновения необыкновенного мира между нами. …Очнувшись от своих мыслей, вспоминаю, что есть одно дело, закончить которое лучше как можно раньше. — Кайя в курсе всего, что вчера было, Ю. – Размешивая сахар в кофе, чуть отодвигаюсь на стуле, оглядываясь по сторонам. Похоже эта гостиница все же совсем не из дешевых, несмотря на район. — Ты был у него, когда… — Да. Но ты ведь знаешь, что он всего лишь мой хороший друг и… — Ками. – Ты мягко улыбаешься, делая глоток из чашки. – Успокойся. Я знаю. Странно слышать это от тебя. Мне вообще кажется, что вчера в гримерке со мной говорил совершенно иной человек, нежели тот, кого я сейчас перед собой вижу. Но от того, что сейчас все слишком изменилось и наверняка старое не особенно хочется вспоминать ни тебе, ни мне – я облегченно прикрываю глаза, тут же невольно поморщившись, потому что тупая боль опять подергивает руку. — Опять? Не нравится мне, что оно так… — Тихо говоришь почти в сторону, машинально поправляя спадающую на глаза челку. — Просто порез глубокий. Там все нормально, заживет. Говорю это тебе, а в голове крутится фраза «Предательства не прощаются. Предательства смываются кровью». Что ж… Если так, если я и был предателем в твоих глазах — я смыл с себя это клеймо. — Кайя вчера здорово помог. И еще сказал, что сегодня мне нужно приехать в клуб. – Теребя краешек скатерти вдруг понимаю, что ты-то ведь не знаешь ничего, и не в курсе, где сейчас твой дружок. Слегка нахмурившись, смотришь на меня, чуть оттолкнув от себя чашку с кофе, и даже Наги затихает, видимо находя удобное положение. — А что… с ним? Я ждал этого вопроса. Черт, я ждал, но все равно оказался неподготовленным.