(не)верит

I wear the chain I forged in life. I made it link by link Charles Dickens — A Christmas Carol

/// — Ты в порядке? В детстве ей часто задавали этот вопрос. Реакция Кейт на это оставалась неизменной в течении веков — сверкнув улыбкой на измученном лице, она непременно отвечала: — Да, конечно. Не волнуйтесь, все нормально. Ей было не привыкать врать. И эти слова являлись первой ложью из бесконечной цепочки вранья, что ей придется сковать при жизни. /// — Мам. Детское сопение над ухом. Поцелуй в щеку. Кейт капризно зарывается головой в подушку, не желая просыпаться. Ну и кто из них ребенок? — Маааааам, — в своей излюбленной манере тянет Джеймс. — Просыпааааайся. — Зачем? — вопрос, обращенный в подушку, звучит глухо. — Ну, во-первых, ты спишь в одежде. Это неудооообно. Во-вторых, ты опоздаешь на работу. В-третьих… мне неприятно это говорить, но ты похожа на панду. Нельзя так пугать меня с утра. Кейт поворачивается. Строгий взгляд сквозь ресницы не имеет над Джеймсом никакого действия: он лишь счастливо валится на спину и хохочет, раскинув руки в стороны. Ха. Видимо, она и впрямь похожа на панду. — Знаешь что. За это тебя ждет сеанс мучительной щекотки. — Если ты не опоздаешь на работу. — Я всегда найду время для щекотки. — Я не хочу, чтобы меня щекотала панда, — Джей с визгом ловит летящую в него подушку, чтобы невозмутимо положить ее под голову. Прежде чем скрыться в ванной, Кейт показывает ему язык. Отражение в зеркале похоже на посмертную маску для вечеринки на Хэллоуин. Впрочем, когда она смывает засохший макияж, лицо выглядит не лучше. Она криво усмехается. Зеркало скалится в ответ, будто спрашивая: — Вы в порядке, агент Беккет? Она заглатывает две маленькие белые таблетки, не запивая их. Лекарства дерут горло, но Кейт только подмигивает самой себе: — Да, конечно. У меня все отлично. Ей даже не стыдно. В конце концов, зеркало не может сказать, что она нагло врет. /// — Ты в порядке? Фотографии с места преступления — истерзанные детские тела — расплываются перед глазами кровавыми пятнами. Беккет встряхивает головой, прогоняя наваждение. Смотрит прямо на Бута: — Все нормально. Бут долго выдерживает ее взгляд. Хмыкает недоверчиво, но в конце концов, произносит только: — Как скажешь. Он выходит из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Беккет задумчиво смотрит ему вслед, а затем швыряет в стену первую попавшуюся под руки папку. Бумаги разлетаются веером. Ей было не привыкать врать. Но это совсем не означало, что в ее ложь верили все. /// — Все нормально? От вопроса Прентисс, Кейт вздрагивает, едва не расплескав на себя бокал с красным вином. Невольно хмыкает про себя, подумав, что это было бы даже символично — красное пятно на белой блузке. Правда вот, блузка шелковая и стоит пятьсот баксов, но это мелочи. Взгляд Прентисс продолжает сверлить в ней дыры. — Да, все прекрасно. Просто это дело… Эмили подсаживается ближе и забирает бокал из ее рук, чтобы крепко обнять. Кейт дает волю слезам — рукав свитера Прентисс заглушает ее и без того беззвучные вопли. Эмили была единственной, кому Кейт никогда не могла соврать. /// Впрочем, сути это не меняет — агент Беккет чертовски хороша во лжи. Она лжет, сколько себя помнит. Она врет себе, врет начальству, врет стране, совершая несколько актов государственной измены за раз, и делает это виртуозно, не испытывая при этом малейших угрызений совести. Ее совесть давно сгнила в пучине вранья. Удивительно еще, как ее вера не угодила туда же. — Ты не устала? — невзначай спрашивает Реддингтон, удобно устраиваясь в кресле напротив. Беккет широко улыбается в ответ: улыбка выходит похожей на звериный оскал. — О чем ты? Реддингтон не спешит с ответом. А впрочем, ей это и не нужно. Они давно понимают друг друга без слов. /// Тренировка слегка выходит за рамки. Беккет сваливает Мерлина на землю серией мощных ударов по корпусу — лишь бы удержаться и не провернуть свой излюбленный прием в виде прыжка ему на голову. Малкольм лишь щурится с любопытством и спрашивает, сплевывая кровь сквозь зубы: — Ты в порядке? Нет. Нет, черт возьми, она не в порядке. Она в перманентном бешенстве. Она просто ужасно, чертовски, невыносимо зла. — А ты сам как думаешь? — она смотрит на него сверху вниз, едва сдерживая порыв разорвать его в клочья. Но Мерлин только улыбается в ответ — во взгляде нет и капли испуга. — Думаю, что это только разминка. — Знаешь, ты всегда видел меня насквозь. Она удивляется самой себе, когда понимает, что сказала правду. /// — Кейт. Ты в порядке? Глаза Касла — такие пытливые, нежные, любящие — прошивают ее насквозь, просвечивают изнутри, словно чертов рентген. Боже, она так отвыкла. Она даже не помнит, что это значит — чувствовать себя безоружной. Беззащитной. Кейт смотрит на него, не в силах отвести взгляда. Ее карточный домик рассыпается в пепел. Но она молчит, сцепив зубы, и, очевидно, забыв, как дышать. Ей очень хочется ответить «да». Но она знает, что он не поверит. Он не поверит. Как и она больше не верит самой себе.