Победители

Лицо вдовствующей королевы оставалось выверенно бесстрастным, но Рейгар чувствовал ее неодобрение. В первый раз с начала своего вдовства она посетила пир – обычно она предпочитала обедать со своими давними приближенными и маленькой Дейнерис, которую всегда держала рядом, в своих собственных комнатах. Прошло уже шесть лет с тех пор, как он победил Роберта Баратеона на Трезубце, но все же она до сих пор предпочитала уединенную жизнь вдовой королевы, едва появляясь на людях, проводя большую часть своей жизни на Драконьем Камне с Дейнерис и Визерисом. И все же, она согласилась посетить сегодняшний пир, и Рейгар уже чувствовал ее неудовольствие. На самом деле, он его разделял – музыка была слишком громкой, блюда подавали в неверном порядке, вино было недостаточно остужено. И это не говоря еще и о соблюдении правил приличия – вернее о полном их несоблюдении, словно придворные дамы были предоставлены самим себе. И на самом деле, так оно и было. Он посмотрел на королеву. Сидевшая справа от него Лианна не смотрела на него, мрачная и сердито молчаливая. Конечно, он знал, как она жаждала объездить наконец того нового жеребца, что он подарил ей на днях, но внезапный визит представителей Железного Банка заставил их пересмотреть планы – их обоих, потому что двое браавосцев привезли с собой жен. Вольный дух Лианны не позволил ей принять новый груз обязанностей – на самом деле один из многих в длинном списке – со смирением. И снова, он посмотрел на мать. Он так хотел, чтобы все было для нее идеальным, чтобы она почувствовала, что Красный Замок стал лучшим местом без вспышек безумия его отца. Вместо того она видела грубое поведение, бесстыдство, вялые беседы и плохое вино. Но опять же, чего он ожидал от Лианны. Она не была истинной леди, и ее не интересовали правила и приличия. Никогда не интересовали – и именно это его в ней привлекло в самом начале. Он мечтал о чем-то другом, о чем-то большем. И он это нашел – и дорого заплатил за это. Семь Королевств заплатили эту цену, и тысячи погибли за любовь Рейгара. Тысячи... Его мысли снова обратились к тому дню, когда он вернулся с победой, лишь чтобы узнать, что его отец, в припадке безумия, теперь счел его угрозой. Не наследником Железного Трона, а соперника в борьбе за него. «Пусть будет королем пепла» – вот что сказал тогда Эйрис. Им несказанно повезло, что он сам нашел смерть в пламени, что разжег в тронном зале, прежде чем успел сжечь весь город, но пиромантам удалось разрушить несколько зданий, прежде чем дворцовая стража с Джейме Ланнистером во главе успела их остановить – но Твердыня Мейгора не уцелела. Ничто не могло подготовить Рейгара к тому, что тогда случилось – как он вошел в город победителем и увидел пламя, поднимающееся над Драконьим Логовом, словно драконы вернулись к жизни, опаляя Королевскую Гавань своим дыханием, ничто не могло подготовить его к виду огромных ворот Красного Замка, отброшенных волной огня, открывая проход в преисподню прямо на его наполненных ужасом глазах. И ничто не могло подготовить его к известию, что его жена и дети, младший из которых был лишь младенцем, которого он видел всего пару раз, погибли в пожаре. Он видел тело Элии, когда ее готовили к похоронам. Половина ее лица словно расплавилась. Эйгон и Рейнис же выглядели нетронутыми. Рейгар благодарил богов за то, что они задохнулись в дыму, что они не сгорели в огне заживо. К их помосту подошел человек. Рейгар вздохнул. Его десница был озабочен новым заемом короны от дома Ланнистеров, и в то же время он настаивал, что введение новых налогов не улучшит ситуацию. Золотым плащам надо было починить казармы. Вражда между Тиреллами и Мартеллами разгорелась с новой силой... Рейла приподняла тонкую руку, подзывая к себе новоприбывшего. Джон Аррен поклонился. Она добросердечно улыбнулась. – Я счастлива видеть вас, милорд десница, – сказала она, – но вам следовало бы знать, что пиры – не место для разговоров о политике, и о работе вообще. Тот начал лепетать оправдания, Рейгар развеселился, увидев, как покраснело его лицо. Джон Аррен был хорошим человеком. Сделать его десницей было правильно со стороны Рейгара, но тактом он не отличался. И все же, ему доставало манер, и потому он был пристыжен, столь непристойно нарушив правила приличия. Рейла улыбнулась, и ее фиолетовые глаза засветились. Она похлопала по столу рядом с собой. – Подойдите, милорд, – сказала она, и от одного ее взгляда слуги засуетились, устраивая еще один стул. – Расскажите мне побольше об Орлином Гнезде. Я никогда не бывала там, но слышала, что это одно из самых прекрасных мест на свете. Туда и правда приходится подниматься в корзине, чтобы добраться до вершины? Джон Аррен с неохотой присел. Лианна наклонилась к Рейгару и прошептала: – Мне кажется, все идет замечательно, разве не так? – Именно так, – согласился он. – Расскажи мне побольше о тех новых доспехах, что предложили тебе кузнецы, – начала она, и Рейгар попытался подавить раздражение. Его не заботило, что у Лианны были свои интересы, правда, не заботило. Но у нее были обязанности, и она не понимала, что должна их исполнять. Говорить о новых доспехах – это хорошо, но она должна была вовлечь дам в беседу о женских делах – а она не знала, как это делать, и не хотела пытаться. То, что она хочет ездить верхом вместо того, чтобы сидеть здесь – в этом нет ничего плохого, но она должна была заботиться о как можно лучшей организации пира. А вместо того вокруг них была мешанина из певцов, карликов и скоморохов, которые словно не замечали друг друга, и очередь южных яств, которые не подходили к подаваемому вину – плохому вину. Нет, его мать и Элия тоже не должны были думать о мельчайших деталях, но они всегда могли поручить дело людям, которые в этом разбирались. Им просто надо было сообщить, что им было нужно, дать самые общие указания, чтобы люди поняли, чего от них в общем хотят и все устроили. Он посмотрел на свою мать. Скованные реплики Джона Аррена обратились в гладкую речь, его лицо оживилось. Рейла кивала и время от времени задавала вопросы. Рейгар улыбнулся, вдруг вспомнив прекрасную молодую королеву, которой была когда-то его мать, до того, как отец погрузился в пропасть безумия, когда Рейла царствовала над великолепным двором, заставляя всех чувствовать себя как дома. Как любили их тогда, молодого короля и его королеву... Рейгара и Лианну не любили. Они старались изо всех сил, но их сопровождали шепотки, враждебные взгляды и, иногда, плохо скрытая ненависть. Никто не хотел забывать, какую цену заплатило королевство за их любовь. – Может быть тебе следует посетить сиротский приют, – повернулся он к своей королеве. Лианна выглядела озадаченной. – Но зачем? – спросила она. – Я им покровительствую, и думаю, делаю это хорошо. Певец заголосил очередную песню о прекрасной даме и ее верном рыцаре. По залу прокатилась волна аплодисментов. Стоявший у края помоста Эртур Дейн, высокий и прекрасный в своем белом плаще, сохранял лицо каменным, но его губы еле заметно скривились в тени презрения. Рейгар вздохнул. – Я знаю, миледи, – сказал он. – Но нужно, чтобы тебя за этой работой видели. – Но зачем? – спросила Лианна. Рейгар не ответил. Этот разговор у них случался уже дюжины раз. Она никогда не понимала. Просто так выходило. – Раз уж мы говорим о детях, – начала она, и Рейгар почувствовал вспышку гнева. Он знал, к чему идет. – Нет, – твердо сказал он. – Но ты даже не знаешь, о чем я хотела поговорить! – Говори потише! – прошипел он, вежливо улыбаясь гостям. Она повторила за ним. – Ты хочешь, чтобы я позволил сыну твоего брата вернуться в Винтерфелл, так? – Роббу всего пять, он ребенок, и он в Королевской Гавани с младенчества, – сказала Лианна. – Моя невестка в отчаянии. Ее дети не знают своего брата. Нед... – Не здесь, – прервал он ее. – Мы продолжим этот разговор в наших покоях. – Нет, – настаивала она. – Этот разговор? Это не разговор. Ты не слушаешь, что я хочу сказать. Она была права, подумал Рейгар. Но опять же, что она могла ему сказать? Присутствие сына Эддарда Старка при дворе обеспечивало верность Севера. Они же не издевались над ним. У мальчика всего было вдоволь. О нем заботились, он дружил со своим кузеном принцем Джоном. Он не мог ехать домой, по крайней мере, еще пару лет. По меньшей мере. – Он сын моего брата... – продолжала настаивать Лианна. «Сын твоего брата. Да, сын твоего брата. Не мой сын. Мой маленький мальчик погиб в пожаре, и его судьба была украдена у него до того, как он успел ее воплотить. Если я могу с этим жить, то почему, во имя седьмого пекла, твой брат не может жить, зная, что его сын жив и здоров, пусть и вдали от него?» – Нет, – снова сказал он. Лианна молча отвернулась от него. Рейгар уже знал, что в эту ночь ее дверь будет для него заперта.