***
Утро у Чуи определённо не задалось. В первую очередь потому, что утро началась с Дазая Осаму, а это автоматически обозначало высшую степень отвратительности не только промежутка времени, проведённого непосредственно с самим Дазаем Осаму, но и весь последующий день, неделю, месяц, год, (нужное подчеркнуть). Так что уже с самого раннего утра Чуе пришлось околачиваться в главном здание Мафии, заполнять какие-то супер-важные документы, сдерживать Акутагаву от обилия пафосных речей в каждом предложении и попутно делать вид, что вовсе ему не интересно, чем и как там живёт чёртов придурок Дазай. В конечном итоге Мори сжалился над ним и под благовидным предлогом сослал Накахару прямиком в подвал, где и был Осаму. Разговор у них естественно не заладился, впрочем они оба были не против немножко вспомнить старые времена, а заодно и поиграть в гляделки — уж это Дазай любил. Как и говорить загадками, смотреть на Чую преданным собачьим взглядом и пускать бесконечно болезненные шпильки в сторону бывшего напарника. Чуе хотелось смеяться и плакать одновременно. Бесполезно. Лучше бы Мори спустился сюда сам, а впрочем… Накахара замер и вместе с ним замер Осаму. Они смотрели друг на друга всего мгновение, прежде чем в глазах Дазая промелькнуло осознание ситуации и он улыбнулся — так, как тогда. Чуе больше не хотелось оставаться здесь и секунды.***
Привычное спокойствие было нарушено, всё летело в Тартарары и, впрочем, как и всегда, в этом был виноват только один человек. Мори ходил счастливый, вёл долгие душевные разговоры с Элис и, если бы Чуя не знал своего босса немного лучше, то непременно бы решил, что сошёл с ума — он сам или всё-таки босс в целом было не важно, но происходящее всё больше напоминало комедийно-драматический фильм, в котором Чуе была отведена далеко не лучшая роль. Хотелось на отдых, бутылку хорошего французского вина прошлого столетия и полную изоляцию от внешнего мира. Разве он многого просил? Чуя вздохнул. Пора было выдвигаться. Мори напутственно, словно заботливый папочка, похлопал его по плечу и, подхватив Элис на руки, отправился дальше предаваться ностальгии по славным старым временам. Пора. Большая скорость всегда успокаивала, но в этот раз Накахара упорно пытался оттянуть момент истины — затормозив перед ничем непримечательным складским помещением, он тоскливым взглядом окинул Йокогаму, оставшуюся позади, и только потом твёрдо зашагал в здание. Чуя не удивился, если бы сейчас его окружили члены детективного агентства, но всё было также тихо, как и когда он толкнул дверь, ведущую в тёмное здание и замер на пороге. — Дазай? Только выработанные за многие года рефлексы спасли его от неминуемой смерти. Накахара кинулся в сторону, нож застрял ровно в дверной панели, а откуда-то из темноты послышался вполне знакомый и вполне весёлый смех. Чуя злобно чертыхнулся, отряхивая плащ и закрывая за собой дверь. Он ещё не успел ничего сказать, как из-за высоких ящиков спокойно вышел Дазай. — Что, Чуя, старость не в радость? — Осаму рассмеялся, ловко запрыгивая на ближайший железный ящик и болтая в воздухе ногами. — Без меня, наверное, совсем заскуча-а-а-ал! Накахара глубоко вздохнул. Затем ещё раз и ещё. Мори просил не калечить Дазая, не вестись на его провокации и не разносить склад в щепки — тот был нужен Мафии. Дазай был тоже нужен Мафии и, похоже, самого Дазая это конкретно забавляло. Впрочем, совсем скоро он поднял руки в примирительном жесте и похлопал по свободному месту рядом с собой. — Не обижайся, Чуя-кун, ну, знаешь… Старые рефлексы. Со всеми бывает. Ловко уклонившись от полетевшего в него веника, Осаму поудобнее умостился на импровизированном кресле. Жутко хотелось курить. Накахара пошарил по карманам пиджака, но сигарет не оказалось и, плюнув на это пропащее дело, он бесцеремонно влез на ящик вслед за бывшим напарником, устало облокотившись спиной на холодный металл позади. — Крошку Чу совсем загоняли? Голос Дазая сочился таким сладким ехидством, что захотелось не только курить, но и врезать — константа каждой их встречи заключалась именно в этом особо сильном желании Чуи. — Просто заткнись, чёртов кусок дерьма. Зачем было настаивать на этой встрече? Ты знаешь каким был бы ответ Мафии, даже если бы ты просто позвонил по телефону Мори. Что, так хотелось сделать всё красиво, а, Дазай? — Чуя криво ухмыльнулся, лениво поворачивая голову в сторону Осаму. — Ты что, язык проглотил? Дазай молчал. Накахара видел, как растрепался бинт у него на шее, но упорно старался не присматриваться — было страшно увидеть что-то, не предназначавшееся для его глаз. Прошло буквально пару секунд, прежде чем Осаму глупо моргнул, а затем вновь вернулся к привычному поведению. — Конечно же, я просто соскучился по любимому напарнику! Заметь, Чуя, даже не бывшему! Ты ведь тоже ждёшь этой миссии, а, ждёшь? — Если это всё, то я ухожу. Накахара соскочил на пол, одёрнул плащ и зашагал к выходу. — Чуя… — Интонация Дазай, то, как он позвал его по имени, как крупная дрожь прошила тело, всё это заставило замереть на месте. — Ты ничего не хочешь у меня спросить? Чуя тяжело сглотнул, крепко сжимая в ладони шляпу. — Нет. Дверь закрылась с оглушающе громким скрипом.***
Он знал. Он знал. Он знал. Конечно, чёрт побери, он знал! Чуя крепко зажмурился. На что только можно было надеяться, если Дазай намекал ему столько раз и теперь… Теперь он не стесняясь говорил прямым текстом! Как же Чуе было страшно. Всё самое ужасное, что до этого только обрисовывалось в мозгу как смутная, но возможная перспектива, сейчас становилось реальностью. Тело ломило от боли после использования Порчи, так что какие-либо занятия физическим трудом были строго противопоказаны — за это можно было получить втык от Мори и застрять в чёртовой больнице на ещё хрен знает сколько. Мысли лезли в голову сами. Хотелось крепко-крепко зажмуриться и чтобы всё исчезло, как только разноцветные круги перестанут плясать перед глазами. Реальность была жестокой, будущее — и того хуже, так что впервые за всю жизнь Накахара действительно не знал что делать дальше. Ситуация была безвыходной. Казнить, нельзя помиловать, только без выбора, куда ставить чёртову запятую. Чуя болезненно застонал. Ну конечно, чёртов Дазай видел тогда его и он знал, он знал…***
На часах было около четырёх утра, когда Чую разбудил настойчивый стук в дверь. Незваные гости решили не дожидаться, пока хозяин квартиры хоть сколько проснётся и стук повторился — ещё более громкий, чем в прошлый раз. Сомнений не оставалось, что за дверью был всего один гость и, судя по всему, гость славно отметил общую победу над Гильдией и Фицджеральдом. Вставать категорически не хотелось, но не вставать было дороже себе, так что Накахара, потирая покрасневшие со сна глаза, отправился открывать дверь. Стоило потянуть за ручку, как, обдав убийственным перегаром, на него в прямом смысле свалился Дазай — взял и, запнувшись об собственную ногу, упал вперёд. Благо, что силы Чуе хватило удержать безвольную тушку и самому не свалиться под весом бывшего напарника. Злобно проматерившись, он поудобнее перехватил Осаму и затащил того внутрь прихожей, громко захлопнув дверь. Дазай отозвался на звук болезненным стоном и, попытавшись встать, едва не сшиб с полки дорогущую коллекционную вазу. Наверняка специально. — Чуечка-а-а-а! Пришлось вновь тащить безвольное тело — в это раз Накахара сгрузил Осаму на диван и тот, развесив руки во все стороны, пьяно улыбнулся, перехватывая рыжего за кисть и потянув на себя. Глаза его блеснули осмысленным, но это было лишь мгновение — в следующее они вновь превратились в два масляно-пьяных огонька. — А пщаму ты тогда сказал «нет»? Разве тебе не интересна-а-а-а? — Вот так сходу — и контрольный насмерть. Диван прогнулся под тяжестью ещё одного тела и Дазай даже услужливо подвинул свою костлявую задницу, всё ещё крепко удерживая за запястье. Посмотреть ему в глаза Чуе не хватало смелости, так что он сидел, отвернувшись и не пытаясь выдернуть руку из цепкого захвата. — А мжет я хочу чтобы ты зна-а-ал? — Зато я не хочу. Осаму глупо захлопал глазами, а затем расплылся в добродушной, лживой улыбке. — Ты хоче-е-ешь, я знаю, Чуя. — Нет. — Не-е-ет? — Я… — Накахара слышал, как в собственном голосе убавилось уверенности, но он не мог проиграть, не мог. — Не хочу. Дазай рассмеялся и, наконец, отпустил его. Чуе хотелось сорваться с места и убежать — хотя бы в ванную, но шорох ткани отвлёк его. Горло сковало спазмом. — Что ты делаешь? Осаму оторвался от своего занятия и удивлённо глянул куда-то поверх рыжих волос, прежде чем смог сфокусировать взгляд на чужом лице. Он пожал плечами и продолжил методично раздеваться, всё ещё улыбаясь и было в этой улыбке что-то настолько жуткое и ненормальное, что-то, чего не было даже у Мори… Чуя вздрогнул. — Даю тебе то, что ты хочешь. — Губы у Чуи задрожали, так чо Дазай улыбнулся ещё шире. На нём не осталось ничего, кроме бинтов, полностью закрывающих всё тело. — Или ты… сам? Это было не приглашение, это был приказ — и Накахара не мог его ослушаться. Он потянул за конец бинта и Осаму помог ему, приподнялся, позволяя оголять своё тело. И чем меньше становилось ткани, тем больше дрожал Чуя. Когда конец последнего бинта упал на пол, Дазай мягко поцеловал напарника в макушку и отстранился, запрокидывая шею, позволяя рассмотреть всё полностью. — Красивый? — Дазай… Весь он был собран из кусочков и сшит по частям. Грудь не вздымалась и не опадала, Чуя не слышал, чтобы билось сердце, видел лишь лоскуты, соединённые аккуратными стежками между собой. Перед ним сидел не человек, нет. Монстр Франкенштейна двадцать первого века. Дитя Мори. Совершенный ребёнок, бессмертный, безжалостный. Идеальный. То, что когда-то Накахара видел лишь в фильмах, ожило и в реальности. Его самый страшный кошмар сидел сейчас перед ним. Чуя протянул руку, провёл пальцем по швам, соединяющим кисть и предплечье. Дазай засмеялся, дёрнулся в сторону. — Щекотно-о-о… Воздуха в лёгких не хватало. Накахара отвернулся, не в силах больше смотреть на такого Осаму и, почувствовав, как длинные руки скользнули по его талии, опутав, прижав к холодному телу позади, крепко зажмурился. Дазай гладил его живот, положив голову на плечо и лениво нашёптывал что-то на ухо — разобрать текст Чуя не мог, в ушах шумело. — Разве ты не задавался вопросом почему я… такой? Ты ведь видел, как Мори доделывал меня, но всё равно не набрался смелости спросить. Ты такой трусишка, Чуя. — Осаму рассмеялся, перехватывая Накахару за подбородок и поворачивая голову в свою сторону. — Давай, больше некуда бежать, взгляни на меня — разве я не идеален? Моя плоть — плоть сильнейших эсперов, моё сердце — лишь набор мышц, мой разум — идеально отлаженный механизм. Скажи мне честно, Чуя, что ты испытываешь, глядя на меня? — Ничего, кроме страха. Накахара почувствовал, как тело позади него крупно вздрогнуло, а затем холодные руки исчезли. Несколько секунд была лишь тишина, прерываемая его собственным тяжелым дыханием, а затем Дазай рассмеялся — тихо и обречённо. Так не могло смеяться существо, лишённое чувств. — Почему… — Чуя медленно повернулся, с ужасом глядя в глаза напротив. — Почему ты выбрал меня? — Потому что только ты можешь убить меня.