***
Вообще, у меня есть стойкое подозрение, что кто-то хитрый и большой там наверху регулярно кладёт нефритовый болт на мои жизненные планы, а перед этим долго над ними ржёт. Я собирался героически сдохнуть, разоблачив свою коварную мачеху, но эта курица не удосужилась нормально прицелиться прежде, чем выстрелить! Тоже мне, преступница мирового уровня! Я за каким-то чертом выжил и планировал свалить в Европу прежде, чем Мэй начнёт с кем-то встречаться. Не успел. Она начала встречаться… со мной. Я сопротивлялся до последнего, но против этого Чудовища не попрёшь, она мне яйц… пальцы крышкой рояля прижала бы, чтобы добиться своего. Хотя, я и сам виноват, мне так захотелось услышать, что она меня любит, что я вынудил её признаться, а когда она призналась, то уже не смог врать, что не люблю её. Даже на свидание позвал, чисто ради интереса. Поцеловать себя она не позволила, вот мне и было интересно, на свидание согласится или нет. Согласилась. А я не готов… морально, физически-то я был готов на что угодно, но если уж даже с поцелуями облом вышел, то на что угодно пока рассчитывать не стоит. Эх, нечего было держать её за руку, пока признавался, она по своему обыкновению сбежала бы, и у меня была бы пара дней на то, чтобы всё обдумать и грузануть своими проблемами одного трудолюбивого психотерапевта. «Юкио, тебе надо решить, чего ты хочешь». На кой чёрт, если в результате на это всё возлагается большой и толстый … ну вы в курсе. Итак, было два вопроса: «Куда её вести?» и «Как себя с ней вести?». Если по поводу первого ещё были приемлемые варианты, то насчёт второго я полностью терялся в догадках. Всё своё детство я вёл себя с ней, как с Принцессой, и она регулярно вытирала об меня ноги, потом я мстил, унижал, мучил, использовал… Даже не думал, что способен на такое. Но, как оказалось, с ней я на многое способен. С ней… С ней похоже либо прогнуть, либо прогнуться. И то, и другое я пробовал, понравилось мало. «Юкио, тебе надо решить, чего ты хочешь». Когда я смотрю на клавиши, мне хочется пройтись по ним пальцами, когда я вижу свой байк, мне хочется оседлать его и умчаться за горизонт. Когда я вижу Мэй… контент 18+, но это не то, что нам обоим сейчас нужно.***
Я повёл её в Океанариум, раньше мы часто туда ходили, первое время после смерти мамы почти каждый день. Почему-то мне становилось легче в стеклянном лабиринте на дне гигантского водоёма: тусклый свет, разнокалиберные морские твари, плывущие над головой, невозмутимые, безмолвные, завораживающие, и всё остальное вдруг становится не таким важным, не таким больным и горьким, отступает, не в силах пробиться сквозь толщу воды, остаёшься только ты сам и музыка, которая вдруг приходит из глубин души. Мы сидели на скамье в одном из дальних тупиковых ответвлений, люди проходили мимо, даже не подозревая, что здесь есть ещё один поворот. Расстояние между Мэй и мной было в полметра, и я не знал, стоит ли его сокращать, но всё же держал её за руку. Стая крупных серебристых рыб проплыла над нами и унеслась вдаль, черно-белая касатка медленно и вальяжно скользила мимо, чуть шевеля хвостом. — Брамс, — тихо сказал я. — Вагнер, — отозвалась Мэй. Это была наша давняя игра, теперь мне нужно было угадать мелодию, что пришла ей в голову, а она будет пытаться угадать мою. Вагнер, значит… — Симфония №3? — предположила Мэй. — Нет. Сон в летнюю ночь? — Нет. Мы продолжали гадать. Это было не соревнование, просто так мы делились тем, что внутри. — Симфония №4? — Да. Симфония №6? — Угадал… Я украдкой взглянул на Мэй, она смотрела на водный мир за стеклом. Красивый профиль, королевская осанка, длинные волосы спускаются по спине до скамьи, изящная шея, грудь… Глаза пришлось отвести и срочно начать составлять в уме нотную запись шестой симфонии Вагнера, чтобы не вспоминать о том, что у нас совсем недавно с ней было. — Мэй, чего ты хочешь? — беззастенчиво сплагиатил я вопрос у своего психотерапевта. — Ты о чём? — О нас с тобой. Как ты хочешь, чтобы это было? Мэй некоторое время молчала, похоже, тоже до сих пор об этом не задумывалась. Потом посмотрела на меня, гневно сверкнув прекрасными очами, и выдала: — Мне не важно, как это будет, Юки, но если я ещё хоть раз увижу, как ты сосёшься с кем-нибудь кроме меня, тебе будет плохо! — Ну, это само собой. А вообще я спросил, потому что подозреваю, что по-хорошему ты не можешь, а по-плохому мне уже не интересно. — С чего ты взял, что я не могу по-хорошему? — Жизненный опыт подсказывает. Если с тобой по-хорошему, Принцесса, ты начинаешь наглеть. И что мне с тобой тогда делать? Наказывать? Щёлкать по носу? Ставить на место? — Ну, ты парень изобретательный, — сердито буркнула она, отвернувшись, — что-нибудь придумаешь. — Я-то придумаю, и даже осуществить не постесняюсь, вот только как ты себя при этом будешь чувствовать? — Разберёмся, — всё так же сердито заявила она, а потом снова посмотрела на меня и высокомерно заявила. — Если не потянешь встречаться со мной, так и скажи, Сагара Юкио! — Ну вот, наглядный пример моих слов. Я с тобой по-хорошему, а ты грубишь. — Да! Грублю! И буду грубить! — она развернулась ко мне всем телом и со злостью уставилась в глаза. — Я знаю, что я не подарок, и что, если разозлюсь, могу таких дел натворить, что самой тошно станет, но я лучше умру, чем признаю, что была не права! И ты всё это про меня знаешь, Юкио, ты, наверное, единственный, кто действительно меня знает. Я перед всеми притворяюсь, только перед тобой не получается, потому что не нужно. Ты единственный принимаешь меня такой, какая я есть. Думаешь, я не смогу ответить тебе тем же? Можешь меня наказывать, можешь ставить на место, я всё от тебя приму. Но если тебе слабо, тогда вали в свою Англию, а я вслед тебе плюну! Выговаривала она мне всё это эмоционально, но тихо, чтобы не привлекать внимания общественности, под конец сжала в ладони край своей юбки, чтобы не было заметно, что руки дрожат. Я подсел ближе, взял в ладони её лицо, смахнул пальцами слёзы с щёк и, чуть усмехнувшись, спросил: — Ну, и как мне сейчас с тобой быть, Мэй? По-хорошему или по-плохому? — Я же сказала, что мне всё равно! — напомнила она совершенно несчастным голосом. Я притянул её к себе и обнял, положил её голову к себе на плечо и замер, слушая как колотится её сердце, из-за меня, колотится из-за меня. Я так давно хотел её просто обнять, по-настоящему, как родную и любимую, но было нельзя. Теперь я понял, как я хочу, чтобы у нас всё было, не по-хорошему, и не по-плохому, а по-настоящему. — Не плачь, Принцесса, — сказал я, погладив её напряженную спину. — Ты же такая гордая и сильная, ни одному Дракону не сравниться. — Скажи, что любишь меня! — требовательно всхлипнула она. Вот, пошли капризы, опять ручонки к власти тянет. — Люблю, — сказал я, и добавил. — Будто это возможно — тебя не любить… — Ты так вёл себя со мной, я думала, что ты меня не любишь! — Я старался, — улыбнулся я. — Ненавижу тебя! Как ты мог? — Напряг все силы, чтобы не валяться у тебя в ногах, моё Чудовище. — Никогда тебе этого не прощу! — Не прощай. — Всю жизнь буду тебя мучить! — Жду не дождусь. — Только не уходи… — Не уйду…