Он и отражение

Они боролись за Нильфгаард. Оба — но каждый по-своему. Один воевал за трон, чтобы дать стране величие и освободить тех, кто был лишен своей жизни. Один — стремился возглавить, чтобы отдать себя всего — как раньше это делал отец — Нильфгаарду. Второй — жил идеей свободы. И никому не позволил бы отобрать её у своей родины. Он бился — отважно и долго, не смея закрыть глаза ни на секунду. Не смея думать об отдыхе и сне. Всё отходило на второй план, когда речь шла о Нильфгаарде. Юг, на котором они рождены, который будут стеречь и оберегать. Юг, в земли которого они уйдут, умерев. Логэйн называет это наградой — Эмгыр называет это трофеем. Логэйн не спит ночами — Эмгыр ложится ближе к утру. Логэйн возглавляет войско — Эмгыр ведёт за собой армию. Они делают одно и то же, но разными словами. Они стремятся к одному и тому же, но разными путями. Об этом часто говорит Рэндон Хоу, когда Логэйн остаётся с ним наедине. Об этом часто упоминает Морвран, когда Эмгыр убирает от себя кипу бумаг. Ненужный пергамент. Пустая трата времени, которая решает слишком много на этой войне. Ни Логэйн, ни Эмгыр никогда не виделись прежде — но слышали друг о друге. Логэйн следил за каждым действием своего Императора, а тот — за действиями ополченца. У них одинаковые привычки, равный взгляд на мир, одно выражение лица на двоих. Одни мысли. Одна боль. И потери — тоже. Эмгыр не собирался встречаться с Мак-Тиром, что так известен среди народа — но судьба решила за него. Логэйн не собирался представать перед Вар Эмрейсом, что носит титул Императора — но судьба его мнением не интересовалась. Вот и стоят они друг напротив друга. У одного в руках — бокал вина, а у второго — решимость. Рэндон за спиной Логэйна замирает — даже не дышит, Морвран — смотрит внимательно и молчит. Такие разные — такие похожие. Дийкстра, что встречал их обоих, упоминал об этом. Сказал, мол, что другого такого дуэта не сыскать на всём континенте. Логэйн опускается — не сводит глаз с Императора, не склоняет головы при нём — на стул. Эмгыр кивает — почти запоздало, ведь разрешения у него не спрашивали — и смотрит на гостя. В кабинете тяжелеет атмосфера, воздух холодеет и Рэндон думает, что это обещанные морозы с Севера. Что это — ключ к их проигрышу на войне. Но Морвран думает иначе, ведь союз — ополчения и армии — это непобедимая сила. Север падёт, как долго бы не сражался. За что бы не сражался. Когда Император подаёт знак — все, кроме Логэйна, покидают помещение. А они так и сидят, изучая друг друга — хотя и так знают всё. Эмгыр знает, что смотрит почти в своё отражение — искаженное временем и разными жизнями, но отражение. Отражение же знает, что они глядят друг на друга — Бездной. Кто потонет первым? Кто выкарабкается? Кто сможет жить, зная, что где-то в Нильфгаарде есть его двойник? Столь непохожий, но столь равный ему. — И что ты собираешься делать, мой Император? — У Логэйна голос ровный, хриплый и уверенный. У Логэйна нет привычки дрожать. — Сломить Север. Отражение — почти учтиво кивает, но вопрос остаётся не отвеченным. — Я собираюсь направить на них… Долгие часы проводятся в кабинете Императора Нильфгаарда — за обсуждение тактики нападения и отхода. За планами — о будущем, за разговорами — о прошлом. В бой оба выходят одновременно. И всё как раньше: Логэйн называет это наградой — Эмгыр называет это трофеем. Логэйн не спит ночами — Эмгыр ложится ближе к утру. Логэйн возглавляет войско — Эмгыр ведёт за собой армию. Они выигрывают бой — один за другим, а после — не идут праздновать. Они снова закрываются в кабинете и снова спорят, никак не находя компромисса. Война — не место для шуток. Война — это время жестокости и решений, за которые придётся платить. Выигрывает тот, кто платит меньше. — Лучше не трогать восток. — Это безумие, пустая трата ресурсов. — Это даст нам шанс! Морвран стоит за дверью, сжимая в руках послание от шпиона-разведчика. Рэндон Хоу посылает птицу — на Север, к врагам. Время идёт быстротечно. Время не щадит никого из них. Эмгыр точно знает, чего хочет; он знает, чего хочет его отражение. Но ни тот, ни другой, никогда подобного не признают. Сложно оставаться спокойным, когда понимаешь, что за стеной — на постели, похожей на твою, спит некто, отобравший твоё я. Логэйн говорит, что это баланс — Эмгыр говорит, что это удерживает в их мире равность. Логэйн говорит, что у каждого его двойник — Эмгыр говорит, что все в мире продублированы. Логэйн говорит, что на войне это очень полезно — Эмгыр говорит, что двойник всегда подменит на поле боя, если случится непоправимое. Они говорят одно и то же, но разными словами. Когда Дийкстра говорит это своему Императору, тот замирает на долю секунды. — Бред. Мужчина пожимает плечами, мол, как пожелаете. Когда Рэндон сравнивает Вар Эмрейса с Логэйном — тот хмурится и опускает руку на стол. — Тебе кажется. Мужчина закатывает глаза, мол, как скажешь. Время идёт, война не заканчивается. Север не собирается сдаваться, портит нервы двойникам и офицерам. Север шлёт новых людей — отбить свои территории у Нильфгаарда и сразить их. Север раздражает — Логэйн так и говорит Императору. Тот кивает, соглашаясь с ним. Четвёртая ночь без сна — он держится только из вредности, говорит Рэндон Морврану и тот подтверждает. Четвёртая ночь без сна — Эмгыр не знает, что он чувствует. Больше нет злости к своему отражению, больше не хочется отослать его подальше, лишь бы не видеть. Император думает, что наконец-то понял его. Наконец-то понял самого себя. У них остаётся два дня и пять часов до выхода в новый бой. Мак-Тир наливает в бокал — до краёв наполняет — туссентское вино и говорит: — Если мы умрём в следующей битве, это будет до смешного трагично. — Это будет глупо. — Белое Пламя в человечьем обличье тут же замолкает, словно задумываясь и добавляет: — И смешно. Логэйн поднимает бокал, салютуя им и отпивает. Эмгыр повторяет его жест. Сегодня они пьют не за величие Империи, а за свои труды. За пережитое — тяжкое и тёмное прошлое. За недосказанное — признания и клятвы. За грядущее — победы и поражения. Морвран стучит трижды — так делает только он, сказал однажды «Дани». Рэндон стучит чуть слышно единожды — это его манера, отвечает Логэйн и они остаются квиты. Что за соревнование? Никто не знает. Когда до битвы остаётся восемнадцать часов, Император хлопает отражение — нет, брата — по плечу и желает удачи: — Если мы победим, я буду горд, что ты нёс наше знамя. — Если мы падём, я буду горд, что ты вёл нас. Это не последние их слова — они говорили и после. Много, но беззвучно. Они говорили и после, только свидетелей тому не было.