И поплатился.
Вова несогласен. Он дёргает железные прутья изо всех сил, добавляя на своё тело синяков и ссадин, он старается выбраться, он плачет. Любовь неподкупна. Та самая, тёмная её сторона — та, что безответная. От неё толку никакого, но она есть и будет сжирать тебя целиком до последнего. И всё, о чём сейчас может думать Семенюк, это один-единственный образ, засевший так плотно в голове. Это и вправду какое-то помешательство, он не сумеет вынести такого. Неделя-две и белоснежная одежда на нём изорвана в клочья и больше не является такой уж белоснежной, волосы растрепаны, но до них уже нет никакого дела, а руки истёрты в кровь. На коленях чуть фиолетовые синяки, похожие на пятна цветов сирени, которые хоть немного украшали молочную, болезненную кожу. Владимир не хочет, не хочет любить, как раньше хотел. Он желает выкинуть мысли о парне из головы навсегда и больше не возвращаться к ним и покинуть клетку, продолжив жить обычной, повседневной жизнью. Но сердце, истерзанное и страдающее, вновь и вновь напоминает ему о Лёше, таком приятном, родном, уютном.. который сам же и бессердечно отверг его. Душа трепещет и не знает, в какую сторону склониться. Но, как бы там ни было, по телу пробегает волна мурашек и впалые щёки с еле видными скулами багровеют, а в глазах, под которыми залегли тени, появляется искра. Такая мутная, но живая, редкая. Но это лишь минутное удовольствие. Разум быстро даёт о себе знать, здравый смысл тоже. Вова снова безуспешно пытается расшатать клетку, сдвинуть её, лишь бы больше тут не находиться.Он не хочет, не хочет, не хочет.
День сменяет ночь, но всё одинаково — ему остаётся только просыпаться с лёгкой, постоянной головной болью и смотреть в потолок. Кажется, от безысходности он уже начинал видеть в серых плитках звёздное небо. Но в этом чуде Семенюк не замечал ничего красивого, эстетичного. Он знал, что сходит с ума в этом месте. Сходит с ума сам по себе. Юноша лежит на холодном полу, открытыми участками своей кожи чувствуя прохладу.Всего лишь вечность. Ему здесь быть всего лишь вечность.
Однажды он посмотрит куда-то в конец коридора и заметит там нечёткие очертания силуэта. Естественно, Владимир удивится, как за всё это время он не мог заметить такую важную деталь среди пустынного здания, центром которого и являлась его клетка. В руках того парня — ключи, такие нужные сейчас Вове. Брюнет бы всё отдал, лишь бы заполучить такую ценную вещь и со звяканьем отпереть эту ненавистную ему дверь и покинуть этот ад навсегда. Но тот молодой человек стоял так далеко, что их будто разделяли сотни метров. Семенюк напряжет свои уставшие глаза, сфокусируется на лице незнакомого и издаст сдавленный вздох. Ключи в руках у Губанова. И теперь Вова под серьезным сомнением, в чём он нуждается больше. Ведь до Лёши почти рукой подать — это как раз плюнуть и они будут рядом, будут вместе. Но голубоглазый лишь безразлично взглянет на воодушевлённого впервые за столько времени Семенюка и поведёт бровью. Будто бы парень играет с ним, нарочно не давая вновь ощутить, что такое свобода, что такое быть вне заточения. Полуулыбка быстро сходит с лица Владимира, как и затеплившаяся надежда на не плачевный исход, он сползает вниз и как обычно ложится на спину. В душе неприятно. Но, что же поделать, его удел — ждать и терпеть, ждать и терпеть.Он ведь сильный. Но он думает, что умрёт прямо здесь, на холодном полу, ещё более тощий и ещё более выдохшийся, чем всегда.
Но одним утром, лёжа в своей привычной позе, Семенюк разомкнёт нехотя веки, и с первым своим вздохом услышит звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, а затем совсем рядом чьи-то мягкие шаги..