Маленькое чудо

      По улице, вдоль лип, посаженных ещё в прошлом веке, неторопливо шествовал альфа. Правда, был он невысок, худощав и о его природе можно было догадаться только по редкой щетине: у омег, как всем известно, борода и усы не росли. Немного шаркая чуть великоватыми ботинками, альфа прогулочным шагом добрался до конца аллеи и свернул в переулок. Здесь дорога спускалась вниз, к реке и по мере удаления от центра, дома становились попроще, реже встречались полностью каменные, зато чаще окна и фасады украшались деревянным «кружевом». Городок, основанный четыреста лет назад, о чём свидетельствовали записи в летописной книге и столб посреди главной площади, был небольшим, но уютным. Славился он первым в этих краях университетом, единственным в округе в те времена, и множеством красивых, хорошо сохранившихся домов. Да и новые строили тоже не абы как, а с украшениями.       Альфа свернул к небольшому домику, потянул за верёвочку, и калитка открылась, впуская его в небольшой ухоженный двор. Чисто вымытое крыльцо не запятнали ничьи следы, но окна светились приятным ласковым светом, а стоило открыть двери, как в лицо пахнуло вкусными ароматами, а ушей достигли восторженные крики детей.       — Оми, оми, а мне? Дай мне тоже попробовать!       Альфа прошёл на звуки и запахи и оказался в уютной кухне, где царил пухленький омега, окружённый галдящей ребятнёй.       — Папа пришёл! — заверещал самый младший, в то время, как двое других сражались за кондитерский шприц, пытаясь украсить пряники. На столе уже лежали расписанные ёлочки, рукавички, снеговики и ангелочки, а на противне ждала своей очереди следующая партия.       — Здравствуй, дорогой, — улыбнулся омега. — Как прошёл день?       — Как всегда, — альфа поцеловал мужа в щёку и потрепал по голове младшего омежку. — А вы чем занимались?       — Готовились к Рождеству. Уже приготовили игрушки и украшения, ждали только тебя.       — Конечно, я сейчас переоденусь и займёмся, правда, малыши?       — Правда!       — А когда?       — Я не малыш!       — Тише, дети, — улыбнулся омега. — Папе сначала нужно поужинать.       Альфа улыбнулся, выходя из кухни. Он дома! Это ЕГО дом, ЕГО омега, ЕГО дети.       А ведь ещё каких-нибудь десять лет назад, он и помыслить не мог о таком счастье.       Началось всё, как уже было сказано чуть более десяти лет назад, когда два друга собрались отметить очередной юбилей. Напились они тогда изрядно, что называется до белых чёртиков, и, как это часто бывает, когда уровень градусов в крови достигает нужной отметки, начали изливать друг другу душу.       — Живу один, никого, даже собаки нет!       — А чего ж омегу не взял? Вон их сколько вокруг холостых гуляет, один другого краше!       — То-то и оно, что краше… а я? Сам видишь, ни роста, ни мускулов, вон, даже живот уже намечается. А ведь я тоже хочу… счастья я хочу! Вот был бы у меня омега, дом бы держал… детишек нарожал бы мне. Я вот с работы прихожу, а они мне радуются, обнимают. Вот мой омега бы не работал, ручки не пачкал, я бы… я бы… я бы ему под ноги ковры расстилал… только не смотрят на меня омеги… мимо косяками прут… а я ведь добрый. Чес-слово… хороший же я!       — Точно! Ты хороший… Дай я тебя пцелую…       — Но-но! Без рук!       — Так… стоп… ты меня уважаешь?       — Уважаю.       — Веришь, что я вот па-а-а-а дружески?       — Верю… только ты альфа! С альфой цловасся… ни за что! Омегу бы мне…       — Да-а-а-а… слуш… а хочш… хочешь, я тебя познакомлю?       — С кем?       — С омегой…       — Да откуда у тебя? Ты ж… у тебя… или?       — Не… племянник у меня есть. Омега как раз. Тихий такой, всё дома и дома…       — Ты срьёзн?       — Ну… да.       — Хчу. Хочу! Давай, знакомь.       — Погоди, не щас же… вот проспимся и пойдём. Он у меня, знаешь какой? Ух! Вот такой! Строгий!       — Строгий?       — Строгий.       — Это хорошо. Омега должен быть ласковый. И скоро-воро-вородку в руках должен уметь держать.       — Чтобы тебя огреть?       — А вот хотя бы… значит… завтра…       — Эй? Ты куда? Домой иди… не на кворике… коврике же… и я рядышком лягу.       Утром, проспавшись, оба как-то сразу вспомнили ночной разговор и действительно пошли знакомиться.       — Ты, главное, сразу его не пугай, замуж не зови. Он у меня строгий и скромный. Напугаешь, ничего не получится.       — А что говорить-то?       — Ну, про глазки там… типа, как звёзды. Про губки…       — Угу, про ушки ничего не надо?       — Ты сейчас договоришься, что вообще не пойду. Сказал, что племянник у меня скромный? Сказал. Вот иди и думай, что ему будешь говорить. А то… глазки… ушки… зубки… тьфу, балбес. До седых волос дожил, а что омеге сказать не знает.       — Балбес… — уныло соглашался альфа.       Пришли они на Парковую улицу, к небольшому домику, какому-то старому и скособоченному.       — Ты не смотри, что неказисто тут, снимает он дом, его отчим выгнал из квартиры, так мой племянник и учится, и работает… везде успевает.       — Хорошо учится?       — Да уж неплохо, стипендия повышенная, — с гордостью заявил дядя. — Он у меня, знаешь какой? Умница просто!       — Верю, — альфа уже жалел, что пришёл сюда: ну как такое сокровище посмотрит на него? Такого неказистого?        Тут дядя вывел за руку невысокого худенького омегу, и предполагаемый жених жадно взглянул — что-то вполне обыкновенное, серенькое, смущённое, милое… Тонкие пальчики омеги дрожали, когда тот заправлял непослушную прядку волос за ухо, и альфу умилило это волнение. Да так, что он все заготовленные слова забыл и просто выпалил:       — Выходи за меня замуж! Я хороший, честно!       И омега, ещё больше смущаясь, подошёл ближе, заглянул в глаза альфе и долго-долго молчал.       — Я согласен…       Свадьбу сыграли скромную, но альфе казалось, что его омега самый красивый из женихов. Только у него сияют звёздами глаза, только у него такой румянец, только у него такие сладкие губы…       И только у них могли родиться такие прекрасные дети: два альфы и омега.       Теперь в маленьком домике было всё: счастье и уют, детский смех и томные вздохи, любовь и уважение. Рождественская ёлка и запах пряников, мишура и гирлянды, подарки и карнавальные костюмы...       Чудо, что случается только раз в жизни, когда в огромном мире встречаются две половинки одного целого и идут вместе.       Чудо, которое каждый творит сам.       Огромное чудо, такое, что не объять…