wassup danger

Майлз смотрит на город. Майлз смотрит на свои руки. Майлз прыгает. Несколько суток назад от осознания того, что ему придется совершить такое, все внутренности скручивались и перекрывался доступ к дыханию, но сейчас… Сейчас он был открыт. Вся кожа и плоть будто бы расступились, его сущность оголилась и не была сдержана ничем, даже первородным страхом. Он расслабил конечности, и порывы ветра проникали под одежду, теребили складки ткани, дразнили кожу. Майлз глядел на город, понимая, насколько тот красив. Эту красоту нельзя было заметить, будучи пешеходом. Эта красота не передавалась через туристические открытки, отредактированные фотографии блоггеров или через фильмы по кабельному в HD качестве. Майлз никогда не думал, что увидеть родной город таким. Находясь на высоте нескольких десятков метров, он видел четкую границу дымки тумана, касающегося шпилей высоток, на концах которых в пьяном порядке мигали огни. Темной патоке ночи противостоял многочисленный свет, который сквозил из каждой жилой щелки. Цифровые биллборды сменяли рекламу анонсами мюзиклов, блистали всеми возможными цветами, которые только могли генерировать экраны, автомагистрали казались дорожками топленого золота из-за сплошного потока фар. Находясь на бешенной высоте, его слух почти не улавливал уличного шума, был только гул ветра. Майлзу казалось, что невидимый барьер отрезал это от всей городской суматохи, от всей слякоти, от всей душноты выхлопных газов. Он сделал глубокий вдох и оттолкнулся. Он так устал. Устал искать, устал соответствовать. Устал бояться. Устал от самого себя. На несколько мгновений — в памяти же это укрепилось вечностью — он почувствовал свободу. Он почувствовал, что свободен от самих улиц города и жителей. Свободен от своей семьи и школы. Его ничто не держало, ни одна мышца тела не была обременена. Прохладные порывы ветра с крохотными снежинками не жалили его. Он перевернулся, и весь его взор заняло темное индиго ночного неба. Перекувырнулся еще раз, представ перед неонами городских отсветов. Ему казалось, он будет одурманен, но сознание было чистым. Он почувствовал свободу. Свою свободу. Почувствовал, осознал, что она существует. И терять ее не намерен.