***
Как оказалось, именно это им и пришлось сделать. В какой-то степени. Летая по улицам с Уэйдом на спине, как какой-то Санта, внезапно превратившийся в ковбоя (с Питером, играющего роль лошади, потому что, почему, черт возьми, нет, верно?), Питер осознал, что ему, наверное, не следовало снимать джинсы. На улице холодно. Снег не шёл… пока что (ох уж эти мечты о белом Рождестве), но этот был один из тех слишком солнечных дней, из-за которых у Питера трескались губы и мерзли уши, несмотря на то, что они были под маской. Но всё же было Рождество, а Питер готов был забить на погоду, потрескавшиеся губы, Уэйда, вцепившегося в его плечи и кричащего, как ковбой, но на что он не был намерен забить, так это на двух подлых девушек, одетых как эльфы Санты и грабивших квартиру на восьмой улице. Особенно когда он, сидя на пожарной лестнице, заметил их из окна гостиной и услышал, как где-то в доме плачут напуганные дети. — Там дети, — прошептал Питер Уэйду в шею, когда тот опустился на колени перед открытым окном. — Сраться с детьми на Рождество? Почему эти девчонки такие Скруджи*? Это так подло! Питер еще раз взглянул внутрь квартиры. — Не Скруджи. Они одеты как эльфы, — он прищурился. — Заостренные уши, всё такое. — Я ими сейчас украшу весь зал! * Питер удивленно хмыкнул. — Злоупотребляй текстами песен в свободное время сколько влезет. Сейчас у тебя другая работа: нам нужно открыть окно. Тихо открыв окно, Уэйд поиграл бровями. Питер фыркнул. — Ладно, беру слова обратно. Теперь забирайся и спасай детей, халявщик! Поклонившись, Уэйд залез в открытое окно и начал напевать: — Открой пошире глазки! Не стоит плакать! Не нужно надувать губки! Я скажу тебе почему.* Питер остановился на секунду, чтобы снять с лица снисходительную улыбку, а затем последовал за своей второй (сумасшедшей) половинкой в дом. Одна из эльфов кинула Уэйду в голову какое-то украшение, от которого он, как профессионал, уклонился, а вторая пыталась сбежать в гостиную с мешком, полным краденных вещей, на плече. Уэйд кинул в голову последней злополучное украшение и запел «Серебряные колокольчики», что, в общем-то, обрело смысл, как только Питер заметил, что всё краденное было из серебра. — Не время петь, Дэдпул. Эльфы пытаются сокрушить этот дом*. — Питер выстрелил паутиной в дверь, блокируя эльфам выход; девушка с мешком раздраженно выдохнула. Уэйд надул губы: — Если мне нельзя петь, то тебе нельзя каламбурить. Питер, хмыкнув, уклонился от брошенного в него творческой эльфийкой мешка с серебром. Он поймал его в последний момент, прежде чем что-либо внутри сломалось, и осторожно опустил на пол. Девушка взвизгнула и кинулась на него. Вторая эльфийка, которая кидала в Уэйда украшения, остановилась, чтобы посмотреть на сообщницу, и именно в тот момент Уилсон взял на себя инициативу перепрыгнуть через диван и ударить её в лицо. — Мчимся мы через диван, без конца смеясь! Ха-ха-ха! * Питер даже не посмотрел на идущую на него эльфийку и лишь приковал её паутиной к стене. Она продолжала злобно визжать и издавать нечеловеческие звуки, даже когда Питер замотал ей рот паутиной. Эльфийка, которой врезал Уэйд, была в отключке. Питер остановился рядом с Уэйдом и похлопал его по плечу. — Хорошо поработал сегодня, даже не использовал свои пушки. — Я знаю, как ты не любишь, когда кому-то наносят серьезный ущерб. И я подумал, как было бы хреново узнать, что грабителей поймали, но твоя страховка не покроет ущерб от дыр от пуль на стенах или от крови на мебели? — Ты настоящий герой. Уэйд пожал плечами и направился к двери, заблокированной паутиной. — Это бремя, но я несу его молча, — сказал он, доставая катану и разрезая ей паутину. — Как благородно, Добрый Король Венцеслав. Уэйд слегка приподнял свою шапку. — Всё, нам пора. Я обещал тётушке, что буду дома к Рождеству*, — наполовину пропел Уэйд и зашёл в зал. Они с Питером следовали за плачем детей, пока Уилсон продолжал бормотать себе под нос «Я буду дома к Рождеству». Они встали около двери, за которой раздавался плач. — Как думаешь, что за первой дверью? Питер пожал плечами. — Удиви меня. — Полагаю, нет ничего лучше призрака грядущего Рождества! — сказал Уэйд и со всего размаху открыл дверь одной рукой, хватая другой свою катану. — Это небольшое преувеличение, — запротестовал Питер, несмотря на широкую ухмылку, которая осветлила его лицо под маской. Тем не менее, усмешка сползла с его лица, как только они увидели, что находилось в комнате. А именно: тощий парень с пожелтевшей и сморщенной кожей вокруг глаз, одетый в костюм Санты и удерживающий пистолет у головы маленькой девочки, лет восьми или семи, которая держала на руках младенца — вероятно, ее брата. Она выглядела испуганной. Как, впрочем, и Санта. Да и к тому же тот был каким-то нервным. — Захват! — завизжал Уэйд и, не колеблясь ни секунды, наставил катану на парня. В то же время Питер выстрелил паутиной и обезоружил Санту. Зашипев от неожиданности, мужчина отпрыгнул в сторону и попытался ретироваться через окно. Уэйд поймал его за неподходящую ему по размерам куртку Санты и дернул обратно. — Ты разрушитель Рождества! — крикнул Уэйд и потащил сопротивляющегося мужчину из комнаты, где стояли шокированные дети. Питер подошёл ближе и опустился перед ними на одно колено. Он попытался визуально осмотреть их на наличие ран и повреждений. Девочка была одета в светло-зеленое платье, а по её щекам текли слезы, но она, похожа, не была ранена. А её брат, одетый в распашонку, на которой было написано: «Эльф-стажер», тоже был невредим. Просто чтобы убедиться, Питер спросил: — Вы в порядке? Девочка кивнула, а малыш резко начал плакать. Она попыталась его успокоить, но была слишком маленькой, и её всё ещё трясло, так что нянькин инстинкт Питера сработал, и он машинально потянулся за ребенком. — Ш-ш-ш, все в норме, малыш. Теперь все в порядке, — мягко сказал Питер, укачивая ребёнка в руках. Девочка вытирала слезы, а он успокаивал её брата. Как только тот утихомирился, Питер спросил: — Как тебя зовут? — Лиллиан, — девочка чуть ли не шептала, сжимая маленькими пальцами подол платья до побелевших костяшек. — Привет, Лиллиан. Можешь звать меня Человеком-пауком. Я здесь, чтобы помочь. Она коротко выдохнула, но тут же закивала: — Я знаю. — Хорошо, Лиллиан. Всё будет в порядке, но я должен узнать, где твои родители. Перед тем как ответить, она шмыгнула носом. Питер взглянул на малыша, которого всё ещё укачивал на руках: тот успокоился и протянул крошечную ладошку, чтобы похлопать Питера по щеке. — Мамочка и папочка поехали в магазин перед походом на ужин к Нане, — она икнула, и слеза покатилась по её щеке; Питер тут же ласково вытер её большим пальцем. — Плохой Санта сказал, что видел, как мамочка и папочка ушли, и подумал, что дома пусто. — Они планировали обворовать вас. Да. Но не волнуйся, мы их уже остановили. Лилиан улыбнулась ему, несмотря на всё ещё слезящиеся глаза. — Спасибо, Человек-паук, — сказала она, и в то же время в комнату вошёл Уэйд с катаной за спиной. — И тебе спасибо, странный Санта. Уэйд повернулся к Питеру, смотря на него широко открытыми от волнения глазами. — Она назвала меня Сантой! — Странным Сантой, — сказали Питер и Лиллиан в унисон. Они посмотрели друг на друга, и девочка рассмеялась. — И всё же! — воскликнул Уэйд. — Что ты сделал с плохим Сантой? — спросил Питер, но Уэйд не ответил. Брат Лиллиан привлёк внимание Уэйда, и тот подошёл к нему. Уэйд с благоговением забрал мальчика из рук Питера и поднял его в воздух, очень напоминая Симбу из самого начала «Короля Льва». — Слава новорожденному королю, — напел он ребёнку. Питер мягко улыбнулся. — Что ты сделал с плохим Сантой, странный Санта? — тихо спросил он, неохотно нарушая поставленную сценку. Питер просто хотел убедиться, что Уэйд, ну, знаете, не убил его или что-то ещё. Он, скорее всего, не убил, но всё же, просто для уверенности. Уэйд прижал ребенка к груди и позволил тому играть со своим пальцем. — Я связал его, ага, связал, — пропел он, всё ещё обращая внимание только на ребенка. — Я связал его и оставил в зале, ага, связал, ох, именно так.* Питер закатил глаза, но никак не мог остановить тепло, появляющиеся в его сердце, когда он видел Уэйда с ребенком на руках. Лиллиан схватила Питера за руку, и он, взглянув на неё, обнаружил, что она вытерла всё слезы с лица. — Его зовут Джексон. Уэйд посмотрел на девочку. — Твоего отца зовут Джек? * Лиллиан нахмурилась. — Нет. — Тогда я ничего не понимаю, — и тут же вернул свое внимание к Джексону, щекоча его живот и напевая: — Но я прощаю вас, ага, прощаю. Питер рассмеялся и отпустил руку Лиллиан. — Ладно, Лиллиан. Пока дети играют, — Уэйд оскорбленно выдохнул, но промолчал, — мы позвоним в полицию и скажем, что им нужно забрать парочку плохишей. — Время отправиться в тюрьму-у*, — пропел Уэйд. — Это было ужасно. — Ой, иди звони в полицию, зануда. Питер и Лиллин обменялись многозначительными взглядами и рассмеялись. Девочка повела его на кухню и показала, где находится телефон. Питер взял трубку и отдал её ей. — Я? — спросила Лиллиан с широко открытыми глазами. Питер кивнул. — Я буду прямо тут, если понадоблюсь тебе. Лиллиан сделала решительное лицо и набрала 9-1-1. Питер слушал, как она вежливо информировала оператора, что какие-то плохие люди вломились к ней в дом. Затем она дала адрес, сказала, что родители ушли по магазинам, а также, что её спасли странный Санта и Человек-паук в большом пальто. Питер улыбнулся, когда она любезно поблагодарила их и завершила вызов. — Они скоро будут, — сказал Питер. — Департамент полиции Нью-Йорка довольно-таки быстр. Лиллиан кивнула, а затем провела их обратно в комнату, где Уэйд играл с Джексоном. Она вытянула руки, и Уилсон неохотно вернул ей брата. — Я хочу себе такого, — Уэйд надул губы, наблюдая за Лиллиан, которая понесла Джексона к окну, чтобы показать ему улицы и украшения. — Не получишь, пока мы не будем связаны узами брака, болван. Уэйд драматично вздохнул. — Вечно ты не разрешаешь мне усыновить кого-нибудь, — заскулил он. — Смотрите! — восторженно воскликнула Лиллиан. — Снег идет! Питер и Уэйд подошли к окну поближе, за которым и правда с серого неба падали мелкие снежинки. — За окном погода пугает, но огонь в камине приятно сияет*, — пропел Уэйд. — Какой ещё огонь? — спросила Лиллиан. — Не волнуйся, мы найдём, чем зажечь, — заверил её Уэйд. — Никаких поджогов! — предупредил Питер, на что Уэйд расстроенно заскулил, выпячивая нижнюю губу. Питер закатил глаза. — Прекращай, Уэ… Дэдпул. Пойдем проверим, не сбегут ли плохой Санта и его помощники, пока мы уходим. — Вы уходите? — тихо спросила Лиллиан. Питер опустился перед ней на колено. — Не волнуйся. Копы уже почти здесь. Я слышу, как они поднимаются по лестнице. Да и твои родители, скорее всего, скоро будут. Но, знаешь, у нас есть планы на Рождество, — он виновато пожал плечами. — И, если я опоздаю на рождественский ужин, моя тетя снимет с меня шкуру. — И не переживай, — вставил свое слово Уэйд, — с этих пор твои проблемы исчезнут с глаз долой.* Лиллиан хихикнула, и Питер быстренько похлопал её по плечу. Она осталась стоять у окна, пока Питер и Уэйд уходили в зал. Там Питер проверил надежность канатов, которыми были связан Санта, а Уэйд — пульс бессознательной эльфийки. Плохой Санта ещё не скоро сможет сбежать, а лежавшая на полу девушка не была, по факту, мертвой. Так что, игнорируя злобное бормотание второй помощницы, они решили уйти. Копы уже были у дверей, когда Питер и Уэйд, выйдя из окна, остановились на пожарной лестнице. Уэйд предложил Питеру свою руку. — Не желаешь присоединиться ко мне в прогулке по зимней сказке? * — Если, говоря о прогулке, ты имеешь в виду летать, то да, конечно, — Уэйд забрался к Питеру на спину, а тот выпустил паутину в сторону ближайшего здания. — Домой за нормальной одеждой, а затем к тете Мэй? — Да! Идём надевать свою гейскую одежду! — Просто потому, что мы геи, не значит, что наша одежда такая же. — Пан. — А я би. — А одежда наша — гейская. Почти приблизившись к квартире, Питер почувствовал, как Уэйд зажимает ногой его талию. — Иисусье. И ты сейчас будешь придумывать каламбуры о каминг-ауте и шкафе? Ладно, можешь не продолжать. Я лучше соглашусь, что, когда мы будем дома, я надену свою гейскую одежду. Уэйд рассмеялся и триумфально вознес в небо кулак.***
Этот вечер Питер и Уэйд, одетые в почти обычную одежду (Уэйд был без маски, но оставил шапку Санты), провели, помогая тёте Мэй мыть посуду после рождественского ужина. «Помогать», естественно, означало, что только они посуду и мыли. Тётя Мэй отдыхала на диване, тихо разговаривая с соседями и друзьями, которых она пригласила, попивая гоголь-моголь так, будто он уже выходил из моды, а Питеру и Уэйду только и оставалось, что загружать грязные стаканы и тарелки в посудомоечную машину. — Я больше никогда не буду есть, — застонал Питер, отскабливая остатки от тыквенного пирога с маленькой тарелки. — Ой, не ври себе. Ты будешь искать объедки у холодильника уже к полуночи. Питер показал ему язык. — Не спорю. Я — растущий организм. У меня высокий метаболизм. Это уже что-то. Это же не значит, что я не могу наесться до отвала на Рождество, мистер Гринч. Повеселись немного, а? — Я тебе повеселюсь! — сказал Уэйд, озорно улыбаясь. Он взял чистый стакан из шкафчика, наполнил его водой из-под крана, а затем вылил её Питеру на голову. — Эй! — возмущенно воскликнул Питер, чувствуя, как вода стекала с кончика его носа. Уэйд сдавленно фыркнул. — Повеселись! * — наполовину пропел, наполовину прохрипел он. Питер взял полотенце для рук с плиты и вытер лицо. — Прекрати издеваться над рождественскими песнями ради своего же изощренного удовольствия. — Ты тоже, детка Санта, — сказал Уэйд и подмигнул. Питер вытянул руку и схватил красно-белую шапку с головы Уэйда, а затем надел её на свою с триумфальным возгласом: «Ха!» Уэйд нежно поцеловал Питера в лоб, и тот просиял, неосознанно дергая шапку Санта Клауса. — Все было в порядке? — спросил Питер. Уэйд непонимающе посмотрел на него, так что Питер начал объяснять: — Вечеринка. Знаю, ты, наверно, хотел просто побыть со мной и тётей Мэй. Порядок, что с нами были ее друзья? — Порядок? — недоверчиво спросил Уэйд. — Всё было прекрасно, милый Пити. Питер расслабился, и его улыбка стала более игривой. — Значит, это всё, чего ты хотел на Рождество? Надрать зад эльфам и плохому Санте? Подраться с Миссис Веббер за последний кусок тыквенного пирога и понаблюдать, как моя тетя пьет гоголь-моголь? Мыть посуду, когда всё, о чем мы мечтаем, — впасть в пищевую кому? — он поиграл бровями. — Вот, чего ты хочешь на Рождество, Уэйд? Уэйд дергал Паркера за горловину футболки, пока тот не прижался к его груди. Уэйд положил голову на плечо Питера и прошептал: — Всё, что я хочу на Рождество, — ты.