***
Каждый год, тридцать первого декабря, Друже с Хованским готовят праздничный стол. Точнее, начинают тридцатого, а заканчивают тридцать первого, под вечер, когда вот-вот должны будут прийти гости, когда рванут первые пробки от бутылок с шампанским, когда зазвучат куранты и когда президент на экране явится народу… По кухне кружат невероятные запахи. Друже уже успел поставить в духовку многострадальную курицу с апельсином в жопе, настругать миллион салатов, положить везде тимьян-розмарин и выпить пару бутылок пива. Юра же успел нарезать помидоры, порезать палец и разлить оливыч. Новогодняя суета захватила как «поваров», так и оператора, который во всю подворовывал со стола разные вкусности и тихонько потягивал пивас за кадром, тихо хихикая с выпадов поддатого (немножко) Хованского, которого подозрительно сильно несло в сторону «голубых далей» сегодня. То шуточки эти его, то приставания к Олегу, то ещё что… Серёга старался просто закрывать глаза на это и спокойно снимать будущий контент. Тем более, что Обломов не возражал. — Так, Юра, смотри. Сейчас ты берёшь колбасу и режешь её кубиками, а я пока нарежу картофан и огурцы. Ты меня понял? — Я б другую колбасу сейчас порезал, — по-тупому улыбаясь и смеясь как отсталая гиена, Хованский полез в холодильник за докторской и почему-то там завис, обшаривая полки. — Юр, ну что там? — Бля, Олег, а колбасы-то нет. Серёга, признавайся, ты сожрал? — Да не трогал я твою колбасу! — оператор не сразу понял, почему Хова снова ржёт над, казалось бы, обычной фразой. Глубина подтекста дошла до него позже. Серый махнул рукой и остановил запись на камере, — Олег, что делать? — Серёг, сходи в магазин, плиз. Мы с Юрой подождём тебя. Скоро Маша должна подойти, может встретишь её по дороге. Друже вышел с оператором в коридор, сунул купюру в руку и попросил захватить не только колбасу, но и пиво. Серёга кивнул, быстро натянул шапку и куртку, и выбежал в холодный подъезд. Дверь за ним закрыли.***
— Так, пока он там бегает, мы должны с тобой накрыть стол, дорезать тот злосчастный салат и достать из духовки курицу. К горячему я тебя не пущу, тарелки бьются, нож — острый. Что из этого хуже? — Блин, Олег, мне кажется, или твой оператор пидор? — с совершенно серьёзным выражением лица произнёс Юра, оперевшись на кухонную тумбу. Друже лишь закатил глаза и отпил пиво из бутылки. — С чего ты взял? — Он на меня странно смотрит и шутки странные шутит. Ты же про колбасу слышал? Он же явно про ху- — Это ты первый пошутил. — Но сам факт! Он ответил мне! — Успокойся, Юр. Серёга с девушкой живёт, если чё. Она придёт сегодня к нам в гости. — А что ты его защищаешь? Ты что, тоже пидор? — Что значит «тоже»? Да, видно ты сильно перебрал, мой друг. Может, пойдёшь приляжешь? — Ты меня что, в постель зазываешь?! Фу, даже говорить с тобой не хочу. Может ещё и поцеловать меня хочешь? А, Олег, хочешь? Ну давай, чё стоишь, Олег?! — Так, всё, Юра, — Олег взял его под руку и потащил с кухни в сторону дивана. Он лишь хотел уложить друга спать, чтобы к празднику он очухался и прекратил во всех вокруг видеть педиков (рыбак рыбака), но ему не дали. Юра встал ровно перед ним и сложил губы трубочкой, мол, чё стоишь, целуй! Олег попытался сдвинуть его ещё на пару сантиметров от выхода из помещения, но Хованский твёрдо стоял на своём. И на полу тоже. — Окей, как хочешь, — Друже положил руки Юре на талию и целился в нос губами, но кудрявый поднял лицо чуть выше и получился такой явный чмок. Олег отошёл от него, всё ещё стоящего поперёк прохода, с глазами по пять копеек и открытым ртом. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно, — Ну как, протрезвел? Пошли на стол накрывать.***
До прихода Серёги они успели всё. Юра стоял, будто пришибленный, был тише мышеньки и резал колбасу так аккуратно-аккуратно, смотря только на продукт. В сторону Друже он не бросил и взгляда. Гости в квартире Олега Обломова никак не могли понять, почему Хованский находится здесь, но тишина стоит такая, будто его и не приглашали. Юра лишь кивал на вопросы про своё состояние и пил шампанское где-то в углу стола, закусывая салатиком и мандаринкой. Из всех гостей он уходил последним. Задержался, убирая тарелки и помогая. Всё справедливо — сам готовил, сам и убирай. Пока он мыл посуду, к нему сзади тихо подкрался уже подбуханный Олег. Он был хорош. И в готовке в том числе. — О-о-о, Юрас, а чего ты тут делаешь? Посуду моешь? Ого, я думал, что ты свалил уже. — Я хотел. Олег, а ты веришь в новогоднее чудо? — Ну-у-у… Да, а что? — Поцелуй меня, Олег. Где-то в комнате подавился оливье Серёга.