Мечник

      Хвойный лес. Серые тучи, окутавшие всё небо на много километров вокруг, небольшой моросивший дождь. И тишина… настолько глубокая, что можно было услышать как с ветки на ветку перелетали небольшие клёсты, прячущиеся от холодных капель, пока меж соснами и осинами текли ручейки дождевой воды.       Пронзительный крик девушки, раскатившийся эхом над тихим, казалось, мёртвым лесом, спугнул птиц в округе — все, как одна, опасливо взмыли в небо.       Слышались голоса…       — Давай! Тащи сюда эту суку!       Снова визг.       На небольшой дороге, идущей вдоль лесных стен, лежала разбитая повозка, одно из её колёс было расколото в щепки, лошадь, свалившись от стрелы, задыхалась от собственной крови, другая, сорвав стремена, умчала в лес. А у самой повозки, в грязи, корчась от боли, лежал мужчина, из его брюха хлестала кровь, а сам он судорожно пытался собрать собственные кишки.       — Ну же! Давай её сюда! Время развлечься! — кричал мужчина с бритой головой и шрамом через все лицо.       Ещё двое, схватив молодую девушку за ноги, тащили её к нему.       — Не-е-ет! — девушка кричала не своим, не человеческим голосом — будто скот, который ведут на убой. Её платье порвалось, оголяя тело, а светлые волосы покрылись грязью и кровью.       — Твою мать! Заткните ей рот!       — Не отвлекайся от повозки, Робби! — они распластали её на земле.       — Вот блядь! Она меня укусила!       В лицо девушки тут же влетел сапог. Она протяжно замычала, брызги крови окропили землю вокруг.       — Полегче, Бер, не убей раньше времени. Трахать труп не особо приятно.       Она снова завизжала.       — Да заткните эту суку кто-нибудь!       — Закрой хлебальник, Роб! Закройся, нахер, ублюдок, и вернись к этой ёбаной повозке!       — Я понял! Повозка, повозка… сами бы делом занялись.       — Нет… — донёсся хрип от истекающего кровью мужчины у повозки, он тянул руку в сторону девушки, но смог ухватить лишь пустоту.       — Этот жив ещё? Блять, Роб, ты не можешь прикончить одного ебучего старика? Бер! Прикончи его.       С девушки сорвали платье.       — А девка-то как надо! Это ведь эльфийка! — присвистнул третий. — Всегда мечтал оттрахать эльфийку! А? Череп, как тебе?       — Да! Что надо, — сказал тот с наслаждением и начал. Она заметалась, снова зашлась криком.       — Не-ет! — закричал старик, в то же мгновенье его грудь проткнул меч, он захрипел, пару раз дернулся и, наконец, стих.       Девушка визжала и мычала. Её продолжали насиловать. Белые волосы и рубашка под платьем теперь были не отличимы от грязи.       Короткий свист, и в глаз главаря врезалась стрела — прошила навылет. Мозги и кровь разлетелись ошмётками. Его бездыханное тело свалилось в грязь.       — Какого ху… — открыл рот третий, но тут же заглох. Он захрипел и, пройдя пару шагов, упал камнем.       Бер развернулся, схватил лук — третья стрела, встряв в его груди, выбила из него кровавый кашель. Он сделал шаг назад, споткнулся и приземлился затылком аккурат на ось колеса, проломавшую его лоб. На лице застыла гримаса ужаса.       Его увидел лишь Роб. Тёмный силуэт верхом на лошади в паре десятков метров от них медленно приближался. Его фигуру скрывал длинный чёрный плащ, а лицо глубокий капюшон. Из тьмы которого горя алыми искрами, сиял глаз, который, казалось, сразу отправлял тебя в котёл.       Роб не мог пошевелиться: его трясло, он обмочился, а по спине лился холодный липкий пот. К нему шествовала сама Смерть — скрипящие, кричащие тысячами голосов, ужасающие звуки заполонили его черепную коробку, он упал на колени, его взгляд был наполнен страхом и ужасом, глаза вылезали из орбит. Он закрыл уши трясущимися руками, заорал от того кошмара, что увидел там… в капюшоне.