Целый месяц, ты прикинь!

      С тех пор, как инфосфера стала новой оболочкой планеты, её влияние на эволюцию стало не только неоспоримым, но и более явным. Откреститься от человечества стало почти невозможно, ведь информационный вакуум отнимал практически все знания об этом мире, а попытки найти что-либо в Сети были неотрывно сопряжены с потоками посторонних данных, буквально взрывавших мозг. Последняя война доказала, что больше недооценивать Сеть нельзя, когда некто под ником Дарт Вейдер вирусом «Сила» лишил рассудка две трети населения Земли, обратив технологии против человечества. Если бы не гениальный хакер Люк Скайуокер, снёсший сервер «Звезда Смерти» подчистую, возможно, вся планета бы уже была подчинена непомерным амбициям Вейдера.       Но влияние ставшей одним из ключевых сегментов жизни Сети на население оказалось ещё более неожиданным, когда произвольный контент начал воздействовать на реальный мир напрямую. Самыми ёмкими его фрагментами оказались мемы, выпорхнувшие в реальность лёгкими бабочками и впившиеся в неё пиявками.       Всё это Армитаж Хакс знал наизусть, как и все. Но вот портрет Дарта Вейдера, в миру оказавшегося Энакином Скайуокером, с подписью «Люк, ты мой пездюк!» на сгибе локтя носить ему совсем не нравилось. Странное родимое пятно проявилось лет в четырнадцать, как раз когда школьная программа по истории предписывала изучать ИнфоВойну. Одноклассников пёрло нереально, Армитаж уже хотел попросить тональный крем у старшей сводной сестрицы Фазмы, но потом понял, что это не поможет. Фазма сама гордо носила «Anakin, stop panakin!» и не где-нибудь, а прямо на мускулистой шее под ухом, не маскируя мемасик косметикой и даже не пряча его волосами. Наоборот, она тщательно выбривала всю левую сторону головы машинкой и улыбалась вместе с любым, кто не мог сдержать смех. Не мог же Армитаж оказаться трусливее!       К шестнадцати он сумел смириться, а к восемнадцати и вовсе позабыл о дурацком мемчике, ведь на горизонте маячили проблемы поважнее: экзамены и поступление в офицерский колледж имени Таркина. К чести Армитажа, он сдал все необходимые предметы на «отлично» и ещё несколько лишних — языки — на «хорошо+», что давало неплохую стипендию и фору на заре обучения. Проблем не должно было быть.       Церемония зачисления и вечеринка новоиспечённых первокурсников знатно поколебали уверенность в этом. Армитаж не ожидал, что курсанты будут настолько отбитыми и, перепив, полезут в драку спустя всего полтора часа после торжественной части. Фазма и другие старшекурсники только посмеивались над мутузящими друг друга молодчиками, рвавшими и пачкавшими парадные мундиры. С чего всё началось, никто не помнил, но Армитажа не покидало чувство, что это было связано с «папей гавна», изображённом на чьей-то лодыжке, и «сам попей» на чьём-то запястье.       Пять лет спустя, уже будучи почти выпускником, Армитаж Хакс сам лениво наблюдал за тупыми перваками, зелёными как рассол, который будет для них живительной влагой наутро.       — Ты сам таким был, — ехидно шепнула сестрица в голокоммуникатор, стоило ему поделиться этой мыслью. — Не зевай, теперь тебе придётся разнимать их. Посмотрим, как запоёшь без сестрички!       — Фазма, прекрати. Вряд ли может быть кто-то дурнее наших «Орденовцев», — Армитаж хмыкнул, потягивая некрепкий коктейль. — Помнишь, я рассказывал, как Доф…       — Да-да, помню, Митти, — детское прозвище звучало в её устах настолько по-родному, что на миг у Армитажа даже возникло желание бросить всё и метнуться к ней, в далёкий Центр Подготовки Космических Войск. Возникло и пропало.       — Мм, Митти, значит? — А вот обращение этим низким голосом ему очень даже не понравилось, как и то, что его обладатель попытался приобнять его за талию и заглянуть в дисплей голокомма. Бесцеремонно обрубив связь с Фазмой, Армитаж изящно развернулся на барном стуле, опираясь локтем о стойку.       Первым в лице подвыпившего новобранца в глаза бросался поистине выдающийся нос, затем в мозг врезались красивые пухлые губы и яркие родинки на незагорелой коже. Но нос, ещё и пересечённый тёмной пунктирной линией, забыть становилось почти невозможно.       — Для тебя — Армитаж Хакс, — строго ответил он первокурснику.       — А я Бен Соло, — парень, на широких плечах которого едва не трещал мундир, крепко пожал протянутую руку, игриво приулыбнувшись. — Рад знакомству.       — Не могу сказать того же, — Армитаж внимательнее всмотрелся в ухмыляющееся лицо.       От левой брови до правой стороны шеи его пересекал вовсе не шрам, как могло показаться сперва, а татуировка: длинная надпись «Nooooooo!», где каждая следующая «о» была на треть мельче предыдущей. Что-то это Армитажу напоминало, но он никак не мог уловить сути. Однако когда новичок моргнул, Армитажа пронзило осознание — на веке у него тоже была какая-то картинка, вся отметина на лице была очередным пробившимся в реал мемчиком.       Пытаясь разглядеть её, Армитаж явно пропустил какой-то вопрос, а невпопад ответив полувопросительным «да», лишь усугубил эту ошибку. Бен мгновенно помрачнел и попытался толкнуть его в грудь. К счастью, к алкоголю первокурсник не был привычен, поэтому толчок получился больше похожим на неловкие объятия. Армитаж помог ему удержаться на ногах и почувствовал, как губы растягиваются в самодовольной ухмылке.       — Эй, отпусти меня! — Бен задёргался, упёрся ладонью в армитажево колено, с которого его руку немедленно стряхнули, и он чуть не ткнулся своим прекрасным носом в чужую грудь.       Армитаж соскользнул со стула и подставил первокурснику костлявое плечо, позволяя опереться на себя. Бен прикрыл глаза, пытаясь сориентироваться в пространстве, и картинка на веке стала различимой: чуть искажённый сожмуренной кожей портрет Люка Скайуокера выражал даже большее отчаяние, чем в оригинале. Армитаж прыснул и решил вывести Бена из кафетерия, пока тот не вспомнил о выяснении отношений.       Позже они не раз пересекались в коридорах и даже нередко обменивались парой реплик, но трезвый Бен оказался куда застенчивей, и Армитажу стоило большого труда не ржать по-конски, когда тот, краснея и бледнея, извинялся за неловкую попытку подкатить и желание набить лицо после утвердительного ответа на вопрос: «Неужели я такой страшный?» Сам Хакс признался первокурснику, что просто не сумел расслышать его слов, и вроде бы они пришли к нейтралитету, но Армитажа такой расклад более не устраивал. Особенно если учесть, что, по слухам, Бен Соло то и дело кидал на него далёкие от равнодушных взгляды.       Армитаж думал о первокурснике всё свободное время: он хотел бы поговорить с ним, даже куда-нибудь сходить. Он хотел бы приобнять его как будто невзначай, когда Бен корпел бы над домашкой, потрепать по тёмным кудрям, пахнущим шоколадным шампунем; он хотел бы его поцеловать. А как бы хотелось увидеть Бена в своей постели, раскрасневшегося и смущённого, стыдливо закрывающего глаза руками, услышать его тихий голос и протяжные стоны…       Случай признаться подвернулся внезапно: Бен написал ему и попросил помощи с учёбой.       — Спасибо, что согласился, — потупившись, произнёс он, когда Армитаж подошёл к нему после пар. — Просто не хочу просить одногруппников, они решат, что я совсем тупой.       Армитаж не сдержал улыбки: Соло стабильно держался в первой пятёрке по основным дисциплинам, давал фору многим старшекурсникам на физре, но не видел разницы между немецкими артиклями и путал английские времена.       — Смеёшься надо мной? — спросил Бен, резко вскинув голову. — Ладно, я сам разберусь! Извини за беспокойство.       — Спокойнее, Бен, — Армитаж поймал его за локоть и развернул к себе. — Просто ты так загоняешься из-за херни, что это даже забавно. Свои оценки-то давно видел?       Проговаривая всё это, он увлёк первокурсника за собой к пустой аудитории в конце коридора. Бен не вырывался, хотя и был очень недоволен, только что не урчал, как взбешённый кот. Армитажа это нереально умиляло — кошек он любил.       — Доставай свои учебники, я тебе всё на пальцах объясню.       — Угу, средний видишь? — буркнул Бен в сумку, извлекая из неё книги.       Они просидели час, потом два, дело потихоньку продвигалось, и Армитаж не мог понять, в чём проблема Бена — на лекциях всё объясняли теми же словами и на тех же примерах. Но он сам признавался, что от голоса преподавателя начинает нещадно тупить и вырубаться.       — Составь мне предложение в Past Perfect Continuous*, — предложил Армитаж, сидя на парте и покачивая ногой. С самого начала в аудитории было жутко жарко, так что оба они сняли кители, а Хакс, вопреки привычке, ещё и закатал рукава рубашки.       — I… had been waiting for our lesson for two nights**, — Бен смущённо почесал букву «N» на шее, не глядя на своего «репетитора».       — Oh, really?** — он соскочил с парты и наклонился к Бену, ставя голову на локти.       Соло зарделся как маков цвет.       — Что насчёт Present Perfect Continuous*? — Армитаж выжидающе уставился на него.       — I've been loving you since our first meeting, Mitty!** — ответил Бен, судя по всему, отчаянно желающий телепортироваться подальше отсюда.       Ошарашенный Армитаж протянул было руку, чтобы погладить его по голове, да так и завис. В ушах возник неприятный сигнал сбоя в системе, отмахнуться от которого удалось усилием воли.       — Какой же ты всё-таки милый, — прошептал Армитаж, завершая движение.       Бен дёрнулся, почувствовав прикосновение, заставил себя поднять взгляд и увидел отпечатанную на чужой руке среди веснушек картинку. Набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но не успел. Армитаж мягко привлёк его к себе, положив ладонь ему на затылок, и поцеловал приоткрытые вишнёвые губы.       — У нас парные мемы. Ты знал? — выдавил Бен, отстранившись.       Армитаж вздёрнул бровь.       — Это на что-то влияет?       — Мог бы и пораньше сознаться! Я бы тогда не ждал как дурак этот месяц! — Бен грохнул кулаком по столу. — Целый месяц, ты прикинь!       Сам Армитаж всю жизнь считал подобные явления не более, чем забавным совпадением, но, кажется, было нечто большее. Бен собственнически держал его за запястье, и Хакс, искривив губы в ухмылке, поцеловал его вновь, сцапав за воротник: жаднее, резче, глубже. Что ж, эти отношения начинались весьма многообещающе.