Ёлка и Фрам

Подсвеченная цветным светом гирлянды, тёмная глубина ёлки – точно целый таинственный мир. Там, где чуть-чуть отодвинута завеса дождя – там в него вход, а за ним – тёмные, светящиеся зеленым и синим светом туманности и галактики, глубины планетных систем, мерцающие, золотящиеся или на секунду вспыхивающие таинственно-красным… где-то там, едва различимая в темноте и мерцании, посажена на прищепку на крепкую надежную ветку фигурка космонавта в скафандре. Если лежать на диване в темноте, не закрывая глаз, и смотреть в глубину ёлки – то кажется, будто взгляд проходит туда, как звездолёт в глубину недавно открытой туманности. А еще ёлка немножко пахнет. И она колется. Паша очень удивлялся, когда встречал Новый Год у бабушки с дедушкой в первый раз. Теперь-то ему целых шесть, и он знает, почему это так: потому что она не сделана на ёлочной фабрике из зеленого пластика, и даже не синтезирована в промышленном репликаторе, а по-настоящему росла на земле в питомнике, а потом ее срубили, как в песне. Папа с мамой так не шикуют, да Паша пока еще и не знает, что покупать такие ёлки значит о-го-го как шиковать, но встречать Новый Год у бабушки с дедушкой он любит больше всего. У мальчика Паши консервативная ленинградская семья. Он уже знает, что это такое, и с удовольствием повторяет это в детском саду: «консеррвативная ленингррррадская семья», - раскатисто и звучно пропуская «ррр» сквозь еще не совсем доросшие два нижних передних зуба. Как настоящий амуррский тигррр! Паша радостно делится своим открытием: во всем таком всегда есть буква Р! И со вкусом перечисляет: коррабль, командиррр, Гагаррин, Геррман Титов, звездорёт. В старрой бабушкиной ленинградской квартире, где всегда можно найти всё для любой игры, на Новый Год ставят настоящую, чуть-чуть пахнущую хвоей, иногда даже с настоящими шишками, ёлку, и вешают стеклянные игрушки, которые надо вешать очень-очень осторожно и ни в коем случае не скакать. Космонавт на прищепке, Дед Мороз в желтой шубе и Снегурочка в розовой, желтые и бирюзовые шарики со снежинкой внутри, две собаки в гермошлемах, пингвин, мишка, сосущий лапу, тускло-серебряный колокольчик, космический корабль «Буран». На некоторых из них даже немножко облезла краска, и все равно они блестят как-то совсем не так, как те, что у них дома, и в детском саду, и почти у всех его друзей дома. Такие же, и то не совсем – только в книжном у бабушкиного дома, там тоже ставят настоящую ёлку, только совсем-совсем маленькую, ростом с Пашу в этом году, не больше. Кухня в Новый Год полна мандаринов и грецких орехов, которые можно тырить прямо со сковородки, бабушка не будет ругаться, в морозилке (Паша проверял) лежат андорианские сладости, а дедушка режет салат «оливье», и Пашка подтаскивает из миски соленые огурцы и зеленый горошек. А вечером, часам к восьми, или, может, даже и девяти, когда за окнами уже синий вечер в оранжевых фонарях и в гостиной взрослые раскладывают стол, и Паша уже весь испрыгался от нетерпения, он не может выбрать, что ему делать: сидеть под столом или лезть на окно, высматривать, когда же прилетит Дед Мороз на своем белом с синими габаритными огнями шаттле «Великий Устюг». И, наверное, именно поэтому опять пропускает. Только на одну секундочку отвернулся – а под ёлкой откуда-то появился мешок с разноцветными коробками, перевязанными цветными ленточкам. Хотя нет… точно же! Понял! Дед Мороз перекинул его через свой транспортатор. А потом, уже позже, намотав много-много кругов по гостиной, по дивану и через стул, с восторженными воплями, топча разорванные обертки – «Это! Самый! Большой набор в мой жизни! Это! USS «Фрам»! Дед Мороз обалдел!» - прижимая к груди огромную, едва хватает рук удержать, коробку с конструктором, засыпает прямо здесь на диване. Старшие, приглушив свет, светится одна ёлка да подаренные бабушке от мамы часы, еще доедают торт «птичье молоко» с кремом из лимона и манной каши и со сметанной шоколадной глазурью, неспешно говорят что-то о судоверфи и о КБ, допивая, вперемешку, подвыдохшееся шампанское и чай. А у Пашки слипаются глаза, и он, лежа на диване под синим плюшевым пледом, хочет не спать и смотреть в таинственную глубину ёлки, где мерцают туманности и крепкие ветки тянутся, как линии силовых полей… и засыпает, прямо на диване, в новой майке с Гагариным… думая о том, что утром будет собирать звездолет.