Пустая

      В сплетениях судьбы время тянется бесконечным клубком по темным чертогам разума, красными нитями опоясывает экватор нейронных цепей, белыми пробелами в истлевающих воспоминаниях плетет паучьи сети. И застывает неожиданно резко в одно мгновение, без всяких предупреждений, осколками зеркальными раня нежную кожу.       Кровь алая, благородная, стекает по запястьям вишневыми реками, оседает грязной субстанцией на платье лимонного цвета, смешивается с потоком льющейся воды, бардовыми разводами остается на лице, выточенным точно из мрамора.       Осколки разных размеров со звенящим грохотом приземляются на дно коробки, отодвинутой тотчас в дальний угол кладовой, в которой под пыльными вихрями можно разглядеть потрепанные скелеты.       Моргана, раненная очередным подарком судьбы, приподнимает кончики губ в подобии улыбки, скалится собственному отражению в оставшихся осколках поломанного зеркала, смеется заливисто так, что можно поверить, словно она не поломанная.       Потом смех, льющийся резкими всполохами пламени, прекращается; скованное развеянными иллюзиями пространство простирает тишина, оглушающая все вокруг своим притаенным безмолвием, звенит бестактным рычанием разъяренной в северной глуши рыси и затихает.       Она смотрит на собственное отражение в поделенном на сотни осколков зеркале: в глазах ее ни мерцают огни, в них вообще ничто больше не блестит и не сверкает.       Она ведь совершенно пуста.