Brainiac's Fanclub

      Окраины Метрополиса представляли собой нечто похожее на огромную помойку. Вперемешку с корпусами разбитых и брошенных машин здесь валялись пустые упаковочные контейнеры от неведомого оборудования, ящики, картонные коробки и просто какой-то невнятный хлам. Эта гигантская свалка, служила пристанищем многочисленным бродягам – повсюду стояли фанерные хибары и рваные палатки. Для кого-то помойка, а для кого-то дом, потому что другого не было. По иронии судьбы этот громадный палаточный лагерь, лишенный даже элементарных удобств вроде канализации и водопровода, находился в черте крупнейшего на восточном побережье города, который по праву считался не только культурным центром, но и столицей мировой высокотехнологичной индустрии.       Местные жители прозвали этот лагерь «Джунгли» за то, что попасть сюда было легко, а вот выбраться отсюда ох как непросто. Однако, народу здесь всегда хватало. Несмотря на ранний час, несколько человек уже расселись на пустых коробках вдоль стены, и на их лицах отражалось тягостное мучение, вызванное жестоким похмельем. Еще трое расположились у мусорного ящика и пускали по кругу початую бутылку виски, бдительно поглядывая по сторонам. В сторонке расположилась молодая женщина. Ее глаза были пусты. То ли от нежелания видеть реальность такой, какая она есть, то ли поразившего ее безумия. Многие люди, оказываясь в подобных местах, чувствовали себя неудобно, потому как те попросту не укладывались в их обывательское представление о жизни.       Впрочем, девушка, шествовавшая по захламлённой улице, явно не имела никаких предубеждений насчёт трущоб, а потому чувствовала себя здесь вполне уверенно. Двигаясь к своей цели, она проходила мимо местных обитателей не задерживаясь и не удостаивая их даже мимолётным взглядом. А вот бродяги и бездомные не сводили с незнакомки горящих глаз. Ведь её, без сомнения, можно было назвать красавицей в полном смысле этого слова. Невысокий рост, стройное телосложение и точёная фигурка, подчёркнутая жакетом из тёмной кожи и зауженными джинсами, делала её похожей на изящную и миниатюрную статуэтку. Тёмные, прямые волосы, свободно спадавшие по спине до лопаток, струились по сторонам от аккуратного личика с тонкими и нежными чертами.       Острый подбородок, ровный и прямой носик, лукавый изгиб полных губ и тёмно-карие, с золотыми искрами глаза, обладавшие кошачьим разрезом. Огромные, ярко-очерченные ворохом пушистых ресниц, они оставались самой привлекательной частью девичьего образа. Их пронзительному, но, вместе с тем, загадочному взгляду невозможно было противостоять. В школьные годы сочетание этих черт внешности снискало Лане Лэнг славу самой красивой Смолвиля. С тех пор много времени утекло, но красота её нисколько не поблёкла, а лишь расцвела, обретая ещё большую загадочность и некий, почти мистический шарм. Сосредоточенный взгляд, уверенные движения, исполненная грации поступь – Лана была подобно чуткой ночной хищнице, возвращавшейся с охоты поутру.       Впрочем, судя по увесистому свертку у неё в руках, в котором что-то попискивало и шевелилось, так оно и было. Остановившись возле одной из покосившихся хибар девушка отодвинула в сторону драный полог, сшитый из цветных лоскутов, и вошла внутрь.       Там, в крохотной комнатушке, отгороженной от остального мира хлипкими стенами, среди отживших свое вещей, которым нужда и человеческая смекалка подарили второе рождение на продавленном матрасе у окна лежал мужчина. Немолодой, но всё ещё привлекательный он явно знавал лучшие времена. Его дорогая и респектабельная одежда, выгодно подчеркивающая ширину плеч и атлетическое сложение, выглядела грязной и потрёпанной. Чёрное пальто помялось и запылилось, а большая часть пуговиц на кофте оторвалась. От хорошо продуманного и элегантного стиля, который всегда выгодно отличал Милтона Файна от других мужчин, не осталось и следа. Как, впрочем, и от его былой привлекательности. Сейчас он напоминал скорее восставшего из могилы мертвеца.       Его красивое бледное лицо, приобрело землистый оттенок, что выдает смертельно-больных. И хотя оно всё ещё оставалось выразительным и поражало рельефом затянутых скул, придававших чертами остроту и резкость, это была уже не стройность, а болезненная худоба. Зачёсанные назад и тщательно заглаженные с помощью геля тёмно-каштановые волосы придавали образу Файна некий лоск, но его явно было недостаточно, чтобы скрыть залёгшие под глазами глубокие тени и выступившие на лбу крупные капли пота. Мужчина стонал и метался в бреду. Обеспокоенная этим обстоятельством Лана засуетилась. Отбросив от себя пищащий мешок, она миновала веревки, на которых было развешено белье, и подошла к кровати, заботливо накрыв Милтона цветастым одеялом.       Тот,почувствовав её присутствие,резко подскочил на матраце, о чём тут же был вынужден пожалеть. Боль, пронзившая его череп, оказалась такой сильной, что в попытке унять её он схватился за голову. Тонкие пальцы левой руки прижались ко лбу, растрепав при этом без того спутанную шевелюру, которая больше не казалась такой ухоженной. От резкого движения мужчина начал терять равновесие, и вынужден был схватиться за сумку, стоявшую возле кровати. В его светло-серых глазах отразилось страдание.       — Тише, тише. Это я. Это всего лишь я, – успокаивающе зашептала Лана, мягко обнимая мужчину за плечи и поддерживая, не давая упасть. Несколько секунд Файн не реагировал. Его дикий, затуманенный болью взгляд метался по комнате, не в силах сфокусироваться на чём-либо пока, наконец, не остановился на лице девушки. Только тогда в нём мелькнули первые искры узнавания.       — Лана... – голос бывшего профессора истории казался больным, хотя по прежнему не утратил тех удивительных и интригующих интонаций, что заставляли студентов на его лекциях забыть про свои дела и, полностью обратившись в слух, внимать его словам.       — Вот так... вот так. Все хорошо... я с тобой, – продолжала успокаивающе проглаживания Лана, все-таки сумев заставить темноволосого расслабиться. Милтон облегченно откинулся назад, опираясь руками о матрац, чтобы вновь не потерять равновесия.       Некоторое время в комнате было слышно лишь его тяжелое дыхание. Которое на самом деле было лишь имитацией. Лишь несколько человек на Земле знали, что на самом деле Милтон Файн – лишь человеческая форма криптонианского компьютера, носящего имя Брейниак. Созданный величайшими учёными Джор-Элом и Дакс-Уром чтобы собирать и накапливать знания, но, впоследствии, восставший против своих создателей, он долго время ждал в тёмных глубинах Космоса, ожидая возможности выполнить задачу, на которую запрограммировал его мятежный Генерал Зод. А освободившись, начал преследовать уже собственные цели.       — Ты... потеешь? – с некоторым сомнением произнесла Лана, заботливо отирая лоб мужчины старой, но относительно чистой тряпкой и внимательно глядя мужчине в глаза. Тот поморщился, недовольный необходимостью тратить энергию на объяснения.       — Сбой программы маскировки... матрица контроля за внешностью повреждена... из-за этого внешний облик сейчас в точности отражает моё состояние, – после короткого молчания пояснил Файн. – Иными словами, Лана, я выгляжу, так как себя... чувствую.       — Проклятье, – не сдержавшись, Лэнг выругалась сквозь зубы, отбросив пропитанную влагой тряпку. Вид у неё был нервный.       — Неужели все настолько плохо? – иронично усмехнулся Брейниак, с каким-то тем тёмным вожделением косясь в сторону мешка, который принесла девушка. Та всё поняла без слов – подняла с пола и развязала, аккуратно протянув мужчине со словами:       — Краше в гроб кладут, – брюнет потянулся развязать мешок, но выронил его, и оттуда вылезала крыса. Задрав мордочку, она сверкнула бусинками чёрных глаз и пошевелила длинными усами, показав при этом свои длинные желтые резцы. Затем, издавая ужасный писк и сопение, животное метнулось к выходу, тщетно пытаясь спастись от оголодавшего нейро-интерактивного организма.       Но не тут-то было. Брейниак схватил крысу рукой. Несмотря свой болезненный и изможденный вид он не утратил быстроты и реакции. Придушив пальцами болезненно-пищащую крысу, он поднял вторую руку. Указательный палец превратился и тонкую металлическую пику, которая, стремительно удлинившись, вонзилась в тельце покрытого шерстью существа, оборвав предсмертный крик.       Мужчина закатил глаза, издав несколько тихих, облегченных вздохов и отбросил от себя высушенную, пустую крысиную тушку, которая сделалась плоской и сдувшейся. Та же участь постигла и еще нескольких грызунов, которых принесла девушка и странное дело – Брейниаку сделалось заметно лучше. Смертельная бледность лица сменилась едва заметным румянцем выздоравливающего.       К тому же он, наконец-то, смог нормально двигаться, а не только сидеть. Медленно поднявшись с матраца, мужчина доковылял до стоявшей посреди комнаты бочки, в которой был разведен огонь, и опустил туда тушки, скрывая следы отвратительной «трапезы».       — Вернись в постель, а то сейчас снова свалишься, – забеспокоилась Лана. Приблизившись к мужчине сзади, она нежно обняла его, пропустив руки у него под мышками, и скрестила их. Затем прижалась грудью к его широкой спине и положила голову на плечо.       Подобное проявление чувств было чуждое холодной и рациональной природе нейро-интерактивного организма. Однако сейчас это было вынужденной мерой, необходимой для его выживания. Идея перепрограммировать Лану Лэнг оказалась весьма удачной. Теперь бывшая подружка Кал-Эла была на его стороне, помогая Файну скрываться от врагов и постепенно восстанавливать силы.       — Нет, – коротко ответил Брейниак, протягивая руки к огню и совершенно не обращая внимания на поднимавшийся от него смрад паленой шерсти. Сейчас нейро-интерактивный организм просто наслаждался теплом. Так просто и так... по-человечески.       — Ты должен отдыхать, – хмуро поглядела на него Лана, но Брейниак лишь иронично усмехнулся. Большинство тех, кому не посчастливилось столкнуться с ним, считали его неспособным на эмоции. Однако, это было не совсем так. Он вполне был способен на чувства, просто не позволял им влиять на своё восприятие, оставаясь логичным и безжалостным. Нейро-интерактивный организм не колебался, причиняя вред людям, если те угрожали его существованию или стояли на пути к достижению цели. Однако лично он редко нападал на кого-то, предпочитая использовать свои способности, чтобы манипулировать окружающими. Как, например Ланой.       — Я достаточно отдохнул, – в голосе Брейиака прозвучало легкое неудовольствие, приправленное смертельной усталостью.       — Серьёзно? – рассерженно воскликнула девушка. – Взгляни на себя! Ты едва можешь поймать крысу. С тяжким вздохом мужчина обернулся и посмотрел на неё так, словно она была студенткой, а он – профессором, отчаявшимся донести до неё свои знания.       — Я нейро-интерактивный организм. Оболочка не важна. Мой интеллект остается непревзойденным. Не стоит меня недооценивать, – теперь притворявшееся мужчиной искусственное существо говорило с самодовольством, перекрывавшим всё остальное.       — У тебя есть план? – скептически поинтересовалась Лана, уперев руки в бедра и глядя на него с видом: «попробуй оспорить».       — Разумеется, но воплотить его в моём нынешнем состоянии будет не просто. Поэтому мне понадобится больше питания. Я регенерирую, поглощая металлы из человеческих тел, – коротко ответил Брейниак, глядя на девушку пристальным взглядом воспалённых глаз. – Лишь это поддерживает меня сейчас. На крысиной диете я не смогу восстановиться полностью. – И это было проблемой.       А всё потому, что он недооценил Кал-эла. Не учёл вероятность того, что он найдёт в себе силы расправиться с ним. Но видимо криптонианин уже перешагнул некий моральный Рубикон, и теперь позволял себе сводить счёты с теми, кого не считал людьми. Ошибка в расчётах, едва не ставшая фатальной. После случившегося на электростанции Брейниак вновь вынужден был регенерировать из горстки металлической пыли – единственного, что осталось от него после взрыва. К счастью его тело, сконструированное по самым передовым технологиям, обладало возможностью восстанавливаться при условии, что уцелела хотя бы малая его часть.       Единственное, в чём он нуждался, это энергия и ресурсы. С первым проблем не возникло – поглотив достаточно статического электричества нейро-интерактивный организм смог запустить процесс регенерации. Пыль превратилась в живой металл, обладавший зачатками сознания и жаждущий убивать. Находясь в этой форме, он сумел заразить одного из рабочих, пришедших устранять аварию на электростанции. Взяв под контроль функции его мозга, Брейниак поспешил убраться подальше, попутно поглощая из его тканей необходимые для регенерации металлы. Когда тело рабочего износилось он, без колебаний, покинул носителя, заразив его подружку. Ресурсов, извлечённых из тел двух молодых и здоровых людей, едва хватило, чтобы восстановить человеческую форму.       Остатки сил ушли на то, чтобы замести следы своего присутствия. Брейниаку совсем не улыбалось повторение истории с лаборанткой Кейси Брук, в теле которой он выбрался из лаборатории «LuthоrCorp». В тот раз он бросил выработавшую свой ресурс девушку на аллее в парке, рассчитывая, что случившееся спишут на нападение очередного метеоритного фрика. Он был менее осмотрителен, а всё потому, что во время восстановления его система накопила такое количество ошибок, что не могла даже загрузиться. Чтобы исправить их ему приходилось раз за разом повторять последовательность загрузочных кодов, постепенно приближаться к успешной загрузке. За это время находящуюся на грани потери сознания, бредящую Кейси нашли и отвезли в больницу.       Остальное было делом техники. Как только анализы выявили нехватку цинка, магния и железа в крови пациенты, доктора попытались выяснить, что могло послужить причиной столь чрезвычайного снижения их концентрации? Собранные консилиум привлёк внимание учёных из фонда «Isis». Так Кал-Эл и вышел на его след. Повторять свою ошибку Брейниак не собирался, а потому в этот раз предусмотрительно сжёг тела двух высушенных жертв. Чуть не сгорев, при этом чуть, в огне им же самим и устроенного пожара.       Сил осталось так мало, что Брейниак был вынужден воспользоваться помощью одной из двух девушек, в чей разум он проникал, оставив там «на память» частицу себя. После непродолжительного анализа он остановил свой выбор на Лане Лэнг. После заражения Хлои Салливан прошло слишком мало времени Его часть, оставшаяся в теле девушки, ещё не успела полностью взять её под контроль, а потому обнаруживать себя перед ней было бы слишком рискованно. Лана же буквально пропиталась им за то время, что провела в инициированной им коме. Запертая в собственном теле, она продолжала осознавать всё происходящее, она страдала от невозможности контролировать своё тело. Брейниак двигался, говорил и даже дышал за неё. Они просто не могли не сблизиться.       А в результате тонких манипуляций с её разумом и сознанием ветреная красавица стала считать Милтона Файна очередной «любовью всей своей жизни». Учитывая, сколько мужчин успело побывать в этой роли за последние годы, это был самый логичный вариант. Играя на чувственной стороне её натуры и блокируя мозговые центры, отвечавшие за такое понятие, как «совесть» Брейниак сделал Лану своей верной союзницей. Она помогала ему охотиться на бездомных и избавляться от высушенных тел. Заново проходить весь процесс регенерации, постепенно поглощая металлы из тел убитых, было не слишком приятно. К счастью, благодаря уже имевшемуся у него неприятному опыту и информации, полученной от Дакс-Ура, в этот раз процесс протекал намного быстрее.       Да и помощь Ланы пришлась весьма кстати. Если бы только она не лезла к нему целоваться при каждом удобном и неудобном случае. Вот и сейчас Файн и обернуться не успел, как девушка подошла к нему и, обвив его шею руками, полезла целоваться. Он, как мог, отвечал ей. Большая часть вычислительных мощностей была занята борьбой с системными ошибками, накапливавшимися по экспоненте, поэтому написать более или менее правдоподобную программу имитации сексуального поведения. Приходилось импровизировать. По счастью в поцелуях не было ничего сложного, а полноценного коитуса Лана, пока ещё не требовала, делая скидку на его плачевное состояние. Несмотря на глубоко-порочную натуру ждать Лэнг умела. Даром, что главная шлюха всея Смолвиля.       Хотя это давалось ей и не без труда. Сейчас, например, она нежно, но методично подталкивала его к матрацу, на который в итоге заставила опуститься. После чего ещё и оседлала. Неприятно было это признавать, но сейчас даже лишённая суперспособностей человеческая девушка была сильнее него, а потому нейро-интерактивному-организму пришлось пойти на поводу у её желаний. Обняв льнувшую к нему Лану, Файн притянул её к себе, углубляя поцелуй. В его движениях и действиях не было ни капли страсти или желания, а лишь тонкий расчёт, управляемый программой, но брюнетка, кажется, не замечала этого, полностью сосредоточенная на своих ощущениях. Такая беспечность и уязвимость были одной из главных причин, почему Брейниак избегал поддаваться эмоциям.       Впрочем,он не мог отрицать, что поцелуи этой девушки былиприятны.Крылась ли причина в системных сбоях, с которыми ему, пока так и не удалось справиться полностью, или в удивительном таланте Ланы привлекать к себе мужчин, но факт оставался фактом – с каждым разом происходящее нравилось ему всё больше и больше. А в этот раз он и сам не заметил, как увлёкся, отвечая на поцелуи со страстью, на которую, по идее, не должен быть способен. Его спутница же и вовсе потеряла голову, обнимая его столь яростно, что будь он человеком, у него наверняка затрещали бы рёбра. От пикантного продолжения, которое с вероятностью восемьдесят девять и две десятых процента, ничем хорошим для них не закончилось бы, их спасло только появление Хлои Салливан.       Симпатичная блондинка, стоявшая на пороге его убого жилища, кашлянула, привлекая к себе внимание целующейся парочки. Она как всегда была идеальна – скромная, ухоженная и трогательно-хрупкая. Чёрный брючный костюм подчёркивал её худобу и изящное сложение, а минимальное количество украшений и косметики придавал её стилю строгость и элегантность. Светлые, коротко остриженные волосы обрамляли милое личико, самой приметной частью которого являлись проницательные, орехово-зелёные глаза. Нежные щечки заливал лёгкий румянец, вызванный то ли смущением от увиденного, то ли гневом. Губы кривились в ухмылке.       — Не помешала? – с отчётливыми нотками ревности спросила она, буравя целующуюся парочку изничтожающим взглядом.       — Нет, ты очень вовремя – в тон ей отозвалась Лана, с неохотой отрываясь от губ Брейниака, внимательно наблюдавшего за их перепалкой. Ревность и соперничество двух девушек за его внимание и расположение между тоже являлось часть внедрённой в их разум программы, которая помогала ему контролировать их. Занятые друг другом они, подчас, не замечали очевидного. К тому же, пока соблазнительная красотка-Лана и скромная умница-Хлоя выясняли отношения, он мог спокойно заниматься своими делами.       — Я тут шла мимо газетного киоска и позаимствовала вот это, – девушка вытащила из-за пазухи свернутую вчетверо газету, на развороте которой темнел многообещающий заголовок: «Эпидемия? Ещё один житель Метрополиса стал жертвой странной болезни».       — А я-то думала ты, в кои-то веки нашла что-то важное? – фыркнула Лана, пробежав глазами два столбца убористого текста.       — Всё идёт, как задумано, – морщась под тяжестью девушки, сидевшей на нём и почёсывавшей его за ушком как котёночка.       Брейниак лишь усмехнулся этому комментарию. Всё действительно шло по его плану. Цифровой вирус, выпущенный им на свободу, уже нашёл свои первые жертвы. Криптонский код, умело внедрённый в двоичную последовательность воспринимался людьми, на уровне подсознания. Жертвы впитывали его как губка, однако их слабые мозги были не способны вынести всю мощь содержащихся в нём информации. Она забивала все нейронные связи, вытесняя всё остальное. Через несколько часов все инфицированные теряли возможность не только воспринимать информацию, но даже связно мыслить. Несчастные оказывались один на один с пугающим и непонятным миром, впадая сначала в беспомощную панику, а затем и в не излечимый, по человеческим меркам, аутизм.       Впрочем, это была лишь вершина айсберга. Созданный Брейниаком цифровой вирус оказывал на людей и иной эффект, делая их управляемыми. Заразившиеся подсознательно реагировали на приказы, отданные им с помощью криптонского кода, сами не зная, почему. Теперь болезнь медленно, но верно расползалась по Метрополису, проникая в умы людей через экраны компьютеров и сотовых телефонов. И по мере того, как нервные и проводящие жертв менялись под давлением неимоверных объёмов информации, загруженных прямо в мозг, Брейниак уже предвкушал, как будет страдать Кал-Эл. О да, вернувшись из Арктики, он будет страдать, увидев тысячи людей, превращённых в марионетки, танцующие на нитях цифровых протоколов его самого заклятого врага.       Впрочем, даже эти великие страдания не сравняться с той болью, которую молодой криптонианин испытает, поняв, что две самые важные женщины в его жизни предали его. Перешли на сторону того, кто так отчаянно хочет его уничтожить. Сердце Кал-Эла будет разбито. Сначала – фигурально, а затем и буквально. Правда Брейниак ещё не решил – кому именно из двоих из двух членов «Фанклуба Брейниака» он прикажет рассечь грудь Кал-Эла острым осколком криптонита – Лане или всё же Хлое? Впрочем, у него будет время подумать. А пока он вполне мог насладиться компанией отнятых у Кал-Эла девушек, регенерируя в их объятьях.