Новая жизнь

Плавные покачивания и тихие рычащие звуки от движения поезда успокаивали. Самый важный рывок к свободе. Билеты на руках, никаких провожающих, и вот он, путь к той жизни, до которой, как казалось, ещё очень далеко. Самый дешёвый поезд, лишь бы доехать до аэропорта и улететь, пока не поймали. Его отец будет злиться, бушевать и искать, но теперь уже поздно. Слишком далеко, шаг к свободному существованию сделан, теперь мужчина не сможет никак повлиять. За окном медленно проплывают красивые пейзажи, основной свет уже потушен, остался лишь слабый, на случай поползновений куда-то, на койках по соседству уже благополучно спят многие. Все такие спокойные, всё такое умиротворённое, и… - Только ты изнемогаешь от нервов! Успокойся, блять! – раздалось громогласно, так, что некоторые даже проснулись. Не шелохнулись лишь те, кто ездит дешёвыми поездами часто: привыкли. Блондин раздражённо смотрел на своего партнёра, прожигая взглядом, руки готовы опасно заискриться от раздражения. Тихий вздох любимого останавливает эту бомбу замедленного действия. -Шшш, не шуми, - тихо шепчет в ответ парень, ласково и так успокаивающе касаясь лица столь дорогого человека, который освободил, который спас от ужаса. Большие пальчики робко касаются губ блондина, складываясь крестиком, будто это заставит замолчать, и это работает. Живая бомба затихает, глубоко вдыхая через нос далеко не самый свежий воздух, прикрыв глаза, едва зажмурившись от нежных прикосновений. – Знаю, ты не любишь, когда я нервно маячу перед глазами… Но сейчас просто не могу себя контролировать. Мне страшно, Катсуки… - тихое признание в сокровенном заставляет тело Бакуго содрогнуться. Никогда ещё он не видел свою «ледышку» настолько загнанным в угол. – Отец будет искать… И если он нас найдёт, то достанется не только мне. Теперь под удар попадёшь и ты, а я этого не хочу. - Так… - уже спокойно начал Катсуки, отнимая ласковые руки от своего лица. – Во-первых, это лишь предположение. Не факт, что он нас найдёт. Мы успеем. Ты же говорил с сестрой об этом. Она обещала прикрыть тебя, чтобы он не сразу заметил пропажу. Проскочим. А во-вторых… Разве это не наше общее желание? – с напором спросил Бакуго, брезгливо отталкивая от своего разума слово «мечта». Это у Деку простые мечты, а у них цели и желания, всё достижимо и близко, всё просто и легко. - Общее… - шёпотом выдыхает Шото, чувствуя лёгкую дрожь в руках. Ни перед кем ещё его пальцы не содрогались, ни перед злодеями, ни перед трудностями. И вот, на тебе. Тодороки смотрит на свои руки, чувствуя, как покалывают подушечки пальцев, и замечает собственную дрожь. Руки Бакуго настойчиво накрывают ладони любимого, не желая показывать другим слабость своего партнёра. Нет, ему не стыдно за это, блондин просто собственнически относится к тому, что возлюбленный обычно не показывает другим. Это слишком личное, это только для него. - Вот именно, себя хоть слушай время от времени. Очевидные же вещи приходится озвучивать. Бесит, - прокомментировал Катсуки, но в его словах не было раздражения, скорее лёгкая усталость и забота, которую тот ненавидит проявлять на людях. – Мужчина не должен позволять любимому человеку бояться рядом с собой, понятно? – фыркнул Бакуго. - Нет, не понятно, повтори, - с лёгкой улыбкой проговорил Шото с небольшой издёвкой в голосе. Блондин очень редко произносит слова любви, поэтому косвенные признания были как бальзам на душу. Выводить Катсуки из состояния равновесия – самое главное развлечение в жизни. - Да хрен тебе. Сходи к лору, уши проверь и тогда повторять тебе не надо будет, - пробубнил Бакуго, поняв подвох, не желая сейчас вестись на него. Любовь любовью, но гордость тоже не резиновая, а выдержка - тем более. Главное, что Шото отвлёк. Жаль, ненадолго. Взгляд Тодороки обращается к окну, и снова на душе становится неспокойно. Слишком далеко они зашли. Сбежали. Хотя нет, бежал Шото, Катсуки ведь просто помогал, вытащил его из маленького персонального ада. Бакуго его спас, сейчас не время для сомнений, но в висках пульсирует, будто проблем слишком много. - А что, если он будет расспрашивать моих друзей?.. – как-то затравленно спросил Шото, будто адресуя вопрос самому себе. Блондин знал, о ком говорил любимый. Было очевидно, что Тодороки себя задушит мыслями, если с его друзьями что-то случится из-за его «эгоистичного» побега от деспотичного отца. - Я говорил с Деку об этом, - успокоил Катсуки. От этого заявления у Шото глаза расширились. Что такого должно было случиться, чтобы Бакуго поговорил по собственному желанию не абы с кем, а с Изуку Мидорией, которого в упор не хотел ставить во что-то, даже когда тот, наоборот, старался заговорить? – Что? Нельзя?.. Я попросил его запутать твоего отца, если что. Деку просто так словами не разбрасывается, ты же знаешь. Выпутается, - повёл плечами блондин, стараясь не смотреть на удивлённого возлюбленного. - Никогда бы не подумал, что ты так скажешь, - лёгкая улыбка снова тронула губы Тодороки. Приятное тепло расплылось по его телу. Ради него Катсуки наступил на гордость, сам предупредил его друзей. Шото чувствовал себя счастливым. Светлое чувство нежности скользнуло по его животу и распространилось в груди, отдаваясь в голове и конечностях будоражащим импульсом. Бакуго вздрогнул, увидев маленькие искорки в глазах любимого. Давно он их не видел. Вот она, скрытая и хрупкая натура Тодороки, которую тот постоянно скрывает за толщей льда, выстроенного за много лет. - Сделаем вид, что я этого не слышал, льдинка, - усмехнулся блондин, прощая возлюбленного за бестактность к «Великому и Ужасному» нему. Шото ощутил лёгкость, непринуждённо опершись лбом на плечо партнёра. – Уже почти четыре утра, а мы так и не легли спать. Хочешь в самолёте продрыхнуть весь полёт? Мы же хотели посмотреть чего-нибудь вместе. Хватит хандрить. Ещё несколько дней перелётов и переездов, запутаем следы, и всё. Через пару недель уже будем на Фарерских островах. Представь, как мы сможем наконец-то расслабиться там и позабыть обо всех. Хватит уже киснуть. Пора спать. - Ты не умеешь успокаивать… Так бы любой сказал. Но знаешь, мне стало легче, - повёл плечами Тодороки, смотря на ладони любимого. – Ох, будет шумиха. «Сын Старателя сбежал из дома», - смех, да и только. Хоть разок он сможет почувствовать себя жалким. - Какие жестокие вещи ты озвучил. Не стыдно? – с издёвкой задал вопрос Катсуки, довольно щурясь и прикусывая губу. Такой непослушный Тодороки ему нравился даже больше. Будто маленький чертёнок, который взглядом мог подчинять целые полчища врагов. Только такой человек, способный сохранять невозмутимость и при этом надавать по ушам за непослушание, мог удержать Катсуки. Больше, чем Шото, на роль партнёра Бакуго никто не подходил. Это личная привилегия исключительно отдана Тодороки со всеми обязанностями. - Не стыдно. Хоть раз поставит себя на моё место. Может чего и поймёт, раз по-хорошему так и не дошло за столько лет. Не самый лёгкий метод, зато действенный. Научится, авось, главному правилу морали, - умозаключил Шото, поднимая взгляд на любимого. Уверенность в правильности своих действий вернулась с новой силой. - Ты про то правило, где говорят вести себя так, как хотел бы, чтобы вели себя с тобой? – спросил Бакуго, получив в ответ кивок. - А давай потренируем это правило сами. Я сделаю тебе приятно ртом, а потом ты… - не успел Катсуки договорить, как его заткнул Тодороки ладонью. - А давай потренируем это правило не в поезде, когда вокруг нас спят люди и мы можем в любой момент спалиться, - одарил Шото партнёра саркастичным взглядом. Нет, Тодороки совсем не против интимных практик с риском быть замеченными, всё-таки Бакуго уже заводил его в разных общественных местах, но сейчас им обоим было очевидно, что это всего лишь шутка, чтобы разрядить унылую атмосферу и отмести чувство неизбежности. - А если я не могу ждать, а, половинчатый? – хищно улыбается Катсуки, прикусывая ушко возлюбленного, играясь и дразня. – Может у меня уже стоит, и я хочу тебя прямо здесь, чтоб все проснулись и знали, что ты только мой. Откуда тебе знать, что это не так? – не унимался Бакуго, прижимая Шото ближе, смотря так, будто тот его жертва. - А вот не дам. Не заслужил, противный больно и жестокий. Что ты такого сделал, чтобы у меня были основания тебе отдаться? С чего мне падать в твои объятия, как кисейная девица какая-то? – издевался Тодороки, взобравшись на колени партнёра, немного ёрзая на них. - Я тебя люблю, - просто и легко произнёс Бакуго, а сердце Шото от этого пропустило удар. Сказал. Просто так, без весомой причины. Взял и признался. Они давно пара, но такие слова… заводят Шото намного сильнее, чем грязные разговоры по ночам в общаге, как в старые добрые времена. - Один – один, - шепчет Тодороки и нежно целует Бакуго, осознавая, что это начало. Их общее начало. *** Протяжно зевнув, Бакуго вытянул ноги и откинулся на спинку металлического стула, впервые понимая в полной мере, что значит иметь желание плевать в потолок. Было до жути скучно. Хоть прыгай на месте в ожидании. Моменты, когда делать совсем нечего, Катсуки не любил. С самого детства он был довольно активным ребёнком, за много лет ничего не изменилось. До сих пор его пятая точка требовала приключений. Ничего не делать для него было слишком, но ждать на стуле предстояло ещё долго. Шото сидел под боком, буквально на соседнем стуле, сверля взглядом свои руки. Судя по всему, ему тоже не нравилось долгое ожидание. От нечего делать Тодороки достал телефон, который ему подарили не так давно, так как от прошлого парень целенаправленно избавился, готовясь к исполнению их с Катсуки плана. Шото был рад, что отец не успел потребовать дать ему новый номер: теперь можно было выдохнуть спокойно, не боясь, что такая мелочь может их выдать. Бакуго кинул взгляд на любимого, обратив внимание на телефон. Шото начал тихонько копаться в приложениях. Через некоторое время Тодороки нашёл подходящую игрушку, которая может развеять скуку на долгое время, затянув прилично. Приложение, где надо искать слова среди множества букв. Сначала Шото играл сам, водя длинным пальцем по сенсорному экрану, но со временем уровень сложности возрос и стало труднее искать. Тодороки застопорился, так как уже не мог найти хоть одно слова, но тут чужая рука лёгким движением выделила следующее слово. Шото вздрогнул, посмотрев на помощника–Катсуки, который уже вовсю искал дальше. Лёгкая улыбка тронула губы ледышки. Сосредоточенный Бакуго, с нахмуренными бровями и серьёзным выражением лица, выглядел ну просто мило и уморительно. Тодороки нравилось наблюдать за всеми эмоциями любимого, находить такие выражения лица в его арсенале, которые другие люди едва ли могут представить, когда думают о взрывном парне. - Как думаешь, сколько уровней мы пройдём, пока ожидаем самолёт? Я ставлю на пятнадцать, - усмехнулся Шото, начиная тоже искать слова, цепляясь за разные буквы. Игра начала потихоньку вновь затягивать. Довольно приятные ощущения азарта внутри, разгорается желание найти больше. - У нас ещё где-то час, так что я ставлю на тридцать уровней где-то. И то, если рейс не отложат. Кто знает, что может произойти. Надеяться на хорошее важно, но готовиться к худшему тоже надо. Если мы будет искать вместе, то можем пройти и сорок. Сколько тут вообще уровней? – улыбнулся Катсуки, стараясь раньше Шото найти ещё слова. - Мы прошли уже где-то двадцать уровней, но они были лёгкие. Дальше будет сложнее. Осталось где-то двадцать одна локация, на каждой из них приличное количество уровней. Точно не соскучимся, уровни не кончатся в самый неподходящий момент, уж поверь мне, - ответил Тодороки, выйдя в меню игры и пересчитав все доступные локации. Бакуго усмехнулся, уже предчувствуя, сколько они просидят за этим приложением. - Ну, в любом случае, это явно лучше, чем просто тупо пялиться в потолок. Давай уже играть дальше, а то реально скучно. Вон, некоторые люди вообще спят. Хотя есть вероятность, что их рейс вообще завтра и им просто негде больше ночевать. Жуть какая. Не люблю суету, спешить на самолёт ужасно, но и сидеть подолгу в аэропорту не хочется. Всё так сложно, однако. Ладно, хватит разговоров, верни обратно на последний уровень, - хихикнул Бакуго. Дождавшись выполнения своей просьбы, Катсуки продолжил играть, соревнуясь с Шото в том, кто найдёт больше слов за меньший промежуток времени. Они пара, но это не значит, что их дух соперничества иссяк, просто он стал особенным, приобрёл некое очарование и немного детский характер. У каждого своё понимание весёлого времяпровождения вдвоём. *** - Ну чего ты ворочаешься? Полчаса уже елозишь на кровати, спать не даёшь. Имей совесть, двумордый! – бесился Катсуки, будучи явно уставшим и сонным. Шото чуть вздрогнул от слов любимого и повернулся к нему, обращая на него виноватый взгляд. Злиться расхотелось, поэтому блондин просто тяжело вздохнул и начал ждать ответ. - Я не привык спать на кровати. Я обычно ночую на футоне… Вот и не могу заснуть, - тихо пробубнил себе под нос Тодороки, отводя взгляд. Он надеялся, что Бакуго уже спит и не заметит его попыток отправиться в царство Морфея. - Что-то не припомню, чтобы у тебя была бессонница, когда ты ночевал у меня на кровати в общаге, - недоумевал Катсуки. Блондин начал прокручивать все моменты их ночёвок в его комнате, но не припоминал подобных конфузов. – Ты у меня нормально спал. Здесь то что не так пошло? - Так, конечно, я у тебя спал. Попробуй не уснуть после того, как тебя минимум два раза на этой самой кровати взяли в разных позах. Логично, что я сразу же отрубался, а тут не выйдет, - отвечал Шото, активно отводя взгляд, немного смущаясь от того, что мешает Бакуго спать, и жестикулируя руками, будто от этого станет понятнее. Катсуки кажется, что в такие моменты, когда Тодороки стыдно, это разноглазое чудо становится похоже на маленького котёнка, делающего неуверенные шаги и остерегающегося любой неприятности, однако блондин отметает эти мысли в сторону. Какие-то они слишком сопливые для него. - Хочешь заняться любовью? Серьёзно? – усмехнулся Бакуго, понимая, что любимый явно не к этому клонил. Шото замирает и безбожно краснеет, осознав с задержкой из-за желания спать, что же именно спросил Катсуки. Прижавшись щёчкой к подушке со всей силы, чувствуя нарастающее смущение, Тодороки начал бубнить, что блондин понял его совсем неправильно, добавив, что любимый настоящий извращенец, раз видит такой подтекст. Ледышка будто начинает таять сердцем от такого отношения, что очень нравится Бакуго. – Ладно-ладно, я пошутил. Пойдём, есть идея, как можно тебе помочь, - сказал взрывной парень, вставая с кровати и направляясь на выход из номера. Деньги наша пара сэкономила в этот раз. На данный момент они пребывали в дешёвом отеле с общей ванной и туалетом, но это было логично, ведь город, в котором они находились, был выбран для временного нахождения, чтобы запутать следы. Весело же будет Старателю разбираться, где они были и когда. Лёгкая усмешка трогает губы обоих от этой мысли. Катсуки заходит на кухню и начинает что-то быстро делать, стараясь при этом не заснуть прямо так. Вскоре перед Шото на столе оказывает стакан тёплого молока, смешанного с размельчёнными ягодами, чтобы было вкуснее. Тодороки вздрагивает, а потом легко улыбается подобной заботе, а когда на его плечи ложатся руки блондина и начинают усердно мять их, он и вовсе начинает тихонечко урчать от удовольствия. - Откуда ягоды? Не припомню, чтобы мы их покупали, - жмурясь от приятных ощущений спросил Шото, облизывая свои потрескавшиеся губы. Стоило всё-таки послушать Бакуго и купить бальзам для губ, а то обветрились совсем, тут не поспоришь. - Ты задержался в продуктовом, а там как раз бабушка пыталась донести корзинки с ягодами. Я согласился ей помочь, и она дала мне несколько пакетиков ягод в благодарность, - шёпотом разъяснил Катсуки, продолжая массировать плечи любимого, засматриваясь на его загривок и скаля зубки, желая укусить, оставить засос. - Ох, какой ты у нас герой, - по-доброму усмехнулся Тодороки, аккуратно обхватывая пальчиками стакан с приготовленной смесью и смотря на неё с какой-то нежностью. Как-то по-семейному это всё было для Шото, по-новому даже. - Ещё одно слово – моё первое предложение с сексом претворим в жизнь, - пропыхтел угрожающе Бакуго, всё же кусая Шото в шею, на что тот лишь хихикает в кулак и начинает потихоньку пить чудо-средство от возлюбленного. Каждый глоток подобия молочного коктейля расслабляет. Приятный вкус остаётся на языке некоторое время, а теплая жидкость расслабляет тело, согревая его. Шото облизывает с каждым заходом свои губы с трепетом, ощущая домашний уют, которого не чувствовал с того момента, как у него, по факту, отняли мать, вместе с нормальной жизнью. Скупая слеза скатывается по щеке. Бакуго ловит её губами, продолжая массировать плечи любимого. Тодороки наконец-то понимает, что же означает словосочетание «домашний человек». Сейчас Шото чувствует себя именно таким. Вскоре Катсуки ощущает, что тело рядом полностью расслабляется и непроизвольно засыпает. Тодороки не смог устоять, сонливость взяла своё. Бакуго аккуратно подхватил его на руки и понёс обратно в номер, где они засыпают, трогательно прижавшись друг к другу, как члены маленькой семьи, только начинающей зарождаться. *** - Хера себе, тот мужик был прав. Здесь и правда цены ниже, чем в том магазине, где мы были вчера. Хорошо, что мы об этом узнали. Хоть сэкономим, - сделал вывод Катсуки, но, заметив недовольный взгляд Шото, направленный на себя после этих слов, решил поправиться, пока любимый не заявил, что он слишком часто думает об экономии, - Я знаю, что у нас достаточно денег, но всё-таки если есть, как в данном случае, альтернатива дешевле и такого же качества, то лучше брать дешевле, так нам хватит на ещё какую-то приятную мелочь. - Ну ладно-ладно, выкрутился. Но серьёзно, перестань думать о деньгах. Я понимаю, это важно, но нельзя же настолько щепетильно относиться к этому. Не забывай, что в первую очередь мы тут для самих себя находимся, чтобы расслабиться и отдохнуть. Да, нам нужно много чего сделать, чтобы избежать проблем, но я не хочу, чтоб вся поездка была в стрессе. Прошу, давай не будем трепать друг другу нервы по вещам, пока что далёким от нас. - Хорошо, но мы к этому разговору ещё вернёмся, имей ввиду, - ответил Бакуго, пытаясь определиться, с каким же вкусом взять йогурты: уж больно они в последний раз понравились Шото, так что Катсуки просто не мог отказать себе в возможности вновь увидеть довольное личико любимого, поедающего молочный продукт. – Тебе какой взять? С клубникой? Вишней? Яблоком? - С яблочным вкусом возьми, - быстро ответил Тодороки, пытаясь решить, что же такого можно взять, чтоб по-быстрому приготовить на ужин. Заморачиваться над этим вечером не хотелось, следовательно, надо было взять что-то, что легко приготовить и что будет при этом вкусно. В любом случае, готовить Шото умел едва ли, так что готовка в конечном итоге ляжет на плечи блондина, поэтому ледышка сдался и попросил любимого помочь определиться с нужными продуктами. Раньше Тодороки особо не задумывался, какого это выбирать продукты на двоих. Сначала парочка спорила, сколько яиц стоит взять на завтрак. Потом были долгие рассуждения, стоит ли брать что-то мясное: оба не были уверены, что хотят запариваться с его приготовлением. Катсуки не удержался и пошутил о том, что у рыбы, лежащей на льду за стеклом витрины, такие же глаза, как у Шото когда-то давно, на первом году обучения, за что огрёб по голове багетом. Бакуго никогда не думал, что хлебом можно получить по самое «не хочу». Тодороки не был злопамятным, но рядом с блондином иногда хотелось вести себя по-детски, выводить любимого из себя, зная, что он ничего в отместку не сделает, потому что Катсуки с момента начала их отношений ни разу не поднял на него руку, такое происходило только на тренировках, но это было обязательно, ведь им же надо было закончить обучение. Именно сейчас у Шото заиграло детство в одном месте, и он начал в отместку шутить и язвить. Бакуго долго терпел, но, со временем поняв, что любимый просто играется, куснул его за нос, будто намекая, что блондин не может бить, но всё ещё способен кусаться. Больше они друг над другом не прикалывались, ведь теперь оба знали, как можно бороться с закидонами второй половинки. *** Давящая тишина будто душит, обволакивает лёгкие. Где-то в груди чувствуется покалывания. Похоже постоянный стресс всё-таки сказался на организме, при чём весомо. Много вопросов роятся в голове Шото сейчас. Он думает, что не стоило сбегать, что всё это было глупо. Все мечты, очевидно, так и не исполнятся. Ногти впиваются в подушку. Тодороки в одиночестве. Он снова один. Этого было не избежать, по его мнению, ведь такое случалось постоянно. Шото думает, что этого он и заслужил с самого начала, лучше бы не рождался вовсе. Катсуки ушёл. Даже он ушёл. Не выдержал. Теперь остаётся делать выводы. Мысль о том, что он не нужен этому миру, поглощала изнутри. Отец, мама, Катсуки… И он. Один. Будто ненужное звено. Сам ведь виноват, наговорил Бакуго из-за нервов всякого, сам лишил себя последнего огонька в жизни. Тело неприятно подрагивает, но теперь его не успокаивает громоздкая рука любимого человека, зарывающаяся в двухцветные волосы, путая их. Шото бы очень хотел сейчас почувствовать чужое горячее дыхание рядом и ласковый бубнёж о том, какой же Тодороки плакса. Дыхание сильно спёрло. Становится нехорошо, противно, мерзко. Жуткое ощущение дурманит разум и не даёт мыслить трезво. Шото судорожно выдыхает и утыкается носом в подушку, чувствуя проступающие на глазах слёзы. Тодороки жалеет о том, что сказал Бакуго то, чего на самом деле даже и в мыслях не было. Как у него вообще с губ сорвалось, что Катсуки для него ничего не сделал такого важного, чтобы сейчас орать и указывать? Блондин отказался от мечты стать номером один, от возможности стать героем в принципе, пустился с ним в путешествие, решаясь на риск быть пойманным и получить за это жестокое наказание, лишь бы увести любимого подальше от дома, где Тодороки было так труднее находиться с каждым днём из-за тяжёлых воспоминаний. Чёрт возьми, да Бакуго ведь реально спас его, повёл себя, как настоящий герой, думающий в первую очередь о счастье других, а не своём, а Шото умудрился наговорить на взводе ему таких гадостей. Вернись. Вернись. Вернись. Прошу. Тодороки никогда ещё не чувствовал себя настолько жалким. Тихие шаги и хлопок двери заставляют мурашки пробежать по спине. Знакомая ладонь, касающаяся собственного плеча, провоцирует тело Шото вздрогнуть. Вернулся. Катсуки ложится рядом и просто притягивает любимого ближе, вдыхая аромат дешёвого шампуня, предоставленного отелем. Дрожь прекращается, и Тодороки просто жмётся к Бакуго, утыкаясь носом в его грудь, и шепчет извинения и слова любви, чувствуя облегчение. - Я… не могу забыть всего, что было, - начал Шото лишь через пару минут, почувствовав, что Катсуки готов его выслушать. – Само моё существования для отца было лишь плодом желания превзойти всех, чтоб я исполнил его мечту. Но разве он хоть раз спросил меня, чего хочу я сам?! Его отношение было мне противно. Со временем мы, конечно, помирились, стали терпимее друг к другу... Но осадок от прошлого никуда не делся. Такое мерзкое ощущение в груди, когда я смотрю в зеркало и вижу свой ожог. Матери была противна эта моя сторона… Мне было так больно. Я хотел семью, в которой меня поймут, но маме мой огонь был неприятен, а отец гонял меня, желая превратить в сильнейшего. Этот противный ожог будет всегда со мной, напоминать мне, кто я такой и насколько я жалок, насколько моё существование бессмысленно. Отец может в любой момент нас найти. Мы сбежали чудом, так что не факт, что ускользнём сейчас, но я чертовски не хочу возвращаться обратно, туда, где стены хранят болезненные воспоминания. Я… Я хочу испариться. Навсегда. - Закончил? А теперь слушай сюда, - уверенно начал Бакуго, прижимая ближе Шото. – Мы ещё не сдаёмся. Если этот мудак попробует забрать тебя, ему придётся столкнуться со мной, а я, уж поверь, просто так ему не сдамся. Вот ещё, чтоб я из-за кого-то задрожал и хвост поджал? Да даже если он меня изобьёт, я всё равно найду в себе силы ему в след плюнуть и продолжить бой. Нечего тут нюни распускать, твоё существование не бессмысленно, ты совсем не жалок, придурок. Теперь ты стал творцом своего будущего, так сделай так, чтоб оно тебя устраивало! – Катсуки говорил с напором и уверенностью. – И да, чтоб ты знал, я не считаю твой ожог противным. Ты чертовски красив, так что нечего тут загоняться. Просто, блять, ожог, он не имеет никакого влияния на тебя. Ты всё ещё ты. С ним или без. Внезапно по комнате разнёсся тихий смех Шото. Слова Бакуго были такими милыми и одновременно по-детски забавными. Будто их говорил на девятнадцатилетний парень, а четырнадцатилетний мальчишка, который не желает слушать взрослых и идёт против системы. Стало легче. Такой Катсуки-бунтарь вызывал у Тодороки трепетную симпатию. Похоже Шото наконец нашёл человека, готового стать его семьёй официально. *** Небольшое шевеление на кровати, тихое шуршание простыни. Шото ёрзает на кровати и его глаза еле открываются, окидывая сонным взглядом всё вокруг. Бакуго лежит к нему спиной и тихо сопит. Нежная улыбка появляется на лице Тодороки. Он тихонько подползает ближе к возлюбленному и тянется к нему рукой, оглаживая плечо блондина и после этого обнимая его, располагая одну ладошку на накаченной груди партнёра, а вторую – на его лопатке. Носиком Шото утыкается в шею Катсуки, рисуя им сердечки и кружочки. Запах шампуня Бакуго был весьма приятен. По крайне мере, Тодороки нравилось ощущать его рядом, вдыхать полной грудью и наслаждаться. Шото жмётся к крепкой спине блондина сильнее, вслушиваясь в тихое сопение любимого. Умиротворение окутало с головой, Тодороки поддаётся такой спокойной обстановке и начинает тихо напевать себе под нос колыбельную, которую слышал когда-то давно, ещё в детстве. Он продолжает даже тогда, когда его медленно берут за руку и целуют каждый пальчик. Катсуки, закончив с любованием ладони своего возлюбленного, начинает ноготком обводить виднеющиеся венки на запястье партнёра. Бакуго лениво переваливается на спину и смотрит на своё двухцветное чудо, поющее себе под нос. Руки блондина обвивают Шото и укладывают его головой себе на грудь, начиная перебирать спутавшиеся после сна пряди. Тодороки улыбается чуть шире и закидывает ногу на взрывного парня. Вскоре колыбельная заканчивается, и он смотрит на Бакуго с довольным выражением лица. Катсуки чуть приподнимается и шепчет тихо на ушко любимому пожелание доброго утра, и получает его же в ответ и короткий поцелуй в нос. - Хочешь, я схожу поставлю чайник? А ты пока полежишь… - еле различимо шепчет Шото, смотря в красные глаза Бакуго. Пальчиком Тодороки аккуратно рисует снежинку на щеке собеседника. Непроизвольно у обоих возникает ассоциация с печатью на собственность, будто снежинка – их общий знак, который ироничен, учитывая их пылкие отношения. - Да, только добавь побольше сахара, а то сегодня у меня какое-то сопливо-сентиментальное настроение. Всё из-за твоей песенки в разгар утра, - усмехается Бакуго, тыкнув пальцем в кончик носа парня, чей взгляд будто растаял от такого жеста. Тодороки аккуратно потягивается, ложась на свои согнутые колени и вытягивая руки вперёд. - Не надо приклоняться, я и так знаю, что я великолепен! – не упускает возможности пустить шутку Катсуки, видя Шото в столь компрометирующей позе. Тодороки приподнимается и кидает в вальяжно развалившегося Бакуго подушку, показывая ему язык. Блондин принимает удар летящего «снаряда» на свои руки, перехватывая. – Ну не кипятись. Должен признать, ты в таком положении даже несколько… Сексуальней обычного. Так эротично приподнял попку, что я даже засмотрелся. Может расскажешь свой секрет? Как ты смог добиться того, что твоя попка выглядит так аппетитно? Шото тихо хихикает, накрывает Катсуки с головой одеялом, слегка смущаясь от его слов, и встаёт с кровати, направляясь к чайнику, ставя его греться, после чего направляясь обратно к любимому. Стоило бы пойти в ванну, умыться, но сейчас Тодороки совсем не хочет забивать голову подобным, поэтому и возвращается в кровать, заваливаясь прямо на Бакуго, обхватывая его лицо ладонями и нежно целуя. Язык блондина скользит медленно в ротик Шото, раздвигая губы возлюбленного, начиная ласкать нёбо парня. Тихое мычание даёт Катсуки понять, что партнёру нравится. Ладони Бакуго ложатся на талию Тодороки, начиная массировать и оглаживать кожу любимого, залезая под ткань лёгкой футболки. Пальцы ощупывают едва ощутимые родинки на пояснице и бедре любимого. Катсуки с упоением думает, что он единственный, кто так хорошо знает расположение таких мелочей на теле Шото. Ленивый поцелуй наконец-то прерывается, и Тодороки утыкается в ключицу своего парня, неспешно ёрзая на Катсуки, желая найти положение удобнее. Чайник начинает закипать, но теперь уже Шото не желает вставать и покидать родное тепло. Прошлой ночью после ссоры ледышка так вымотался морально, что теперь после сна невероятная нежность к любимому начала бить ключом, будто пытаясь загладить вину за произошедшее. Катсуки тяжело вздыхает и встаёт, придерживая Шото, повисшего на нём, словно коала. Бакуго вынужден признать, что Тодороки, ведущий себя как ребёнок, его очаровывает по-особенному. Блондин прекрасно осведомлён о том, что детство любимого едва ли можно назвать счастливым, поэтому поощрять такое поведение и желание временами капризничать он считал важным. Катсуки чувствовал, что он обязан восполнить упущенное детское счастье, поэтому делал для этого всё возможное. Да, у каждого из них в жизни свои проблемы и тараканы в голове, но всё можно побороть, если бороться вместе. Бакуго чистосердечно верит, что спасёт душу Шото от боли и страха. Он сможет, ведь это не в его правилах сдаваться. *** Тодороки сидел за большим деревянным столом и ждал Катсуки. Определённо, остановиться перекусить в месте с разнообразной кухней было хорошей идеей. Столько возможностей попробовать национальные блюда других стран. Поистине, хорошее место для тех, кто любит покушать. После того, как они вдвоём сбежали и ощутили вкус свободы, даже еда будто стала вкуснее. Теперь было желание попробовать больше. - Миледи, не желаете попробовать Чили Кон Карне по-мексикански? – с забавным акцентом спросил Катсуки, подойдя к Шото и держа одной рукой поднос с едой. Довольная ухмылка расползалась по его лицу. – Вкусно. Питательно. Остро! – продолжал Бакуго в том же духе, смотря прямо в глаза любимого, ставя перед ним на стол их обед, вызывая у парня своим поведением тихий смех. - Пф, не откажусь, месье, благодарю, - с лёгкой улыбкой ответил Тодороки, игриво пробегаясь пальчиками по руке блондина, закусывая губу. – Составите мне компанию? – протянул Шото немного ленивым и нежным голосом. - Боже, и куда делась моя любимая ледышка, которая всегда так была спокойна и невозмутима? А то на данный момент я вижу только дохуя кокетливую особу, как же так? – с улыбкой спросил Катсуки, скользя по лицу и телу Тодороки пожирающим взглядом: всё-таки его двухцветному придурку очень шла свободная рубашка с закатанными до локтей рукавами. Было в этом что-то сексуальное и влекущее к себе. - А вот секрет фирмы. У всех свои тараканы в голове. Например, ты то груб, то ластишься, как кот, - заявил Тодороки, хватая быстро ложку и пробуя принесённое блюдо, с усмешкой смотря на то, как дёрнулся глаз у блондина. – М-м, слушай, и правда, вкусно. Попробуй, - прокомментировал Шото, протягивая ко рту Бакуго ложку еды, позволяя распробовать любимому пряный вкус мексиканской кухни. - Ладно, признаю, это того стоило. Не самое острое, что я ел, но однозначно заслуживающее внимание, - тоном настоящего ценителя оповестил Катсуки, облизывая губы. – А каково ваше мнение, коллега? - Как по мне, слишком остро. Вкусно, но горлу неприятно от большого количества специй, - с улыбкой сказал Шото, оттопырив пальчик, изображая из себя члена высшего общества, на что любимый ответил ему довольной усмешкой. - Я бы предпочёл что-нибудь сладенькое в такой спокойный и умиротворённый день. Что вы можете мне предложить? - Безе. Отличный французский десерт, сладкий, буквально тает во рту, оставляя необычный привкус, - отрапортовал Бакуго, хотя это выглядело так, будто он продавец, расхваливающий свой товар. Картина становится всё милее и милее. Тодороки определённо нравилось так жить: весело и свободно. Круче и быть не могло. – Оно такое мягкое и сладкое, как твои поцелуи, - внезапно заявил Катсуки, снисходительно посмотрев на Шото. - Пф, с каких пор ты говоришь такие сопливые фразы? – спросил Тодороки, мягко улыбаясь, с таким взглядом, обращённым на блондина, с каким никогда ещё не смотрел, пока жил в месте, куда теперь точно не хочет возвращаться, где его кошмары остались навсегда заперты. - С тех пор, как ты начал так улыбаться. И Шото молчит. Молчит, так как не знает, что можно ответить на столь сентиментальную вещь, замеченную его любимым. Это определённо приятно. *** - Блять, ну и город. Интересно, во Франции везде так? – недоумевал Катсуки, чувствуя нарастающее раздражение. Додумались же они выбрать именно эту страну для своего путешествия. Нет, пошутить над Старателем на тему того, что они успели прогуляться по городу любви, пока тот старается их искать в Виамане, конечно, стоящее дело, но Франция явно не впечатлила собой Бакуго. - Ну… Город любви, всё такое. Говорят, тут начинается вторая жизнь у отношений, - ответил Шото, зачитав буквально цитату из брошюры для туристов, которую не выпускал из рук с самого прибытия в Париж. - Город любви… и убитых кед. Ты просто глянь на мою обувь. Почему в целой столице Франции нет ни одной нормальной дороги?! Я всю подошву стёр! А ведь буквально до нашего побега покупал новые. Вот ведь пакость… - причитал Бакуго, закипая с каждой секундой. - Ещё и поесть нормально негде, дорого и мало. Жуть просто. Если всё это окупается романтичной атмосферой, то я точно не тяну на романтика, потому что я не понимаю, что в этом городе такого восхитительного. Да Ворота в Ад в Туркменистане и то романтичнее выглядят. - Нашёл, что припомнить… Мы там так и не побывали, хотя планировали. Жалко, что планы пришлось менять так быстро. Кто ж знал, что отец нас раскусит в такой неподходящий момент и отправится на перехват. Надо быть мобильнее, теперь мы уже точно на шаг впереди него, - усмехнулся Тодороки, читая раздел брошюры, где описываются «недорогие» рестораны. Ох уж эти маркетинговые ходы с листовками для туристов от представителей этих самых пунктов питания. - Мы водим твоего отца за нос, звучит смешно. Тебе идёт чёрный цвет волос. Только я не думаю, что наши глупости с переодеванием возымеют большой эффект, - пожал плечами Бакуго, осматривая проходящие мимо парочки. Единственное, что промелькнуло у Катсуки в голове, так это то, как шаблонно и искусственно они выглядят. Слишком идеально, аж до противного. – Однако дурачиться с подобным – весело. Горы тонального крема и ожога как не бывало. Как просто. - А как тебе больше нравится? Ладно, на счёт парика. А ожог? Тебе я больше без него нравлюсь? Такой вот идеальненький, без красноты… - спросил Шото, посмотрев Катсуки в глаза, ожидая честного ответа от партнёра. - Ещё раз посмеешь хотя бы заикнуться или подумать, что мне нужна эта липовая идеальность, и я сделаю так, чтобы тебе сидеть было неприятно минимум несколько дней, вот так правду в голову тебе вобью, понял? – усмехнулся Катсуки, мысленно представляя нормальное личико Шото, без всякой косметики. Шото улыбнулся легко и кивнул. – Вот и отлично. Так как с Туркменистаном планы накрылись, а деньги на него остались, я смог дёшево взять билеты в целое купе. А там дверка закрывается. Этой ночью, пока мы едем в Испанию, я сотру руками и губами с тебя этот грёбанный тональник, уж поверь мне. - Фу, размажешь мой марафет? И как не стыдно только, - со своей привычной невозмутимой миной произнёс Шото, но в голосе мелькнула усмешка. Мысль о том, что сегодня у Катсуки игривое настроение, будоражила кровь и мутила рассудок. – Буду весь перепачкан тональным кремом там, где его не должно быть. - Да я и так тебя перепачкаю, ты даже не заметишь разницы особо, - съязвил Бакуго, прикусывая губу и смотря в глаза Тодороки так, что у того по спине пробежались мурашки. – А пока… Прогуляемся по городу. Может, найдём хоть что-то стоящее. Мелочи там всякие, особенные улочки или что-то такое. Катсуки аккуратно берёт Шото за руку, сплетая пальчики между собой, и ведёт его вперёд, решив наплевать на испорченные кеды. Раз решили начать новую жизнь, то всё старое оставят позади, даже обычную обувь. Уйти от самых оживлённых мест было правильным решением. Кому нужна показушность, если они приехали сюда ради шутки и плана. Осталось немного. Ночь в поезде, на следующий день уже будут в Испании, а там буквально за день-два на пароме окажутся там, куда стремятся. Фарерские острова. Благодать. Спокойная жизнь вдвоём. Уличные музыканты наигрывают что-то своеобразное, атмосферное. Пожалуй, Бакуго готов простить сопливость этим мелодиям, ведь в них есть нечто завораживающее, по-новому приятное. Рука сама ложится на талию Шото, притягивая ближе, провоцируя соприкосновение носов, заставляющее дыхание дрогнуть, думая о чём-то своём, далёком от понимания других. Кто бы мог подумать, что их прыжок в неизведанную бездну окажется таким полным на острые ощущения. Чувства растворили их самих, не давая шанса выбрать другой исход. Одно действие решило всё. Главное, что это действие было обдуманно и серьёзно. А дальше всё решаемо. Без разницы, что они уже ни один раз рисковали, что им приходилось ссориться из-за внезапных выборов, когда время поджимало, что пришлось много пережить страшного, рискового, зато их души с каждым пройденным препятствием сильнее врастали друг в друга, рождая общее будущее. Глупо верить, что в отношениях может быть всё гладко. Они «неровные» люди, они не могут ровно сойтись на пути жизни, они лишь могут сгладиться, чтобы подойти друг к другу как единое целое. *** - Шото, тебе какой больше цвет нравится: белый или красный? – с усмешкой спрашивает Бакуго, входя в их каюту. Тодороки поворачивает голову в сторону голоса и непроизвольно усмехается. - Цвет больше нравится белый. А вот какое вино – понятие не имею, - сообщает парень, осматривая бутылки алкоголя в руках любимого. – Сегодня какой-то праздник? Или просто решил отдохнуть по-королевски, раз уж мы уже на пути к последней цели? Да и почему вино? - Не только вино! – поправляет Бакуго, ставя бутылки на стол и доставая из большого кармана на толстовке что-то. – Вот, ещё коньяк принёс, на случай, если мы решим пофилософствовать друг с другом. Ты вчера сказал, что я тебе совсем не нравлюсь, - Шото хотел перебить, сказав, что пошутил на этот счёт, но Катсуки продолжил. – Вот теперь и будем пить, пока друг другу нравится не начнём. Самая работающая тема, поверь мне. - Так ты у нас любитель выпить? Чего не знал, того не знал, - усмехнулся Тодороки. – Но из чего мы будем пить? Ты бокалов не принёс. - А ты у нас что, королева из бокалов пить? Извините, мадам, но я сюда припёрся с алкоголем не для того, чтоб выпить пару глотков и поболтать о политике. Я собираюсь расслабиться. Доставай наши обычные кружки. - Ты собираешься пить вино из кружек, которые мы забрали из дома, чтобы чай пить? Серьёзно? – спросил с улыбкой Шото, получая в ответ кивок. – Ну хорошо, попьём из кружек, - сообщил Тодороки, доставая из рюкзака чашки, пока Катсуки аккуратно открыл бутылку белого сухого вина, разливая напиток по ёмкостям. – Поверить не могу, что мы скоро окажемся на острове. Начнём новую жизнь. Вдвоём. - Теперь твой отец уже не сможет нас догнать. Мы запутали свои следы так, что распутать будет сложно, - сказал Катсуки, отпивая пузырящийся напиток, смотря в потолок и приобняв Шото за талию. – Ладно. А теперь по существу, что ты делал всё это время, пока я за алкоголем бегал? - Думал о тебе каждую секунду, - слащавым голосом прошептал Шото, на что Бакуго лишь закатил глаза. – Ну ладно-ладно, письмо Мидорие. Я решил, что стоит ему написать о том, сколько всего мы пережили, всё-таки он нам всё это время дистанционно помогал. Стоит хотя б так его поблагодарить. Отправить пару наших фотографий, раз пока у нас нет доступа в интернет. - Фотографии? Откуда? – начал недоумевать Бакуго, пытаясь вспомнить, когда они успели сходить в печать и было ли вообще такое. – Мы же не распечатывали фото. - Я сам сходил. Вон, какие милые вышли и забавные. Настоящая память на долгое время, - кивнул своим словам Шото, рассматривая стопочку фотографий на столе. – Особенно мне нравится та, где тебя голуби облепили из-за хлеба. Такой кадр просто! - Даже, блять, не вздумай отправить её Деку, я тебе тогда точно руки оторву, чтоб неповадно было, - фыркнул Катсуки, брезгливо вспоминая, как потом пришлось менять одежду после этих грёбанных голубей. – Зато карма сыграла свою роль. Пока шли по тому старом скверу, несколько их трупов нашли. Похоже не мне одному они не угодили, ещё кошкам, как минимум. Жесть какая, аж не по себе в тот день стало. Пара шагов вперёд и, блять, труп голубя, ещё немного - и опять грёбанный труп! И так десять раз подряд. Я точно ёбнусь... - А я-то думаю, чего ты ходил весь тот день мрачный. Жуть, а не аура от тебя исходила, - усмехнулся Шото, перебирая фотографии. – Мы были в стольких местах, столько ссорились, столько рисковали… Знаешь, я не жалею. У меня нет более насыщенных и дорогих воспоминаний, чем те, что мы создали вместе. Спасибо, что позволил этому случиться… - Дурак, мы же вместе их строили, а значит, благодарить тут кого-то конкретного глупо. Это был наш общий выбор, - фыркнул Бакуго, отпивая приличное количество вина. Алкоголь приятно обжёг горло и заставил зажмуриться. – Тебя что, всему учить надо? Не превращайся в неуверенного и стеснительного Деку, а то мне страшно от этой мысли, прям пиздец. - Да ладно тебе, было бы страннее, если бы я внезапно заявил, что благодарить за воспоминания нужно меня. Согласись, ты бы был шокирован, если так и случилось, - сказал Шото, вслушиваясь в раздавшийся смех Бакуго, отпивая немного из своей кружки. – Давай просто расслабимся. Пока мы на пароме, можно пожить для себя. В ответ Катсуки только кивнул и аккуратно притянул Тодороки ещё ближе, укладывая его голову себе на плечо. Блондину хотелось замурлыкать, ощущая умиротворение от сложившейся ситуации. Вместе они пьют вино из обычных пластиковых кружек, время от времени лениво целуясь, даже не пытаясь использовать языки. Носик Шото аккуратно вырисовывает необычные узоры, очень мило пыхтя. Тереться лобиком о щёку Бакуго кажется чем-то волшебным. Пальцы рук немного нервно сплетаются между собой. Катсуки даже не морщится, хоть лоб Тодороки и потный. Ладонь Катсуки аккуратно скользит по плечику Шото, ложится на личико любимого. Ногтем Баку аккуратно чертит снежники на щеке парня, заставляя того жмурится от приятных ощущений. - Если ты хочешь снять с меня скальп, то это не самый лучший способ намечать линии для срезания, - бубнит себе под нос Тодороки, подаваясь прикосновению. Усмешка проскальзывает на губах Бакуго после этих слов: уж слишком забавными показались озвученные слова. Выпив по кружке вина, пара чувствовала облегчение. Груз страха и сомнений спал с них, оставляя лёгкость и трепет. - Дурашка, не собираюсь я с тебя снимать скальп… Это я так, на случай твоей измены набросал, - пошутил Катсуки, пьяно улыбаясь и опираясь стену. Шото на его слова только хихикнул и легонько ткнул любимого в бок, будто показывая насколько шутка была не в тему. – Ну а что? По-моему, отличный способ мести, нечего тут в меня тыкать без причины. - Придурок, да из нас двоих ты скорее будешь изменять, ещё и скрывать не будешь. Ты всегда был такой сильный, думаю, одного мальчика в постели тебе не хватит для полного удовлетворения, разве нет? – усмехнулся Тодороки. – А вдруг я тебе откажу в сексе? Да тут сразу понятно, чем всё закончится. - Ты? Откажешь мне? В сексе? Я тебя умоляю, да на второй же день воздержания ты прибежишь ко мне и будешь просить взять тебя на ближайшей поверхности, - самодовольная улыбка расползалась на личике блондина. Шото любил, когда его парень так самоуверенно говорил о их интимной жизни. - Ну-ну, посмотрим, Ба-ку-го, - изрёк Тодороки и прижался к крепкой груди Катсуки, показывая, что не намерен продолжать разговор. Блондин лишь опустил громоздкую ладонь на мягкие двухцветные волосы и начал перебирать пряди. Слова словно в миг обесценились, перестали иметь смысл. Нечто тёплое, как парное молоко, разливалось в груди. Бакуго аккуратно заваливает любимого на спальное место и просто дышит на ушко, зная, что Шото любит, когда он так делает. Рука Катсуки мягко скользит по телу любимого, спускаясь к ногам и начиная разминать стопу парня, на что тот щурится и довольно мычит. Указательным пальцем блондин водит по татуировке поперёк ножки возлюбленного. Надпись, будто окольцевавшая Шото, блондин не жалеет, что поддался просьбам партнёра и согласился сделать парные тату. «Бакуго Катсуки». Так просто, но значимо. Забавно, что иногда столь ласковые прикосновения дурманят сильнее вина. *** В лёгких не хватает воздуха, стоит нашим героям зайти в свою новую квартирку, пусть и съемную. Это уже огромное продвижение для них. Предоплата за пару месяцев вперёд уже у хозяина на руках, а значит, они могут, наконец, расслабиться и осознать, что они дошли до конца. Может, это не пик их мечты, но зато радующая глаз реальность, которая вполне устраивала и вызывала счастье. Шото тихонько вошёл в комнату и начал всё с какой-то опаской осматривать, будто остерегаясь подвоха, ощупывать стены в каком-то неверии, почти не ступая по ковру, идя почти на носочках. Тодороки боялся дышать, ощупывая пальчиками подоконник, смотря с трепетом на горшок с растущей в нём геранью, улыбаясь уголками губ, осознавая, что всё теперь позади. Катсуки же просто плюхнулся на диван, расслабляясь и следя из-под полуприкрытых век на восхищенного и ошарашенного по непонятной, конкретно для Бакуго, причине. - Чёрт, Шото, ну харе мельтешить перед глазами! Мы добрались, иди наконец-то ко мне. Я слишком устал, чтобы следить за твоими заскоками… - с каждым предложением блондин говорил тише, а последнее слово и вовсе пробубнил, подманивая своего мальчика вытянутыми руками. Тодороки обернулся к любимому и подошёл, буквально падая ему в руки, чувствуя лёгкость, которая лишь иногда появлялась в его душе во время их путешествий и часто пропадала бесследно ночами. - Я всего лишь осматриваюсь… Мне до сих пор не вериться, что нам всё удалось провернуть. Да, были, конечно, огромные проблемы, иногда неоправданные риски… Но нам удалось повернуть ситуацию в нашу сторону. Это звучит феноменально, - потрясённо объяснял Шото, но получил в ответ лишь непонимающий взгляд и нахмуренные брови. – Нет, не пойми меня неправильно: я хотел, чтобы мы справились… Но не мог поверить, что это реально произойдёт, просто не представлял сего настолько… реальным. Ауч! – Тодороки хотел было продолжить, но Катсуки одарил его знатным щелбаном, давая любимому понять, что он недоволен. - Да хватит уже. Смогли и всё! Хватит уже думать о прошлом, нас там уже нет, придурок! – разозлился Бакуго, с обидой смотря на парня в своих руках. Шото поморщился от повышенного тона и обхватил лицо возлюбленного, надув слегка щёки в обиде. Чтобы успокоить взрывного парня, Ледышка ласково коснулся его губ, целуя нежно, с просьбой о спокойствии. Руки Катсуки легли на спину Тодороки, начиная массировать и гладить. – Ну ладно. Предположим, я расслабился. Давай сменим тему на более приятную. Что бы ты хотел изменить здесь? – было ответом после поцелуя. - Это же съёмная квартира… Нет смысла её переделывать. Вот сможем купить свою собственную, тогда и подумаем, - шёпотом ответил Тодороки. - Дурашка, я и не говорю про кардинальные изменения. Я про детали. Есть что-то, чего хотелось бы изменить? – с довольной улыбкой произнёс Катсуки, перебирая спутавшиеся пряди любимого. Наконец-то полноценное спокойствие, вроде даже соседи приличные, не агрессивные. Удивительно для этой пары, привыкшей к громким попутчикам в поездах и раздражённым людям, которые летали с ними в самолёте. - Может купим цветочек? Или картину какую-нибудь? Чисто для эстетического наслаждения, чтоб приходить в квартиру с мыслью, что возвращаемся домой, а не в чужое место, - выдохнул Шото, ёрзая на взрывном парне. – Знаешь, может сделаем картину сами? Своими руками… Мне кажется, что это довольно трогательно, - пробубнил Тодороки, водя указательным пальчиком по груди Бакуго, вырисовывая круги разных размеров. - Ну ладно-ладно, но имей ввиду, если выйдет какая-то хрень, то она будет висеть с твоей стороны кровати. Я у себя её не потерплю, - фыркнул блондин, запрокидывая голову, начиная сверлить потолок взглядом. – Как твоя мама? Ты ведь ей написал письмо, верно? – прозвучал еле слышный вопрос. - Да, но пока не отправил. Я хочу это сделать, но ты же сам понимаешь, что отец может прознать об этом, и тогда нам не поздоровится. Не хотелось бы, чтобы всё полетело к чертям из-за этого, - тяжко выдохнул Шото, утыкаясь носиком в шею Катсуки, принюхиваясь к приятному запаху одеколона, на покупке которого настоял сам Тодороки. - Мне жаль, что тебе пришлось расстаться с любимой мамой. Знаю, что тебе было трудно решиться, но я счастлив, что ты выбрал светлое будущее со мной. Обещаю, я найду способ, чтобы ты мог безопасно связываться со своей матерью, - прошептал Бакуго, заботливо поглаживая любимого по голове. В душе неприятно кольнуло. – Я люблю тебя, льдинка, очень сильно. Мы обязательно что-то придумаем. - Это не твои проблемы, не забивай себе голову. Всё-таки это моя вина, что я так и не нашёл в себе силы поговорить серьёзно с отцом. И вот теперь я вообще боюсь смотреть ему в глаза. Понимаю ведь, что он не примет моего выбора. Знаю, он скорее всего хочет, как лучше… Но это «лучше» не принесёт мне счастье, - голосок Шото предательски надломился под конец. Глаза наполнились горячими слезами. – Катсуки, прости, что я настолько жалок. Ещё и тебя втянул… - Опять та же песня. Ну хватит уже винить себя во всём, придурок. Я люблю тебя, ты любишь меня. Вместе мы решили сбежать от всех. Это общее решение. Куда ещё понятнее и доступнее тебе объяснить? Пойми уже, я не ребёнок и ты не моя мамочка. Разреши уж герою номер один перед тобой взять на себя ответственность, - бубнил Бакуго, но не озлобленно, скорее немного обижено, начиная тянуть щёки Шото в противоположные стороны. – А ну-ка отставить слёзы. Не бывает безвыходных ситуаций! Чего ты как размазня?! Где моя любимая ледышка? Я вижу только задрота Деку, какого чёрта? – усмехнулся блондин, замечая, как глаза возлюбленного чуть загораются и на устах появляется еле заметная улыбка. – Во-о-от, другое дело. - Ну ладно-ладно, достаточно, - останавливает его Шото, убирая громоздкие ладони любимого от своей лица. – Мне лучше, спасибо. Но больше за щёки не тяни, больно же, - фыркнул Тодороки, аккуратно обхватив ладошками лицо партнёра, заглядывая ему в глаза. Шото всегда казалось, что они по цвету очень уж походят на красные яблоки. Даже была ассоциация с запретным плодом, что казалось парню очень ироничным, учитывая, что именно блондин извратил его понимание счастливого будущего. Тодороки должен был признать, что такой исход его устраивает намного больше, чем тот, который он продумывал изначально. - Знаешь, я думаю, что ты когда-нибудь наберёшься смелости поговорить с отцом. А пока давай забудем об этом? Зачем загоняться о том, до чего ещё далеко? – спросил Катсуки, боднув Шото в лоб головой. – Нам пора вещи разбирать, хотя бы часть из них разложить стоит. Мне завтра уже идти на собеседование, так что вставать придётся рано. А ты что-то планировал? - Нет, но думаю, что стоит погулять по окрестностям и узнать, где тут ближайшие продуктовые магазины. Не будем же мы питаться оставшимся пюре быстрого приготовления. Я хочу позавтракать чем-то нормальным, сделанным дома, - причитал Тодороки, протяжно зевая в свою ладонь. - Уже спать хочешь? Рановато вроде ещё, - задумался Катсуки, смотря на наручные часы. - Я устал, пока мы тащили сумки до сюда и разбирались с владельцем. Не отказался бы вздремнуть, честно говоря, - размышлял Шото, уже потихоньку проваливаясь в сон. Сказывалась и физическая, и моральная усталость. Глаза начали слипаться. - Хорошо, я тебя понял. Постой только немного, не засыпай прямо так, - сказал Бакуго, ставя любимого у стены и начиная расправлять диван. Где-то в мыслях у блондина проскользнуло, что даже в расправленном виде их спальное место маловато: пятки так точно будут выезжать за край. Но альтернативы всё равно нет, так что пока можно потерпеть. Бакуго чётко ставит для себя цель заработать достаточно, чтоб накопить на свою собственную квартирку. Он даже уже рассмотрел пару более-менее дешёвых вариантов. Правда, во всех этих найденных квартирках надо делать ремонт, но это не столь страшно. Расправив диван, Катсуки подхватывает Шото на руки, не взирая на тяжесть, укладывает его на спальное место и ложится рядышком, прижимая любимого ближе. - Ты ведь тоже скучаешь по своей семье? – спросил уставшим голосом Тодороки, прижимаясь к парню ближе. Бакуго ласково вплетает пальцы в волосы возлюбленного и начинает массировать, успокаивая и расслабляя своего мальчика. - Скучать по родным нормально, но знаешь… Сейчас мне важнее находиться со своей нынешней семьёй, а с родителями я ещё успею повидаться, уж поверь, - усмехнулся Катсуки, замечая, как в глазах любимого сверкнули счастливые огоньки. «Семья». Какое же приятное слово для Шото. После такого заявления Тодороки лишь тихо шепчет слова благодарности и любви и, наконец, расслабляется, засыпая крепким сном, ощущая себя в кои-то веки на своём месте. Да, их семья ещё совсем мала, но зато они вместе, готовы поддерживать друг друга и оберегать. Этого уже вполне достаточно, по мнению обоих.