Татеяма Аяно

      Её мир всегда был окрашен в яркие, тёплые цвета. Жизнерадостный взгляд успокаивал, а с лица никогда не исчезала искренняя нежная улыбка. Но сейчас от нее не осталось и следа. Как не осталось и следа от доброй и веселой девчонки, которая так и не смогла никого спасти.                   ~~~       По залитому заходящим солнцем классу торопливо скачут солнечные зайчики. Так забавно прыгают по партам, словно играя в догонялки. Жаль, что сейчас подобное зрелище никак тебя не утешит и не развеселит. Однако, мне наплевать на это. Здесь никому не нужна твоя улыбка.       Ты лишь судорожно вздрагиваешь, когда солнечный лучик касается тебя. Дай угадаю, он такой же теплый, как и улыбки близких тебе людей, верно? Как же это глупо и нелепо. Жертвовать своей жизнью ради них. Ты ничего не изменила.        Ты закрываешь лицо руками. Я же вижу, как ты сейчас хочешь закричать и заплакать, содрагаясь от душевной боли, но это бессмысленно — тебя никто не услышит и никто не спасёт. Но ты ведь невсё равно станешь это делать, верно?       Что такое? Все надеешься найти смысл своего поступка и ясность разума. Не старайся, всё равно не выйдет. Ты уже давно свихнулась, как и я. Сломалась, словно кукла. И, наверное, я никогда не устану смеяться над тобой. Столь жалкой девчонкой, заточенной в клетке собственного «я». Нет, ты не эгоистка. Всё как раз наоборот, но сейчас это не имеет значения.       Что же, можешь продолжать стонать от безысходности, все сильнее сжимая руки в кулаки. А я прийду и посмотрю на твои мучения, Татеяма Аяно. Правда, как только я прихожу к тебе, ты сразу же замолкаешь и натягиваешь на лицо всю ту же улыбку, от которой меня тошнит. Пытаешься казаться сильной снаружи, даже не смотря на то, что внутри ты уже давно сломалась? И кого ты обманываешь?       — Если честно, у твоего «братца» лгать и скрывать свою боль получается куда лучше. Кстати, в ней тоже виновата ты. — С насмешкой говорю я, глядя в твои красные от слез глаза. Из последних сил улыбаясь, пытаясь не выдать себя, ты шепчешь «Шуя, прости…».       — Что такое, больно вспоминать о семье? Ну ничего, сейчас еще и про друзей вспомним. И про Таканэ, и про Харуку, и про… Шинтаро-куна, не так ли? — нет, мне никогда не надоест издеваться. Мне нравится видеть твою боль. — Своим уходом ты их всех бросила. Предатель.       — Я… Я не… Ребята, простите… — ну вот, уже глаза на мокром месте. Как же легко сейчас заставить тебя плакать. Но я люблю твои слезы, твой страх, боль и ненависть. Так что я продолжу мучать тебя.       Но ты все еще не плачешь, продолжаешь выдавливать из себя улыбку, не смотря ни на что. Скажи, зачем ты вообще это делаешь? Думаешь, это что-то изменит? Нет. Какая же ты жалкая. Даже ненавидя всё это, ты продолжаешь молчать, скрипя зубами от ненависти. Хотя, сейчас большее тебе и не по силам.       — Осознание своей беспомощности сводит с ума, да? — я меняю тему, но от этого тебе становится только хуже. — Ну, сейчас тебе и остается лишь делать вид, что все хорошо, живя на одной вере и пустых обещаниях. Хотя, ты и не живешь, и даже не существуешь. Ты просто есть. Не понятно, где, зачем и как. Эта пустота стала для тебя темницей, в которой ты будешь томиться вечно. Было бы и правда лучше, если бы ты просто умерла, да? Но это слишком скучно.       Красный шарф словно цепь свисает с твоей шеи, припечатывая к полу. Кажется, что он невыносимо тяжёл. Осознавая истинный вес сказанных когда-то слов, произнесённых речей, ярких обещаний, ты в душащей тревоге и отвращении к себе самой давишься слезами. Но не плачешь. Похоже, не сможешь простить себе слёз.       Я, усмехаясь, подхватываю кусок красной тряпки, что ты так трепетно жмёшь к груди. Всё еще веришь, что это — цвет героев? Как наивно.       — Скажи мне, кровь скольких людей сделала этот шарф настолько красным? — я насмешкой задаю этот вопрос. От возможных цифр мне хочется восторженно похлопать.       Нет, Аяно Татеяма, ты не была убийцей, но, без сомнения, несла людям боль и страдания. И руки, и столь горячо любимый шарф, и лицо — все было перемазано в чужой крови.       Для тебя беспомощность стала чем-то ужасным. Гораздо хуже трусости, эгоизма и тщеславия. Она давно свела тебя с ума. Ты больше не Аяно. Аяно Татеяма давно умерла. Нет. Собственноручно себя убила.       И этому тоже хотется лишь восторженно похлопать.