Обнимешь?

      Солнечные лучи больно кусали твои голые плечи, оставляя красные пятна ожогов на коже. Сейчас тебя это забавляло, но я точно знал, что завтра ты будешь плакать от боли, свернувшись клубочком, словно котенок, которого обидел злой старый пес. Наверняка ты опять откажешься меня к себе подпускать, потому что, как говорит твоя мама, «все мои методы лечения — неправильные», но я все равно буду кружить рядом в надежде на то, что смогу облегчить твою боль.       Но пока ты улыбаешься и я — самый счастливый человек на земле, а с тем, что будет после, я как-нибудь справлюсь.       Справлюсь с тем, что совсем скоро стану свидетелем на твоей свадьбе. Ты уже тысячу раз заставила посмотреть фотографию твоего платья и каждый раз обиженно дула губы, когда я говорил, что оно прекрасно. Не верила, что я действительно так считаю, а не пытаюсь от тебя отвязаться.       В платье, в шортах, в купальнике, как сейчас, или вообще без всего — ты прекрасна, ведь твой свет идет изнутри, озаряя все рядом с тобой. Именно ты и твоя любовь к жизни делаете прекрасным этот пляж, этих людей вокруг, этот вечер. Последний вечер перед тем, как на твоём безымянном пальце окажется кольцо, а я навсегда останусь просто другом.       Будущая миссис Томас. Звучит забавно, не правда ли? Каждый раз, когда я тебя так называю, ты смеешься, запрокидывая голову назад, а после долго улыбаешься, тряся копной ярко-рыжих волос. Наверное, ты еще ни разу не заметила, с какой обидой я произношу эти слова, но это, безусловно, к лучшему.       Солнце заходит и ты, забавно морща нос, зеваешь. Мне, кажется, нужно в последний раз проводить тебя домой, ведь завтрашний день — самый важный в твоей и моей жизни. Уже не в нашей.       Белое платье до щиколоток идеально подчеркивает твою фигуру. Ты смеешься и улыбаешься, ведь сегодня твой праздник. Хотел бы я сказать, что сегодня еще и мои похороны, но ты так счастлива, что невольно я и сам становлюсь по-своему счастливым. Как может быть счастлив человек, которого ревность буквально сжигает заживо? Я не знаю.       Вы произносите клятвы. Красиво, мелодично, все как ты и хотела. Собственно, мы вместе писали эти клятвы, ведь Дин в очередной раз подвел тебя, а ты в очередной раз закрыла на это глаза, ссылаясь на вечную любовь.       Кольца надеты на пальцы, обещания даны, все присутствующие ликуют, твоя мама кидается мне на шею.       «О, Гарри! Как я счастлива!».        Мой костюм впитывает ее слезы, смешанные с дешёвой тушью. И я тоже плачу, вместе со всеми гостями, вместе с тобой. Единственный, кто плачет от боли.       Крышка моего гроба захлопывается.       — Я люблю тебя, Дин Томас, — еле слышно шепчут твои губы.       — Я люблю тебя, Джинни Уизли, — шепчу я, покидая церковь.       Спустя годы ты поймешь, что твоя любовь не была вечной и лучезарной, но к тому времени ты уже перестанешь быть той девчушкой полной жизни и теплоты, а станешь женщиной, которую тяжелый быт заставил превратиться в вечно-уставшую, скупую на эмоции старуху.       И именно тогда ты легонько, как в старые времена, постучишь в мою дверь и, грустно потупив глаза, прошепчешь куда-то в пол наше родное до боли «обнимешь?».       И я обниму. Всегда.