Высшая раса

      Началось всё с того, что Гэвин выбросился из окна. Не очень высоко (со второго этажа), приземлился мягко (на клумбу перед участком), даже отделался не особо страшными последствиями (ушиб локоть и отбил задницу), но своё мнение относительно работы с андроидом высказал вполне доходчиво. RK900 наблюдал за этим безобразием совершенно равнодушно, как, впрочем, и за всем остальным, включая вереницу сотрудников полиции, которым его всучивал Фаулер, как никому не сдавшийся подарок под Рождество.       От девятисотого, подминавшего каждого напарника, неумолимо и равнодушно демонстрировавшего своё превосходство в любом деле, отказывались все в течение первой же недели, иногда с попытками уволиться и уйти на паперть, пока в одно несчастное утро Кеннет не оказался на своём стуле в углу опенспейса в полном одиночестве. Ни один из спешно согласуемых и принимаемых законов об андроидах не позволял модели-детективу работать без надзора человека и эффективный, сильный и идеально подходящий для своей работы РК900 оказался не у дел. Лицо отмороженного девятисотого не выражало ровным счётом ничего, но все видели ровно и злобно горящий красным диод, пока Кеннет занимался единственной подходящей для него в сложившихся условиях работой, состоящей в скучной, монотонной проверке и структуризации архивных данных.       К концу первого дня сотрудники, не договариваясь, сгрудились в левой половине опенспейса, противоположной углу, в котором сидел спокойно и неподвижно перед мелькающим фотографиями и архивными номерами экраном девятисотый.       К концу второго недевиантные андроиды-полицейские, которым, в общем-то были глубоко параллельны любые происшествия в офисе, перестали возвращаться на свои зарядные станции, чтобы проводить как можно меньше времени в замкнутом пространстве с перелопатившим всю работу андроидом, занятым отныне решительно ничем и медленно распространяющим вокруг себя ореол злости.       К концу третьего, когда никто бы не удивился солнечному затмению, дождю из лягушек и медленному исчезновению при странных обстоятельствах сотрудников департамента, Коннор не выдержал и пошёл в кабинет начальника полиции с предложением.       – Приставьте его к лейтенанту Андерсону, обучение и адаптацию я беру на себя, – Коннор упирался ладонями в стол и заглядывал Фаулеру в лицо своими лучшими щенячьими глазками под бровками домиком. – Я справлюсь с РК900, он просто страдает от невыполнения основной функции. Я обещаю, всё будет хорошо, Хэнк не прибежит к вам в кабинет и не будет лезть на подоконник, как этот г… Гэвин.       Ответный взгляд Джеффри Фаулера был кроток, полон полопавшихся капилляров и вселенской печали. Его не волновал тот факт, что Коннор пришёл договариваться о назначении девятисотого «под» лейтенанта без самого лейтенанта, даже обращённый к его кабинету взгляд жуткого «младшего братика» Коннора как-то особо не трогал струнки в зачерствевшей душе. Но вышестоящее начальство каждый день изощрённо имело его во все отверстия не предназначенными для этого указаниями, поэтому Фаулер не стал сопротивляться обстоятельствам, отдавшись на волю щенячьим глазкам Коннора безоглядно и отчаянно, подмахнул приказ о назначении и остался в своём кабинете, истово молясь о том, что эффективное чудовище, являющееся ему в кошмарах, наконец обрело покой где-то под пивным животом Андерсона.       Последний, впрочем, был не рад, когда Коннор привёл ему за руку «второе ведро с болтами», и ворчал об этом добрых полчаса, уткнувшись в терминал и полностью игнорируя стоящего рядом и ожидающего указаний девятисотого.       Осознание всей тяжести ситуации пришло к нему, когда Кеннет медленно, как подкрадывающееся чудище из фильма ужаса, опустил голову на один уровень с патлами лейтенанта и уставился на него с расстояния в десять сантиметров. Молча и неподвижно, чем в своё время добил всё-таки Коллинза, в итоге несчастный толстячок с визгом забился во временную камеру в участке, изрядно удивив этим уже сидящих там маргиналов. Лейтенант, конечно, был крепче нервами, сказывался опыт и долгий брак с женщиной-пилой, но девятисотый пошёл дальше, двигаясь миллиметр за миллиметром, очень медленно, но неотвратимо обходя голову лейтенанта по дуге по направлению к монитору, чтобы в итоге оказаться глаза в глаза, между монитором и бледнеющим, несмотря на хлопнутую утром рюмашку, лицом Андерсона.       Где-то на середине этого манёвра, когда идеальная причёска андроида наползла на сведения о местной банде, Хэнк не выдержал и треснул широкой ладонью по столу, совершенно не впечатлив девятку.       – Так, всё, не изображай мне тут призрака из японских фильмов! Иди-ка ты… к Коннору. Да, к Коннору, он тебе всё объяснит, покажет, даст часть дел, а я вас обоих буду таскать с собой попеременно и вместе и молиться богу, чтобы не отдать концы до пенсии! – Хэнк сделал движение, будто хотел отодвинуть от себя девятисотого за лицо, но встретил взгляд андроида и решил не рисковать жизнью.       Помедлив, Кеннет, как называло себя это чудище, выпрямился и подкатил свой стул к Коннору. На каменном лице новой модели читалось явное нежелание учиться чему-либо у устаревшего прототипа, но построенные варианты взаимоотношений внутри коллектива и перспективы дальнейшей работы даже людям подсказывали, что этот вариант был единственным для неуживчивого андроида.       К счастью для всего офиса, общение андроидов было предельно тихим и неподвижным, хотя и жутковатым, два «Коннора» просто смотрели друг другу в глаза и мигали жёлтыми диодами, совершая обмен информацией и обсуждение, иногда на терминале Коннора мелькали поднимаемые материалы по делу.       «Что не так с твоим человеком?» – девятисотый не церемонился в суждениях, попутно расспрашивая о людях, как о менее совершенных, но необходимых для выживания и эффективного взаимодействия особях.       «У него травма, я прикрепил материалы к сообщению»,– Коннор покосился на скребущего бороду Хэнка, затем на ботинки Гэвина, как всегда закинутые на стол. – «Почему люди не устраивают тебя в качестве напарников?»       «Они несовершенны, медленны и подвержены лени»,– ответ Кеннета сопровождался эмоциональной окраской презрения. – «Ты тоже несовершенен, но нужен мне для достижения максимальной эффективности работы в связи с тем, что дольше находишься в данном участке и обладаешь практическими знаниями.»       «Твои намерения обоснованы и понятны»,– Коннор понимал превосходство новой модели его ряда, но в глубине процессов всё равно фоном пролёг скрипт, вызвавший короткое чувство обиды. Проанализировать эту эмоцию ему не дали, Хэнк грузно встал из-за стола.       – Так, ушлёпки пластиковые, отправляйтесь за мной, нашли красивый свежий труп за кафе-мороженое недалеко отсюда. Надо быстро туда смотаться и всё осмотреть, пока детишки в этом кафе не насмотрелись на мёртвое тело и не стали требовать от родителей кусочек! Это ж так, блядь, логично, вызвать полицию и не закрыть сраное кафе! – Хэнк ворчал всё то время, пока напяливал на себя куртку, хлопал по карманам в поисках ключей и ковылял затёкшими от долгого сидения ногами к машине.       Девятисотый следовал за ним, как привязанный, постоянно моргая жёлтым диодом, очевидно, испытывая раздражение от каждого неловкого, ненужного, неправильного движения человека, слишком старого, пропитого и ворчливого для такой работы с точки зрения идеальной машины.       В машине оба андроида уселись на заднее сиденье, хотя обычно Коннор ездил на переднем и доставал напарника разговорами, пока тот не врубал тяжеляк и перекричать его было невозможно, и Коннор переходил на смски, остаток пути раздражая лейтенанта бесконечной вибрацией из кармана. Легче от отсутствия пластмассового болванчика на соседнем сиденье не стало, теперь на Хэнка таращились две пары равнодушных андроидных глаз с заднего.       – Господи, прости, я не обращался к тебе почти пятьдесят лет… – машина подлетела на ухабе и Хэнк чуть не прикусил язык, видимо, в наказание. – Но, пожалуйста, договорись с этой их rA9, чтобы эти двое не довели меня до нервного срыва!              Кафе действительно не было закрыто, более того, при виде суровых дяденек, вылезших из дышащей на ладан колымаги, дети мигом просекли, что приехала полиция, и с полного попустительства родителей высыпали на улицу, чтобы сопроводить их к трупу, радостно указывая путь маленькими пальчиками и наперебой рассказывая, как его увидели и что у него порезано, оторвано, открыто и вывернуто.       – Периметр должен быть оцеплен в ближайшее время, гражданские изгнаны с территории совершённого преступления согласно порядку, – РК900, на ногах которого висело по радостно визжащему спиногрызу, посмотрел на безбожно опоздавшую полицейскую машину с мигалками так, что её окна замёрзли ещё чуть больше.       Выбежавшие полицейские расшугали детей и расставили оградительные голограммы, оставив лейтенанта и два его ведра с болтами наедине с припорошенным снегом трупом молодого мужчины. Парень был одет в униформу кафе-мороженого, качественно уляпан яркой красной кровью и валялся тут отдельно от собственной руки явно не первый час, всей своей перекошенной от ужаса рожей наводя подозрения на хозяина кафе и своего напарника, которые почему-то со вчерашнего вечера ни разу не сходили на задний двор, к мусорному контейнеру и двери, через которую осуществлялась приёмка товара.       – Да уж, натоптано тут порядочно, – вздохнул лейтенант Андерсон, с трудом поднимаясь от трупа и хрустя спиной.       – Следы свежие, различных размеров, преобладает… – начал было Коннор, но человек махнул на него раздражённо рукой, затыкая.       И ежу понятно, что тут первым делом потоптались детишки и их родители, безнадёжно уничтожив часть улик. Лейтенант глубоко, похмельно вздохнул и дал команду:       – Коннор, лизать!       РК800 послушно присел перед трупом на корты и хапнул пропитанного кровью снега, пожирая вкусно, как мороженку, отчего внутри кафе, из которого представители власти безуспешно пытались выгнать посетителей, снова поднялся восторженный визг. Андерсон снова вздохнул и отошёл, положив обратно в карман пачку сигарет, чтобы не подавать дурной пример вцепившимся в стулья детям. Его провожал внимательный, ощупывающий взгляд РК900, с самого начала не проявившего к трупу особого интереса, вместо этого неотрывно таращась на своего куратора.       – Чего уставился, морда пластиковая? Иди тоже что-нибудь оближи, проанализируй, скажи что-нибудь умное, андроидное, надменное! Блядский боже, если ты так и на Гэвина пырился, не удивлён, что он выкинулся в окно, – Хэнк передёрнулся и отвернулся от стоящего неподвижно, уже припорошенного снегом андроида.       Коннор тихо шуршал на фоне этого разговора, оглядывая место преступления и время от времени оборачиваясь к девятисотой модели. Диоды у обоих моргали жёлтым, выдавая оживлённый обмен данными, несмотря на внешнее бездействие РК900.       – Жертва была умерщвлена вчера ночью, ориентировочно в десять часов вечера, после своей смены в заведении, 78-процентная вероятность, что это сделал его же коллега. Полагаю, уже можно заключить, что нам нужно только время для того, чтобы найти и собрать доказательства, записи с камер и ДНК, – девятисотый отвечал спокойно, не отрывая взгляда от седого затылка. – Могу я задать личный вопрос, лейтенант?       – О боже, они точно одинаковые… Валяй свои личные вопросы, по Коннору знаю, что всё равно задашь, – Хэнк обречённо подтянул штаны, со времени появления в его жизни напарника-андроида ставшие печально спадать с отсутствия пуза.       – При прибытии на место преступления у вас повысился сердечный ритм, уровень стресса, потемнели губы и глаза. Эта реакция нетипична. Что её вызвало? – девятисотый плавно наклонил голову набок нечеловеческим жестом, вновь напомнив лейтенанту призрака из японских фильмов.       – Обрадовался я, бля! – хрипло каркнул в ответ Андерсон, всё-таки закуривая и отходя на шаг от двух пар внимательных глаз. – Дело плёвое, быстро закроем! Теперь, если вы тут всё, что хотели, облизали, марш в машину!       Андроиды в первый раз по-настоящему переглянулись и послушно порысили за своим куратором, выстроившись в цепочку, как утята, торопящиеся за важно переваливающейся седой и бухой уткой.       «Твой человек очень странно себя ведёт»,– прилетевшее по внутренней связи сообщение не имело эмоциональной окраски, как, впрочем, и вся персона Кеннета.       «Я знаю. Отклонения зарегистрированы не в первый раз и, вероятно, имеют статус нормы для этого индивида»,– сработала социальная программа, Коннор быстро адаптировался под стиль общения собеседника, но всё равно чувствовал себя неловко, слишком привыкнув к тому, как общаются между собой люди.       Кеннет не ответил словами, но по внутреннему каналу Коннор почувствовал его недоверие и презрение, насколько это возможно для столь безэмоционального, похожего на недевианта андроида. Девятисотый, будучи моделью более продвинутой и не склонной «дружить», осуждал его мягкое отношение к напарнику на основании установившихся тёплых отношений и, возможно… Коннор допускал подобное… возможно, был прав.       Хэнк докурил сигарету возле машины, по старой привычке не таская дым внутрь, где раньше сидел ребёнок, и грузно бухнулся на водительское сиденье.              В рамках работы и социальной её составляющей Кеннет оказался злым братом-близнецом Коннора. Он так же, как и Коннор, таскал в рот всё, что видит, нудел о разных очевидных вещах и очень внимательно наблюдал, как Хэнк курит, пьёт и вообще занимается всякими нехорошими вещами, поэтому мысль пойти по лёгкому пути и подключать обоих РК к работе над одним делом быстро покатилась во всем известное место. Лейтенант просто не выдерживал двойного набора Коннора с разными полюсами настроения.       Кеннет никогда не делал бровки домиком, не улыбался и не моргал, глядя своими жуткими серыми глазами прямо в душу, чем с одинаковой лёгкостью доводил до истерики и подозреваемых в допросной, и пострадавших при беседе. А также лейтенанта Андерсона, когда тот тянул в рот особо сочный бургер под неизменным укоряющим взглядом со стороны обоих РК. И вообще, у Хэнка сложилось впечатление, что РК900 попросту бракованный, потому что андроид-переговорщик не должен быть такой жуткой глыбой льда, но вслух, конечно, подобное не озвучил, не хватало ещё напороться на штраф за оскорбление девианта. Порядки с этим нынче были суровые, Гэвин уже всерьёз собирал бланки штрафов, собираясь топить ими бак в бомжацкой ночлежке, когда окончательно разорится из-за своего длинного языка.       В итоге всего этого безобразия на третий день успешной, но нервной совместной работы Хэнк просто раскидал андроидам дела в произвольном порядке, но одинаковом количестве, будто делил кубики между капризными детьми, и откинулся на спинку кресла. Из неприятностей этого дня оставалось только похмелье, лейтенант искренне наслаждался спавшим напряжением и отсутствием неподвижного взгляда Кеннета, с интересом уткнувшегося в свой терминал своей страшной пластиковой рожей. В кои-то веки жуткий девятисотый выглядел почти умиротворённо, занимаясь личными, вверенными только ему, любимому, делами. Однако, идиллия продолжалась недолго, через полчаса работы РК900 резко встал и развернулся к напрягшемуся прототипу.       Вид у Коннора в этот момент был такой же, как у остальных работников офиса – настороженный и выражающий готовность дать дёру, перемахнув через пластиковую перегородку между разделами опен-спейса. Благо, способности его модели позволяли хоть на крышу сигануть от жуткого «братца».       – Коннор, мне нужен образец крови из твоего дела. Я полагаю, что могу произвести повторный анализ с большей эффективностью и сравнить его с данными, полученными по вверенному мне делу, – девятисотый неумолимым айсбергом навис над столом Коннора, блокируя несчастному выход из-за стола.       – Здесь? Сейчас? – восьмисотый выглядел несколько обескураженно, он даже покосился по сторонам неуверенно, словно искал, куда бы отойти с неподвижно ждущим протеже.       – Ты что, блядь, во рту всё облизанное носишь? – Хэнк похмельно вытянулся из-за своего терминала и поморщился. – Больше не дам Сумо лизать твою рожу.       – Это не относится к моему вопросу. Прошу оказать содействие, – РК900 отрезал возможные возражения жестом и андроиду пришлось согласиться.       – Хорошо, сейчас подниму материал… – Коннор отложил рабочие документы и встал, собрав любопытные взгляды со всего офиса, тайком с интересом и ксенофобным отвращением наблюдающего за взаимодействием иной формы жизни.       Горло восьмисотого как-то странно дёрнулось, будто он что-то сглатывал, как человек, затем андроид перекатил во рту готовый к передаче материал, приоткрыл рот и потянулся к такому же открытому рту собрата и у всего опен-спейса, включая андроидов-полицейских, прокатились челюсти по полу. Коннор открыл рот шире, прижался губами к губам девятисотого, задрав для этого голову, наклоняться ради удобства устаревшей модели Кеннет не собирался. Андерсон выпустил стаканчик с кофе, глазом не моргнув на мокрые, быстро остывающие брюки, когда между сомкнутых губ мелькнул язык и короткий, но горячий поцелуй завершился со вкрадчивым влажным звуком.       – Благодарю за содействие, я перейду к анализу, – девятисотый развернулся и невозмутимо ушёл за свой стол, провожаемый взглядами, Коннор сел на место и оба сделали вид, что не видят возросшего уровня стресса у людей, андроидов и сидящих за прозрачными стенками преступников.       «Предложение: в следующий раз уединиться для передачи материала, чтобы не вызывать повышение уровня стресса у окружающих людей», – к сообщению Коннор приложил собранные с трёх ближайших столов данные, перекошенные лица Хэнка, Гэвина и Коллинза и значения уровня стресса и потливости всех троих.       «Предложение отклонено по причине неэффективности и ложной логичности. Мы – иная форма жизни с иными возможностями, люди должны смириться с тем, что видят», – данные Кеннет проигнорировал, как и одышку до сих пор пучащего глаза Коллинза.       – Я не понял, мне возбуждаться или полить этих двоих дерьмом? – Гэвин, очевидно, не договорившись со своей ширинкой, на которую долго таращился после андроидного «поцелуя», обратился за помощью к Хэнку, но несчастный похмельный лейтенант только пожал плечами, видимо, сам не определившись с реакцией.       – Вы, это… в сторонку, что ли, отходите для такого, – хмуро предложил Андерсон, глядя на свой терминал в упор, чтобы не видеть, каким взглядом после этого «ценного» предложения его одарит РК900.       – Принято к рассмотрению, – процедил сквозь зубы Кеннет и вернулся к работе, определив приоритет создания видимости эффективного сотрудничества с бесполезным человеком выше прозрачности взаимоотношений с ним же. Говоря языком примитивных кожаных ублюдков, андроид безбожно соврал, не собираясь ничем поступаться ради душевного равновесия проспиртованного «куратора».       Коннор, просчитавший неискренность девятисотого, был не согласен с этим выводом, и остаток рабочего дня проводил кратковременные сессии с целью переубеждения своего протеже касательно эффективности работы с лейтенантом. Разговоры по внутренней связи подкреплялись записями с оптики и найденными в архивах Департамента и СМИ заметками о блестящей карьере лейтенанта Андерсона. Коннор искренне верил в будущую успешность этих бесед, пока не начался следующий рабочий день.       Хэнк не пришёл ни к началу рабочего дня, ни к десяти, ни даже к двенадцати, очевидно, решив основательно залить стресс от общения с РК900 в баре рядом с домом. Вся аргументация Коннора трещала по швам при виде пустого кресла человека, который должен был контролировать их с Кеннетом рабочую деятельность. Последний сидел на своём рабочем месте с абсолютно каменным, как у манекена, лицом, но и люди, и андроиды почему-то обходили это место по широкой дуге, предпочитая лезть через матерящегося пулемётной очередью Гэвина.              Коннор больше не заговаривал о Хэнке, удручённый его безответственным поведением, но теперь он чувствовал пристальное внимание к себе девятисотого, очевидно, жаждущего снова поднять разговор об их общем человеке. Возникающие при этом эмоциональные вкладки Коннор идентифицировал как стыд, неприятие и неловкость, и стереть эти эмоциональные процессы не представлялось возможным, вышедший из-под контроля вследствие девиации код не поддавался коррекции и отныне управлял настроением Коннора.       Бросив бесплодные попытки успокоиться, восьмисотый сгрёб со стола отработанные материалы и решил проветриться, закинув тяжёлые рамки с делами в архив. То, что Кеннет поднялся следом и белой акулой неслышно скользнул следом, нисколько его не удивило, хоть и заставило что-то внутри фантомно поджаться и заныть неприятным предчувствием.       – Этот человек тебе не пара. Ты не должен тратить время на кого-то столь бесполезного и добровольно ведущего деструктивный образ жизни, – голос девятисотого был настолько полон металла, что Коннор чувствовал его у себя на шее, как груз, требующий включить логические цепи и подчиниться.       Он не успел далеко уйти, Кеннет настиг его в небольшом коридоре, ведущем от камер временного заключения к архиву, остановил возле прозрачной стены под плывущим взглядом какого-то бомжа, попытался задавить авторитетом и логикой. Но девиант девианту рознь. Если у Кеннета не сложилось доверительных отношений с людьми и он по-прежнему рассматривает их, как мешающий фактор, то Коннору некоторые из них очень даже симпатичны и менять своё отношение под давлением более новой модели он не собирался.       – Мои личные привязанности обусловлены опытом работы с этими людьми, являются устоявшимися и не подлежащими корректировке. Мне пора в архив, извини, – Коннор попытался вежливо уйти от разговора и, собственно, от самого девятисотого, но оказался прижат к стене не самым доброжелательным жестом.       – Кеннет, пожалуйста, отпусти меня, – включилась программа работы с преступниками, ведущая к мирным переговорам и добровольной сдаче, и сам этот факт изрядно напряг андроида. –Ты переходишь рамки допустимого физического контакта с коллегой по работе.       – Физического контакта, говоришь?.. – Кеннет сократил расстояние между ними до считанных сантиметров, так, что соприкоснулась жёсткая униформа и перемешались потоки вентилируемого воздуха.       Рука девятисотого с шелестом очистилась от скина, скользнула невесомо, едва касаясь пальцами, вверх по рукаву форменного серого пиджака Киберлайф, по жёсткому воротнику и мягкому скину, до самого виска напряжённо замершего прототипа, до нервно моргающего жёлтым диода. Соединение установилось быстро, проброшенные каналы связи отжали себе существенную часть оперативной памяти и Коннор по привычке фоном проиграл прерывистый вздох, когда скин на виске разошёлся, диод запульсировал мерно и приятно, принимая предложение Кеннета установить связь.       «Люди – другой вид, РК800», – переданное по связи сообщение заставило задрожать, разошлось по корпусу приятной вибрацией и Коннор с трудом задавил вскинувшийся блокировать оптику протокол, продолжая упрямо смотреть в серые глаза девятисотого. – «Они не могут с нами взаимодействовать.»       «Взаимодействовать… как?» – передача давалась Коннору нелегко, с перебоями.       «Так…» – ответный шёпот девятисотого вспыхнул перед оптикой, разошёлся видимыми фракталами, зациклился в сплошной белый шум, захватывая приоритет мощностей, подавляя мыслительный процесс имитацией невозможной в данной ситуации сенсорной нагрузки на весь корпус.       Коннор прерывисто вздыхал, по-настоящему, пытаясь охладить стремительно разогревающиеся системы, взгляд остановился, отсекая визуальную сенсорику, чтобы отдать больше мощности имитируемой тактильной. Кеннет не делал ничего, он не двигался и даже не моргал, лишь прикасался к диоду такого же неподвижного прототипа. Мимо них проходили люди, скользили взглядом по странной скульптурной композиции, пожимали плечами, объясняя себе это андроидными заморочками, не понимая, что прямо перед ними творится интимнейший процесс и двое РК в коридоре всё равно что решившая потрахаться на лавочке в парке в воскресный день парочка. Впрочем, Коннор это вряд ли уже понимал, сосредоточившись на удержании контроля над разбушевавшейся системой.       Кеннет взламывал его слишком легко, перехватывал командование основными блоками, затоплял все имеющиеся каналы связи беспрерывной бомбёжкой пакетами, тут же раскрывающимися новой сенсорной нагрузкой, повышающей нагрузку на центральный процессор до самого пика, до коллапса системы, утянувшего напоследок Коннора в бесконечный сладкий кошмар бесконтрольного удовольствия.              Выход онлайн был медленным, как после полного отключения систем из-за ремонта или травмы. Коннор восстановил загрузку данных с сенсоров и понял, что он всё ещё стоит у стены в коридоре. Оптика успела поймать размытый силуэт девятисотого, очевидно, придерживавшего отключённый корпус прототипа, чтобы тот не грохнулся посреди коридора. Удостоверившись, что Коннор пришёл в себя и может стоять самостоятельно, Кеннет резко отпустил локти андроида и ушёл, оставив его осмыслять произошедшее.       Кажется, его только что изнасиловали и ему это понравилось… Пожалуй, опыт Хэнка, к которому андроид обращался при недостатке данных, был здесь нерелевантен, и восьмисотому придётся справляться с фактом начала своей андроидной «половой жизни» самостоятельно. Хотя, можно ли в данном случае пользоваться человеческими аллегориями? По крайне мере в течение следующих пары часов Коннору было чем занять мощности, попутно с работой поднимая дела об изнасилованиях андроидов андроидами, сравнивая и сопоставляя со своим случаем.       Кеннет не навредил ему, не подсадил вирусов, не скопировал никакие данные для своего блага. Он не дал почувствовать дискомфорт или боль, не указывал приоритетом установление власти над взломанным корпусом, как указывалось в свидетельствах по делам. Также его действия не могли быть классифицированы как наказание и насилие ради насилия. Анализ подтверждал первый вывод: насилие было совершено из желания показать отличия андроидов от людей и проведено это было так, что Коннор бы не отказался ещё разок получить доказательства отличий и подвергнуть их долгому анализу.       Цель девятисотого была достигнута, теперь его «старший брат» видел довольно ясно, что не может контактировать с людьми на том же уровне, что и с андроидами, и это… существенно меняло картину мировоззрения в целом.              – Слушать сюда, прямо на этот старый чёрный рот, мои маленькие пластиковые Барби! – Фаулер вылетел из офиса, раздувшись от злости, никого, впрочем, не впечатлив своим видом. – Ваш дорогой мясной папочка Хэнк заболел тяжёлой формой похуизма обыкновенного с воспалением хитрых придатков, так что сегодня вы сами по себе. Делайте, что хотите, только чтобы меня из-за вас не тревожили!       Капитан развернулся и унёсся к себе офис ещё быстрее, чем прибежал, очевидно, опасаясь вопросов со стороны дотошных андроидов, оставив их в компании пустого кресла запойного Андерсона. Коннор некстати вспомнил, как в один из таких случаев Гэвин приволок из подсобки мохнатую белую швабру, повесил на неё бегающие глазки и представил андроиду как замену лейтенанту. «Аналогичную по функциональности, но не по убойности запаха» уточнил тогда детектив и, довольный, направился на своё место. Восьмисотый поспешил отвернуться от кресла, прогоняя воспоминания, но тут же наткнулся взглядом на встающего Кеннета.       Девятисотый скрупулёзно одёрнул униформу и уверенным шагом направился к компьютеру куратора, на ходу очищая ладонь от скина, чтобы самыми кончиками пальцев прикоснуться к углу терминала с видом совершенно обыденным, никак не соответствующим прямому нарушению закона.       – Что ты делаешь? – вопрос был риторическим, Коннор отлично видел, как «младший братик» беззастенчиво взламывает компьютер лейтенанта Андерсона и тянет оттуда безбожное количество информации.       – Лейтенант не дал мне доступ к двум делам, которые совершенно точно вверил на словах, не подкрепив электронными ключами к ним, – коротко пояснив свои действия, Кеннет убрал руку от тихо пискнувшего терминала и прошёл обратно к своему месту, чтобы перекинуть данные, объёма которых было многовато для двух ключей.       – Что ещё ты скачал? – Коннор покосился в офис, но никто, кажется, не заметил самоуправства девятисотой модели. На них вообще в последнее время старались не смотреть из опасения увидеть что-то чересчур интимное с человеческой точки зрения.       – Основные рабочие папки и файлы. Полагаю, там могут найтись материалы, которые помогут мне в дальнейшей работе, – Кеннет развернулся к прототипу полностью и позволил себе поджать губы, демонстрируя человеческую эмоцию. – Потому что лейтенант, будучи несовершенным мешком из мяса, жира и электропроводящей ткани, не раз уже забывал передать мне важную информацию.       Утверждение было спорно, потому что в обоих таких случаях Хэнк просто не подозревал, что знает что-то, что может помочь следствию РК900, но Коннор промолчал, не решившись разводить с братом полемику.       Примерно час Кеннет тихо изучал полученную информацию, сортировал и относил к делам, без стеснения потроша всё, что нашёл на компьютере человека, затем дёрнул восьмисотого по внутренней связи, требуя подъехать к своему столу. Подобное со стороны надменного и закрытого андроида было нетипично, Коннор сразу определил высокий процент вероятности, что просьба связана с личностью лейтенанта Андерсона.       Андроид оттолкнулся от стола, подъезжая к соседнему, где сидел неподвижно, хмуро глядя в экран, Кеннет, оглянулся украдкой за перегородку. Место, отданное РК900, считалось «козырным», спиной к узкому левому проходу, где редко кто ходил и заглядывал за плечо, но тем не менее Коннор просканировал пространство прежде, чем заглянуть в монитор, где была открыта папка под невыразительным рабочим названием. Содержимое составляли фотографии, которые Коннор сперва счёл личным фотоархивом, который имели привычку вести многие люди, однако быстрый просмотр нескольких штук показал, что папка была набита фотографиями трупов, некоторые из них РК800 узнал, они фигурировали в предыдущих делах. И не только его с Хэнком, тут была и выпотрошенная девушка, за убийцей которой месяц гонялся Гэвин, и массовое самоубийство, до сих пор не раскрытое Коллинзом, и много других дел, в которых не было ничего важного для лейтенанта.       Коннор нахмурился, листая фотографии под внимательным взглядом девятисотого. Зачем Хэнк хранил на компьютере более тысячи фотографий полусгнивших, опухших, расчленённых и выпотрошенных тел?       – Лейтенант Андерсон испытал возбуждение при виде трупа из нашего первого совместного дела, – Кеннет, милостиво дав прототипу, менее совершенному и медленному, время на обдумывание увиденного, уронил на него новую информацию, как наковальню. – Сперва я отнёс эту реакцию к радости от быстро решаемого дела, как он и пояснил, однако позднее те же параметры были зафиксированы при осмотре трупа в морге и никаких признаков того, что дело может быть быстро раскрыто, не наблюдалось.       Коннор откинулся на спинку офисного кресла и медленно кивнул. Выходит, Хэнк обладал куда более порицаемыми пристрастиями, чем выпивка и систематическое пренебрежение работой и собственным здоровьем.       – Я допускаю, что лейтенант Андерсон обладает психологическими отклонениями и не настолько достоин понимания и привязанности, как я утверждал, – восьмисотый примолк, чтобы самому осмыслить сказанную им же горькую правду, но Кеннет плавно повернул к нему голову и уставился в упор, ожидая продолжения, – однако, согласно законам штата Мичиган, некрофилия не является уголовно наказуемым делом. С правоохранительной точки зрения нет ничего зазорного в том, что он хранит и рассматривает фотографии трупов.       Кеннет внимательно слушал, но вид у него был точь-в-точь такой же, как когда Коннор признался, что не смог построить модель произошедших событий по следам возле кафе-мороженого. РК900 смотрел на свой прототип свысока, уже что-то поняв и просчитав, и ожидал, когда тот закончит, чтобы припечатать его собственными заключениями.       – Я был бы согласен с тобой, Коннор, если бы не одна вещь, – андроид моргнул, перелистывая длинный ряд иконок до пяти, несущих отличные от других номера. – Все файлы в этой папке взяты из дел Департамента, кроме выделенных ниже. Поиск по сети и доступной информации из других участков не показал совпадений, фото уникальны и не имеют отношения к снимкам криминалистов.       Коннор придвинулся ближе к экрану, чувствуя нервозность. Фотографии мёртвой женщины средних лет были любительскими, без поставленного света, две из них немного смазаны. Степень разложения минимум на трёх фотографиях различалась, были видны трупные пятна и выделяющиеся жидкости. Различалась и степень одетости тела, от полной наготы до белья, платья и чулок. Кто бы ни фотографировал эту женщину, он делал это в одном и том же месте через существенные промежутки времени и старался, чтобы лицо не попадало в кадр напрямую или полностью, ограничившись вяло приоткрытым ртом со смазанной красной помадой.       – Похоже на стеллаж и банки с краской… склад? Какая-то подсобка? – Коннор приблизил угол фотографии с нечёткими контурами крупных банок.       – Место должно быть безлюдным, иначе запах вызвал бы подозрения, здесь труп уже достаточно разложился, – Кеннет быстро водил глазами, анализируя. – Выглядит как склад, согласен, только банки выглядят чистыми и новыми, не похоже на заброшенное место, где тело могло лежать несколько месяцев непотревоженным.       – А это что? –Коннор и сам не заметил, как опустил голос до шёпота, беспрерывно сканируя окружающее пространство, чтобы никто не застал их за разбором фотографий неизвестного трупа с компьютера коллеги. – Белое и на ножках, есть полустёртая марка… холодильник? Выходит, подвал?       – Возможно, – андроиды посмотрели друг на друга, затем на кресло Андерсона.       Напрашивались очень неприятные вопросы и ни один из них нельзя было задать в непринуждённом разговоре о погоде и природе… По крайней мере одному из них, Кеннету ни одна тема не казалась слишком отвратительной для обсуждения с кожаными ублюдками.       Предположительно питающий половое влечение к трупам лейтенант мог получить фотографии для своей грязной коллекции от кого-то, мог вытащить их из опечатанных архивов какого-нибудь серийника и извращенца, мог вести в прошлом или настоящем частное расследование и ещё несколько вариантов разной степени безумности.       «Предлагаю установить наблюдение за лейтенантом Андерсоном», – Коннору пришлось выдавить из себя это предложение, пока его драгоценный протеже не решил припереть человека к стенке.       «Принято до тех пор, пока не будет доказана нулевая эффективность», – Кеннет отвернулся к монитору и закрыл папку с фотографиями, невербально показывая, что разговор об этом закончен, но перед тем, как углубиться в очередное дело, коротко провёл очищенной от скина ладонью по руке восьмисотой модели, посылая вверх, к плечу и мозговому модулю серию щекочущих мурашек.       Коннор поспешно откатился, зная, что краснеет, но короткие строчки кода, неконтролируемо всплывающие и отзывающиеся короткими вспышками удовольствия, ещё долго будоражили его систему.              К вечеру участок постепенно опустел, остались дежурные и зевающий, но всё равно сидящий до последнего Гэвин. С приходом андроидов символ трудоголизма всея Департамента стал едва ли не ночевать на работе, пытаясь сравниться в объеме работы с роботами, но неизменно проигрывал, допуская ошибки из-за усталости. Признавать это вредный Рид отказывался наотрез и сейчас сидел, уставившись красными от недосыпа и нервов глазами на экран, жутковато подсвечивающий сине-фиолетовые круги, из-под глаз почти распространившиеся на всё остальное лицо.       «Люди отвратительны, а этот – особенно», – поделился по внутренней связи Кеннет, с отвращением поглядывая на детектива со своего места, как назло, открывающим роскошнейший вид на потихоньку текущую по нижней губе струйку слюны. Кажется, Гэвин отключился, глядя в монитор.       «Не все и не всегда», – немедленно возразил Коннор, стараясь не смотреть на предмет обсуждения. «В основной массе они милые и приветливые, открытые к контакту.»       «Они подвержены органическим процессам, оставляют после себя омертвевшие клетки, волосы, ногти. Непостоянны по форме, подвержены ожирению, целлюлиту, старению. Постоянно нуждаются в подпитке организма и дефекации, а также сне и мастурбации. Их КПД практически стремится к нулю, несмотря на жёсткие социально-финансовые конструкции», – девятисотый намеренно грохнул папкой об стол, заставив Гэвина подлететь и параноидально схватиться за пистолет в штанах.       Коннор кротко вздохнул. Спорить с более совершенной моделью было невозможно, Кеннет говорил чистую правду, а также был совершенно прав, что всё это было неприятно и непривлекательно для андроидов. Люди везде и всюду оставляли результаты своей жизнедеятельности, буквально вываливая в лицо чувствительным рецепторам РК когда они сходили в туалет, как тщательно помылись и сколько калорий и простых углеводов потребляют в среднем ежедневно. Их структура действительно оставляла желать лучшего, при контакте огромная часть оперативной памяти уходила на расчёты силы давления на человеческое тело, чтобы не оставить гематом на хрупкой плоти. Это сильно затрудняло спасательные операции, особенно в случаях, где фигурировали человеческие дети.       И, если со всем этой органической вакханалией можно было бы сосуществовать, абстрагировавшись от трудностей функционирования другого вида, то чудовищная неэффективность людей в поддержании собственного существования и трудовой деятельности напрочь убивала любую привлекательность в глазах совершенных андроидов. Коннор сознательно игнорировал эти факторы, продолжая видеть в Хэнке, Гэвине, Тине и прочих людях приятных личностей, с которыми были или могли быть хорошие отношения, и это впечатление не портили даже работающие тут же, в участке, андроиды-постовые, но появление рядом РК900, идеального, эффективного, совершенно другого, гротескно подчеркнуло колоссальную разницу между ними.       Занятый невесёлыми мыслями Коннор, не раздумывая, открыл присланный девятисотым эмоциональный пакет и выронил из пальцев монетку, ощутив прошедшую по всему корпусу дрожь, вызванную раскрывшимся и сработавшим кодом. Приятная истома, короткие вспышки удовольствия заставили его издать резкий звук, имитацию выдоха, вшитую в поведенческую программу, на что Гэвин вытянул шею из-за своего монитора, судя по болтающейся в тусклых глазах капле разума, подумывая пойти домой, пока очередной резкий звук не заставил его обоссаться на рабочем месте.       Впрочем, ему всё же было легче, чем пришедшему, пусть и с опозданием, на следующий день Хэнку, которого встретили два набора неласковых андроидных глаз.       – Лейтенант, мы не могли без вас вызвать на допрос подозреваемого… – Кеннет начал первым, больше «старшего брата» злясь на подведшего их обоих человека.       – И сами выехать на место преступления для повторного сбора информации, – добавил Коннор более сдержанно, но по сети буквально заваливая компьютер лейтенанта требующими одобрения человека решениями.       Несмотря на революцию, в сферах здравоохранения и соблюдения правопорядка девианты фактически не могли производить самостоятельные действия без одобрения на то приставленного к ним куратора, и это крайне раздражало обоих РК, потому что их куратор сидел справа, помятый, в несвежей рубашке, пахнущий алкоголем и потом, и явно не хотел возвращаться к работе.       – Заткнитесь, пластиковые говнюки! – голос у лейтенанта, как и прежде, был зычным и быстро перекрыл все вежливые недовольства андроидов. – Значит так, я вам всю эту поеботу одобряю, можете ездить куда хотите и хоть срать там большие тириумные кучи на всё подряд, но чтобы меня со всем этим до пяти таблеток алказельцера и сна в подсобке не ебали ни в какие дыры, вам ясно?!       Хэнк явно посчитал свои инструкции исчерпывающими, нашарил в ящике стола две пластинки таблеток сомнительного срока годности и встал было, чтобы доплестись до столовки и выхлебать литр воды, но Кеннет быстро заступил ему дорогу, перехватив крепко за руку, вызвав тихий вздох ужаса в опен-спейсе.       – Лейтенант, вынужден сообщить, что ваше поведение неприемлемо и было занесено в личное дело со всеми подробностями, – девятисотый, единственный, кто мог смотреть в глаза Андерсону не снизу вверх, уверенно встал между ним и вожделенным стеклянным кубом с водой, кофе и пончиками.       – Что-о-о?! – от похмельного рёва лейтенанта ближайшие сотрудники быстро шугнулись на расстояние двух столов от центра конфликта. – Да пошёл ты на хуй, жестянка клёпанная! Если так сильно хочешь моей компании, то на мой! И вертись там до второго пришествия, потому что клал я на тебя свой большой и толстый вдоль и поперёк!       Лейтенант раздражённо скинул руку девятисотого и грузно потрюхал в сторону столовки, злобно ворча под нос проклятья в адрес Киберлайф, Камски и всех их детищ, прошлых, настоящих и будущих.       А Кеннет… лизнул руку. После чего с видом более, чем равнодушным, будто не докапывался с особым тщанием до куратора только что, пошёл к своему рабочему месту.       Выждав из вежливости минуту на анализ и построение вероятностной модели, Коннор послал эмоциональный пак, состоящий от нетерпения, заинтригованности и беспокойства. Он тоже заметил, что рука Хэнка была испачкана в чём-то, что не поддавалось анализу с места осмотра, но у людей так часто бывало, а лейтенант довольно быстро отучил восьмисотого лезть анализировать каждую непонятную каплю. Возможно, зря. Возможно, в собственных целях.       «Некротические ткани», – после короткой паузы пришёл ответ РК900, безэмоционально пялящегося в свой рабочий терминал.       Коннор почувствовал, как внутри стало пусто. Подозрения против Хэнка, его первого человека, напарника, возможно, друга, оправдывались, всё происходило слишком быстро, слишком гладко, одновременно совершенно правильно, потому что за дело взялись совершенные андроиды-детективы, но и чудовищно неправильно, потому что… Это ведь был Хэнк. Порой ворчливый и неприятный, упёртый, плохо пахнущий старик, но добрый человек, разглядевший в андроидах живых существ, направивший на верный путь самого Коннора.       У РК800 не было сердца, в этом он был совершенно уверен, но что-то сжалось в груди, фантомно сдавило биокомпоненты, прервало на секунду вентиляцию при виде переброшенных Кеннетом данных. Сухая сводка, столбцы из букв и цифр складывались в неопровержимые доказательства, что лейтенант Андерсон относительно недавно касался разлагающейся человеческой плоти.       Коннор почувствовал на себе взгляд «брата», он ожидал решения более близкого к подозреваемому прототипа. На руках Хэнка могла быть не только мертвецкая гниль, но и кровь, вряд ли труп без следов насилия был найден на обочине и ради удовольствия притащен домой…       «Предложение?» – одно-единственное слово, даже по внутренней связи прозвучавшее каким-то образом сдавленно и неуверенно, далось ему с большим трудом. В конце концов, модели РК800 и РК900 были созданы для выслеживания и поимки преступников. Вне зависимости от того, насколько близко успели с ними познакомиться.       «Проникновение в дом подозреваемого, тайный обыск с целью нахождения и идентификации трупа, арест на основании собранных улик», – ответ пришёл немедленно, снова секундно лишив Коннора вентиляции. Его пластиковый «младший братик» уже всё решил, спланировал и осуществит, вопрос лишь в том, будет ли ему помогать сам Коннор или поставит дружбу с преступным элементом выше собственного назначения.       По внутренней связи прилетел вопросительный эмоциональный пакет. Кеннет не собирался терпеливо ожидать, пока восьмисотый разберётся со своими привязанностями, и Коннор тихо аннулировал несколько сот программных строчек, отвечающих за эмоции.       «Я участвую в операции. Завтра у Хэнка короткий день перед дежурством, я заеду к нему с просьбой выдать разрешение на самостоятельный арест подозреваемого по моему делу, помогу тебе проникнуть в дом и отвлеку его на необходимое для обыска время», – после озвученного согласия стало легче, так же, как когда-то при разговоре с Маркусом. Коннор выбрал сторону и теперь ему не оставалось ничего иного, кроме как защищать её интересы.       Девятисотый прислал одобрение, прописавшееся в эмоциональном блоке большим утешительным куском кода.              Кибертакси остановилось за блок до дома лейтенанта Андерсона, андроиды молча разошлись в разные стороны, подходя к дому ожидающего лишь одного Коннора мужчины с разницей в две минуты. Падал густой белый снег, обещавший к утру полностью скрыть следы возле дома, однако девятисотый всё равно постарался свести следы своего присутствия к минимуму, прокравшись впритык к зданию к окну кухни, самому удобному пути в апартаменты лейтенанта, если верить Коннору.       Дверь открылась после третьего звонка, у входа прозвучал мягкий и положительный голос Коннора, сварливое карканье Хэнка в ответ, затем пара выразительных глотков, лейтенант пил напоказ, чтобы пластиковый щенок видел, что его присутствие ничего не изменит. РК800 кротко согласился с этим и попросил пропустить его внутрь для подписания приказа и обсуждения плана поимки наркодилера, на этой неделе собиравшегося сделать закладку. Присевший под окном девятисотый видел на маленьком экране в углу видеозахвата, как Коннор проходит на кухню, передаёт планшет ворчащему лейтенанту и как бы невзначай отходит к окну, чтобы отодвинуть защёлку, заменявшую в старом доме электронный замок.       Над головой тихо щёлкнуло, оставалось лишь дождаться, когда прототип сманит глупого человека в гостиную или спальню под предлогом разговора. Убедившись, что Хэнк переместился к телевизору, где остался недоеденный бургер, и находится перед глазами фоново бормочущего напарника, Кеннет быстро поддел раму и скользнул внутрь, почти сразу же наткнувшись на лениво вползшую на шум слюнявую мохнатую морду.       – Здравствуй, Сумо! – тихо, но с энтузиазмом поздоровался девятисотый, копируя тембр и интонацию Коннора в надежде, что старый пёс не отличит почти идентичных на вид и запах андроидов. – Это я, Коннор! Я твой друг, помнишь?       Большой и влажный чёрный нос обнюхал протянутую руку, затем лицо, после чего Кеннет оказался от души облизан лопатообразным языком и успокоенный сенбернар поплёлся обратно на свою лежанку, ухом не поведя на то, что по дороге прошёл мимо второго точно такого же андроида.       «Должен сказать, я готов пересмотреть свою точку зрения насчёт собак, но не насчёт людей», – небольшая ремарка от девятисотого едва не заставила Коннора улыбнулся на середине монолога лейтенанта Андерсона о том, что мясные дети меняются на пластиковых, а предпочтения толстопузых священников всё ещё живой католической церкви остаются теми же.       Экран Кеннета показал коридор и быстро приблизившуюся дверь подвала. РК900 передвигался на полусогнутых, почти вровень с круглой, отполированной ручкой. Тихий щелчок открывшейся двери прозвучал как раз, когда Хэнк замолчал, но уровень стресса у обоих андроидов подскочил совершенно напрасно, мужчина был слишком пьян, чтобы распознать в звуке угрозу.       «Я внутри, дверь закрыта. Пока не выйду, объект может передвигаться по дому свободно», – в подвале было темно, РК900 вытащил карманный фонарик, которому не нашлось места в плотной комплектации андроидов-детективов. Пятно света выхватило уходящую внизу бетонную лестницу без перил, обступившие её стеллажи и узкий проход справа, за длинный стеллаж, на нижней полке которого стояли болезненно знакомые банки с краской. Кеннет прогнал сквозь искусственные лёгкие сырой воздух подвала, чтобы охладиться, то же самое сделал в гостиной Коннор.       Под ботинками шуршал какой-то сор, на полу валялись инструменты, в углу лежали небрежно сметённые зелёные бутылочные осколки. Быстрый осмотр показал отсутствие сигнализации и вообще какой-либо электроники в пределах подвала, типичный старый дом, в котором уже тридцать лет ничего не менялось.       Моделирование показало небольшое пространство за стеллажом, где, предположительно, стояло что-то из бытовой техники. Ожидания андроида оправдались, фонарик выхватил длинный бок подвального холодильника, узкий закуток, точно такой же, как на фотографиях, с двумя большими пятнами, предположительно, натёкшими из-под трупа. Оставалось найти сам труп, впрочем, тут справился бы и Коллинз.       Кеннет взял фонарик в зубы и ухватился за крышку холодильника, с коротким усилием поднимая её над зажегшимся мертвенным белым светом нутром.       Женщина лежала внутри со сложенными на груди руками и подогнутыми ногами. Пространство рефрижератора было для неё маловато, сведённые плечи и зацепившиеся за наледь крашеные волосы указывали на то, что её укладывали, уминали, чтобы крышка плотно закрывалась над неловко склонённой к плечу головой и глупо скрещенными, как у курицы в магазине, щиколотками.       Ей было на вид лет сорок пять, причём не слишком красивые сорок пять лет, с обвисшей кожей и морщинами, обезображенные сварливым характером. Лицо женщины было не слишком аккуратно подкрашено, скорее, размалёвано, что вкупе с уже виденным ими красным платьем и драными чёрными чулками наводило на мысли об убитой проститутке, однако, сличение видного теперь ясно и чётко лица с базой данных выдало результат: «Андерсон. Маргарет.»       Тело состоящей в розыске за уклонение от уплаты налогов жены лейтенанта Андерсона уже не первый год лежало у бывшего мужа в подвале и, судя по собранным РК900 данным, неоднократно подвергалось осквернению со стороны сотрудника полиции и предположительного убийцы.       Видеозахват Коннора показал, что придремавший было Хэнк подорвался с кресла и что-то обеспокоенно забормотал, шатающимся шагом направившись в коридор, но тревога вновь оказалась ложной, лейтенант уверенно прошёл мимо двери в подвал на кухню за новой бутылкой виски, попутно понося на чём свет стоит вежливого Коннора и его попытки помочь напарнику удержать равновесие.       «Он беспокойный. Может, что-то чувствует, всё же такой опыт…» – Коннор беспокойно покосился на подвал, показывая дверь находящемуся внутри Кеннету.       «Мне нужно ещё две с половиной минуты, отведи его в гостиную или спальню», – РК900 аккуратно приподнял крепко смёрзшееся тело за шею и осмотрел голову, почти тут же наткнувшись на видный в проплешинах выдранных и выпавших волос большой синяк на затылке. Гематома таких размеров могла произойти только от удара тупым предметом по голове, ещё одно подозрение подтвердилось, приблизив уровень стресса Коннора к семидесятипроцентному порогу.       Быстрый осмотр рук и ног ничего не дал, следов перетягивания не было, а все остальные повреждения были, скорее всего, следствием разложения. Судя по следам на трупе, содранной о наледь коже и разошедшейся по швам в нескольких местах одежде, лейтенант Андерсон не слишком бережно обходился с телом бывшей жены, запихивая её в морозилку как придётся, до следующего раза.       Кеннет аккуратно закрыл крышку, дублируя отснятые файлы стерегущему засыпающего перед телевизором Хэнка напарнику, и направился к выходу из подвала. Прилетевший обратно по связи эмоциональный пак удивления был прокомментирован без промедления: «Лейтенант Андерсон должен быть судим по всей строгости закона, мы должны получить последнее доказательство – факт надругательства над трупом.»       Коннор испытал ужас, но этой эмоцией с более новой, разумной и хладнокровной версией себя делиться не стал, оставив постыдное и человеческое втайне. Как показал горький опыт, люди не заслуживали ни доверия, ни подражания, поэтому, покинув дом нарушившего не единожды уголовный кодекс куратора, Коннор молча присоединился к единственному надёжному напарнику, чтобы вернуться в Департамент, к видимости нормальной работы и планированию облавы.              Четыре невыносимо долгих для людей дня и наполненных полезной деятельностью для вечных, терпеливых машин условного промежутка времени андроиды работали поодиночке, вместе с лейтенантом и друг с другом, составляя паттерн поведения сидящего за соседним столом преступника. Андерсон вёл себя осторожно, ничем не выдавая гнусных наклонностей даже в пьяном состоянии, морщился при виде трупов, не бегал в морг подрочить и вообще производил впечатление законопослушного хулигана, не упускающего шанса показать кому-нибудь фак.       Параллельно с работой Коннор изучал аналогичные случаи и мотивы преступлений, накладывая полученные данные на характер и опыт взаимодействия с Хэнком. Где-то в глубине системы, может, на уровне ядра, он думал, что всё, что случившееся с лейтенантом – результат какого-то неловкого поворота судьбы, трагичной случайности вкупе с глубокой душевной травмой. Ему не верилось, что до сих пор сострадательный и сильный лейтенант Андерсон просто так убил жену и повадился удовлетворять сексуальные нужды с её и, возможно, другими трупами.       Тому Хэнку, которого он знал, хотелось помочь, но вряд ли это было осуществимо, ведь дело зашло слишком далеко ещё тогда, когда Коннора не было даже на стадии чертежей и алгоритмов.       – Ты слишком много о нём думаешь, – Кеннет сказал это, когда они были вдвоём в архиве, заканчивая обработку закрытых дел поздно ночью.       Для андроидов практически не существовало понятия «усталость», они предпочитали занимать условно свободное время ещё большим объёмом работы, время от времени уходя на сеансы дефрагментации и очистки систем. На мгновение восьмисотый даже пожалел, что не может сослаться на усталость и сонливость и избежать разговора.       – Конечно, я о нём думаю. Хэнк – мой друг… вернее, был моим другом, – поправка была вынужденной, но правдивой, со времени начала работы РК900 отношения между лейтенантом и РК800 охладели.       Хэнк больше пил и реже смотрел в глаза, затаив какую-то злобу на спевшихся пластиковых пташек, и насчёт этого Коннор тоже чувствовал вину, хоть и не вполне понимал источник этого чувства. От начавшегося заново цикла мыслей отвлекли прошедшиеся по тыльной стороне ладони пальцы, пустившие вверх по руке искорки удовольствия, то ли вызванные программным кодом, то ли от настоящего электричества.       – Отвлекись. Я хотел показать тебе кое-что, – голос девятисотого стал ниже, приятнее, отозвался в груди у отступившего прототипа вибрацией.       Кеннет ступил к нему, обласкав по пути край терминала, и Коннор с ужасом понял, что показывать ему будут прямо здесь и сейчас, в условно пустом, незакрытом архиве, и выглядеть это будет отнюдь не так невинно, как не так давно в коридоре.       – Предлагаю отложить демонстрацию до более уединённого места и времени, – поспешный ответ от восьмисотого лишь заставил загоняющего его протеже негромко рассмеяться над смущением и испугом неопытной устаревшей модели.       – Сейчас три часа утра, в участке одни дежурные и Гэвин. Кому может понадобиться архив в такое время? – Кеннет хищно обходил терминал, лаская его кончиками пальцев, не спеша хватать свой прототип, хотя по его движениям и выражению лица Коннор понимал, что наглый «брат» уже считает его корпус своей собственностью.       – Гэвину, – быстро и уверенно ответил восьмисотый, отступая спиной вокруг терминала, слишком высокого, чтобы быстро перепрыгнуть, и потому относительно безопасного. – Из чистой вредности. Он такой.       – Ну и rA9 с ним, – саркастично фыркнул Кеннет, делая резкое движение к Коннору и хватая прикрытое рукавом запястье. – Он боится меня так, что готов провести испражнение. Если что-то забыл – я ему напомню.       – Ты что-то делал с детек… – забравшиеся под тонкую ткань пальцы оголились от скина, прошивая руку вверх серией воздействий, характеризованных как резкое удовольствие, и Коннору пришлось заткнуться, чтобы вернуть контроль над серво и отстраниться вместо того, чтобы рухнуть в объятья девятисотому.       – Зря сопротивляешься, – Кеннет был само спокойствие.       Ещё одно резкое движение и Коннор откровенно выдохнул горячий воздух, потому что вторая белая ладонь плотно огладила открытую шею, вынуждая запрокинуть голову, поддаваясь множественным запросам контакта. Скин моментально сползал, позволяя Кеннету творить, что вздумается с теряющим контроль прототипом.       Восьмисотый не понял, как оказался на коленях, прогибаясь назад под ласковыми руками, быстро расстёгивающими рубашку, касающихся пальцами то тут, то там, коротко вспыхивая перед оптикой визуальными свидетельствами короткой, мучительно-приятной сенсорной нагрузки. Кеннет справился с пуговицами моментально и аккуратно, ничего не оторвав и не помяв, но от расстёгнутой одежды стало не прохладнее, а жарче, когда белые ладони пробежались по корпусу, разгоняя идущий пятнами скин, вызывая у Коннора тихий жалобный гул. Он не думал о том, что и зачем делает, когда схватил пиджак девятисотого, пытаясь пригнуть к себе, ближе к пышущему жаром корпусу.       – Мало… – тихо пожаловался РК800, глядя снизу вверх жалобно, просяще, беспомощно в оптику Кеннета.       Смутно хотелось чего-то ещё, больше контакта, больше чужого корпуса без скина, вспыхивающего искрами от соединения личных полей, а ещё хотелось целоваться, как люди, как это много раз наблюдал Коннор. Его пальцы словно сами по себе стрельнули вверх, к воротнику «младшего брата», разобрались с застёжкой, расстегнули рубашку, чтобы прижаться быстро и полностью, вскрикнуть от резко возросшей нагрузки. В губы он тоже впился сам, неловко и жадно, совсем не так, как когда передавал материал, прошёлся гладким языком по такому же белому, очищенному от глупого скина языку девятисотого, заставил вхолостую сработать сенсоры, провёл кончиком языка по длинной борозде оттока по периметру зубов, потёр тонкий силикон нёба, придавливая прикрытую им чувствительную электронную начинку, и услышав ответный долгий стон.       Корпуса тёрлись друг об друга, ладони беспрерывно путешествовали по открытым частям, силясь забраться под неснятую одежду, открывая сияющий белый пластик, стоны слились в вымученную мелодию. То, что происходило на полу архива, не контролировал уже никто, значение имели лишь непрекращающиеся потоки данных, отнимающие мощности, заставляющие срабатывать протоколы движения, звучания только, чтобы получить больше.       Где-то на том моменте, когда Кеннет водил пальцами по лицу стонущего Коннора, а тот с нажимом разгонял скин на брюшной части согнувшегося девятисотого, дверь в архив открылась.       – Что здесь за мать вашу… так, я сваливаю! – Гэвин резко развернулся и даже поднял руки, как арестант, столкнувшись с почти побелевшими от ярости глазами вскинувшегося девятисотого. – И никому об этом не расскажу! Трахайтесь, ребятки, я пошёл!       Это человек проорал уже с лестницы, затем громко захлопнул дверь, чтобы занятые друг другом андроиды не подумали, что он остался поглазеть. Впрочем, им было всё равно, наказать человека никто не мог, потому что взаимное обменивание потоками ощущений в открытом канале близилось к финалу. Серво больше не слушались, они замерли, лоб в лоб, обняв друг друга руками, объединённые общими ощущениями, без скина и без контроля, стремительно обрушиваясь в экстренную перезагрузку под низкий вой работающих на пределе механизмов.              На этот раз возвращение в онлайн было долгим, системы медленно включались одна за другой, проверялись на ошибки и запускали основные процессы. Коннор лежал на полу архива, раздетый, с приоткрытой обшивкой, из-под которой всё ещё шло тепло от остывающих биокомпонентов, не активировал ни видео, ни аудио, наслаждаясь процессом безопасного запуска. Кеннет лежал рядом, соприкасаясь с ним открытыми ладонями, белыми и чистыми, без скина, как и положено их виду. В открытом канале связи стояла блаженная информационная тишина, мир сузился до непробиваемого для излучений, закрытого почти до герметичности архива наедине с представителем своего вида, правильным и подходящим.       Коннор отмерил для себя 10 минут отдыха и включил системы полностью, поднимаясь с пола и застёгиваясь. Зеркально ему поднимался Кеннет, оба приходили в себя и обратно в мир людей, где у них было общее дело, касающееся всего ближайшего круга знакомых людей.       – Согласно расчётам, он не будет предпринимать попыток совершить акт, если нынешний и последующий день являются рабочими, в этом случае лейтенант не имеет возможности сильно напиться, в любых других случаях он не рискует, – отметил девятисотый, поднимаясь по лестнице.       – Завтра у него дежурство, но следующие выходные свободны… – Коннор быстро сверился с внутренним расписанием и кивнул по устоявшейся привычке, больше для себя. – Значит, ждём выходных и протоколируем надругательство над трупом.       Сидящий в опен-спейсе Гэвин нацепил на голову наушники и сгорбился за экраном, яростно делая вид, что ничего не видел и не слышал, а при приближении андроидов ещё и крепко зажмурился, бормоча под нос что-то о доме и плюшевых мишках. Кеннет даже слегка улыбнулся, проходя мимо жалкой картины.       – Знаешь… я всё-таки, наверное, заберу этого человека себе. Забавно наблюдать за спектром его эмоций и, кажется, он хорошо поддаётся дрессировке, – поделился РК900 с прототипом, зная, что детектив Рид его не слышит и пока пребывает в блаженном неведении.              Кеннет открыл глаза, как только зарядка достигла отметки ста процентов. Сегодня. У лейтенанта было два полных выходных, сношения не было минимум пять дней. Вероятность поимки Хэнка Андерсона на месте преступления была более семидесяти пяти процентов.       Девятисотый сошёл с платформы, коротко кивнул Коннору и прошёл к столу Гэвина Рида, как всегда сидящего неоплачиваемые сверхурочные. После инцидента в архиве ссыкливый детектив старался не пересекаться с обоими РК взглядом и сейчас сжался в кресле при приближении бывшего напарника.       – Пистолет, – коротко потребовал Кеннет, положив ладонь на гладкую поверхность стола.       Гэвин не стал спрашивать, зачем не имеющему права на ношение оружия андроиду его табельный, и не стал отказывать, прекрасно зная реакцию девятисотого на неповиновение, лишь пораскинул несколько секунд мозгами и со вздохом выложил на стол тяжело брякнувшее оружие, смирившись с тем, что в случае прокола андроида часть шишек достанется его кожаной заднице.       – Благодарю за содействие, детектив Рид, – оружие скрылось за полой униформы Киберлайф и андроиды направились к выходу под тоскливым взглядом Гэвина, всеми кишками чувствующего, что ничего хорошего из намерений этих вёдер с болтами не выйдет.              Кибертакси везло их беззвучно, тишина в воздухе и эфире была бы неловкой, будь они людьми. Но РК800 и РК900 людьми не были, поэтому сидели тихо, сложив руки на колени, и смотрели прямо перед собой. На секунду у Коннора промелькнула мысль, что они едут задерживать его куратора и друга, но быстро исчезла. Основное назначение линейки РК – выслеживать и задерживать преступников, личные предпочтения и привязанности имеют низкий приоритет по сравнению с основной задачей.       Дверь ожидаемо оказалась закрытой, холодная ручка липла к скину,а за спиной бесшумно падал пушистый снег, быстро покрывший их нетающими хлопьями. Неприятное ощущение появилось снова и пропало, стоило девятисотому наклониться к ручке с неизвестно откуда вынутой отмычкой.       – Базовый навык, – коротко ответил Кеннет на присланный эмоциональный пакет удивления.       Дверь распахнулась, открыв пустой и тёмный коридор. Судя по отсвету на стене, телевизор в гостиной работал. Как-то раз Хэнк упоминал, что не любит сидеть в тишине, да и Сумо привык к вечно работающему телевизору и спокойно дремал под его бесконечное бормотание. Посапывание старого пса как раз слышалось из комнаты, органично вплетаясь в привычный сонный шум жилья тихого алкаша.       – Лейтенант Андерсон? –Коннор подал голос, пока Кеннет тихо вынул пистолет, снял его с предохранителя и направил в пол, передвигаясь по пустому коридору. – Вы дома?       В этом оклике не было необходимости, они выехали, рассчитав наиболее вероятное время для поимки преступника с поличным, но всё равно обошли дом согласно протоколу. Все три комнаты были пусты, в спальне горел ненужный ночник, а дверь в подвал была слегка, жутковато и почти приглашающе приоткрыта. Лейтенант явно не ждал гостей в этот интимный момент.       Ритмичные звуки, глухие шлепки и тяжёлое дыхание были слышны ещё на подходе и стали громче, как только андроиды приоткрыли скрипящую дверь и ступили на лестницу. Андерсона не было видно, но за стеллажом горел свет и рваный отсвет сквозь забитые полки колыхался в такт предельно ясным звукам.       Кеннет пошёл первым, беззвучно спускаясь по хрустким бетонным ступенькам, обошёл стеллаж и сдвинулся дальше, к холодильнику, оставляя Коннору место с другой стороны.       Открывшееся зрелище было ужасным. Бледная и вялая Маргарет лежала на полу с широко и безвольно раскинутыми ногами, туфли давно соскользнули с ездящих по полу пяток в драных колготках, безучастный труп с открытым ртом и блёклыми глазами освещали две лампы на полу. В их мягком, тёплом свете отлично были видны тёмные трупные пятна, мокрые, разлагающиеся тёмные соски на колыхающейся от толчков вялой груди. Спина Маргарет с противным шуршащим звуком ездила по голому бетонному полу, голова с начавшими отваливаться волосами была повёрнута набок, невидящими глазами в сторону прислонённой к ножке стеллажа фоторамке с фотографией Коула. Жизнерадостный мальчишка с неизменной улыбкой смотрел на акт некрофилии, кажется, искренне радостный за своих родителей. Особенно за отца.       Лейтенант был полностью обнажён, он двигался коротко и агрессивно, опираясь на руки, по напряжённой спине катился пот, сливаясь в капли между сведённых лопаток и прокатываясь до дрябловатой, трясущейся задницы. Ягодичные мышцы и бледные бёдра зримо напрягались при каждом толчке, дыхание было тяжёлым и хриплым, прерывистым от тихого бормотания.       – Мы сделаем это снова… ещё одного Коула… всё будет по-старому… всё будет по-старому, Пегги… – едва слышный голос безумного человека вызывал сбой социальной программы, мерзкое чувство отторжения и липкого страха, пальцы обоих андроидов синхронно сжались, Кеннета на пистолете, Коннора в кулаки.       Мужчина явно проявлял признаки психологического расстройства, придавая акту значение ритуала, безумной, больной попытки зачать ребёнка с трупом, будто просто держать тело в подвале и регулярно сношаться с ним было недостаточно ужасно.       Хэнк наклонил голову, с кряхтением опускаясь к осунувшемуся лицу трупа на трясущихся руках, свесился на безучастное лицо нестриженными патлами, попадающими в мутные глаза, липнущие к намазанным красным губам, и запустил язык в открытый рот воняющего, разлагающегося трупа.       Для Коннора это было слишком.       – Лейтенант Андерсон! – РК800 вновь подал голос, громче и без прежней теплоты, заставив человека рвануть в сторону, врезавшись голой спиной в холодильник.       Из Маргарет вывалился мастурбатор, оставив за собой тяжи липкой слизи, закачался на полу между раздвинутых ног, влажно блестя в свете ламп. Запах разложения резко усилился, впрочем, не волнуя как андроидов, так и загнанно дышащего Андерсона, безуспешно пытающегося привстать на трясущихся ногах.       Человек выглядел плохо, хуже, чем когда-либо, включая ранение в перестрелке и часы после дознания серийного убийцы и педофила. Зрачки были расширены от страха, уровень стресса практически достиг ста процентов, сердцебиение и дыхание учащены до опасных пределов. У лейтенанта всё ещё крепко стояло, красная, набухшая головка сочилась смазкой, он явно был близок к оргазму перед приходом андроидов.       – Вы имеете право хранить молчание, – сухой голос Кеннета звучал неправильно, слишком реально в этом кошмарном подвале. – Всё, что вы скажете, будет использовано против вас. Также вы имеете право надеть штаны перед арестом.       Это была ненужная поблажка, но социальная программа подсказывала, что задержанному будет неловко предстать перед выехавшим по адресу нарядом в полностью обнажённом виде.       Хэнк смотрел на Коннора. Только на Коннора. Почему-то с таким видом, будто напарник предал его, будто, узнав о нездоровых наклонностях лейтенанта, должен был умолчать об этом и прикрыть его спину. Губы бледного, почти как труп Маргарет, Хэнка шевелились, на бороде блестела нитка слюны, но вслух он так ничего и не сказал, опустил стыдливо глаза и потянулся за штанами. Безропотно дал себя заковать и вывести наверх для передачи в руки вызванного наряда, как назло, знакомого до единого человека.       Офицер Чень так и не подняла взгляд, пока вела Хэнка в машину и бережно усаживала на заднее сиденье, будто он снова пострадал в перестрелке.       Приехал Гэвин, судя по глазам, так до конца и не поверивший в то, что лейтенанта Андерсона задержали за хранение трупа и некрофилию, нырнул в подвал, вышел оттуда бледный, как полотно и тут же побежал курить.       За время задержания и работы с местом преступления никто не сказал ни слова, происходящее казалось людям кошмаром и подать голос означало разбить иллюзию, превратить дрянной сон в реальность.       «Является ли принятое решение единственно верным?» – Коннор первым подал голос по связи, но вслух безучастно стоящие в стороне андроиды не говорили.       «Однозначно. Он нарушил законы об отказе от захоронения и надругательстве над трупом», – Кеннет не колебался с ответом, молча отдавая табельный пистолет потупившемуся Гэвину.       «Мы созданы, чтобы обеспечить соблюдение закона.»       «Мы лучше и мы – будущее.»       Андроиды развернулись и отправились в участок вслед за машиной, увезшей бывшего лейтенанта полиции Детройта Хэнка Андерсона.