Часть 1
11 января 2019 г. в 22:12
—… Какой же ты обидчивый, мусик-пусик Джеймс! — напоследок с презрением кинула в лицо Бонду Делардж, что стояла посередине комнаты, где кроме парочки никого не было, смотря исподлобья со злобной ухмылкой.
Агент, громко топая, с каждой секундой значительно сокращая расстояние между собой и девушкой, приблизился к особе, что так взбесила его, и плотно прижал ее. Злость сочилась из каждой поры его тела, она подобно молнии блистала в бездонных синих глазах Бонда, и именно в них сейчас с таким удовольствием заглядывала любительница ультра-насилия, при этом продолжая улыбаться, чем хотела довести Джеймса до точки кипения, а может, если повезет, более глобально вывести его из себя. Агент сам всматривался, ожидая переломного момента, в такие близкие и дорогие сердцу голубые, мерцающие ярче, чем кристаллы, глаза. Парень, чьи щеки полыхали из-за притока крови, что смешалась с яростью, образуя яркий коктейль безумия в венах и капиллярах, практически разнося их стенки, замахнулся тяжёлым металлическим протезом, над которым Шрам славно потрудилась, и кулак полетел в челюсть девушке, что даже не пыталась отстраниться или увернуться, ибо была уверена, что он не сможет причинить ей физическую боль, в отличие от душевной, что до нестерпимой боли колола сердце влюбленной в Джеймса Алекс, ежедневно из часа в час. И была права — протез замер в дюйме, так и не прикоснувшись к бархатной коже.
Мимолётно неприятная картина закрыла Бонду обзор на окружающую действительность: горячий, румяный отпечаток руки остался на милом розовом личике любимой девушки, а после показались и горячие слезы Алекс, которая совсем перестанет принимать Джеймса за человека, не то что зауважает, а уж тем более полюбит.
Очнувшись от видения, агент остановился во время, как и думала Делардж. Но на мгновение лицо девушки непроизвольно выразило сильное удивление. Однако быстро собравшись, она снова изобразила наглую кривую ухмылочку и сквозь зубы процедила:
— Даже ударить не смог! Какой же ты слабый, Джеймси… — выдержав небольшую паузу, Заводная продолжала, — Тряпка! Давай ударь, ты же хочешь, так сделай это!
— Нет, этого мне не нужно, — твердо произнес Джеймс, — Я просто хочу понять, что я тебе сделал, что ты постоянно бросаешься колкими фразочками, какой в этом смысл?! За что ты меня ненавидишь? Что я сделал не так?
— Ещё губки надуй и глазки выпучи, как щенок, я растаю — заулюлюкала Алекс, — ты такой забавный, когда бесишься, сладкий.
Последняя капля терпения, что сдерживала агента испарилась, волосы встали дыбом, и яростно скрипнув зубами, Джеймс выдал:
— Черт, как же ты меня бесишь! — агент отстранился от девушки. Он был готов уйти, чтобы не сорваться, но не смог… И тут по щеке прилетела оглушившая Делардж пощечина, что осталась красным следом на фарфоровой коже. Девушка лишь засмеялась на это. После быстро выхватив опасную бритву, уже она прижимала Бонда к стенке, а сияющее и невероятно острое лезвие было приставлено к горлу парня.
Делардж по-прежнему смотрела своими голубыми глазами в его синие. Игриво поправив кудрявую челку агента свободной рукой, она заговорила:
— Хорошо, молодец Джеймс! — оскалилась девушка, — Хочешь знать, почему все эти шутки и подколы? Отвечаю: потому что ты, Мистер-совершенство, супер-идеальный Джеймс! До невозможности идеален, до тошноты! Все делаешь неестественно ровно, гладенько, как будто от этой излишней аккуратности зависит твоя жизнь! Постоянно демонстрируешь свое превосходство, где только попадается возможность. Выделываешься перед другими, а особенно перед девушками. А что действительно невероятно бесит, так это то, что ты постоянно флиртуешь с ними! А мне… — понимая, что говорит лишнее Заводная притихла.
Последние слова девушки ввели в ступор агента. Ее бесконечные подколы травмировали, причиняли сильную боль Бонду, ибо сколько ненависти, сколько язвительности вкладывала она обычно в свои шутки, высказывая презрение и раня парня. И эти травмы Джеймс действительно залечивал с помощью общения, в частности с девушками. А тут оказывается, что Алекс с этого бесится. Забавно. Но больно. И стараясь выдержать тон как можно холоднее, Джеймс, желая скорее узнать, каково же Алекс, но при этом стараясь не выдать своих чувств, о которых ни с кем не говорил и не раскрыть своих карт первым, грубо бросил:
— Да, я флиртую, мне это нравится, а тебе-то с этого что? — с каждым словом в горле Джеймса нарастал ком, что не давал говорить и доводил до удушья, но парень постарался сохранить спокойный тон, в попытках причинить себе как можно меньше боли, ведь понимал, что Алекс его ненавидит, когда он сам в тайне от всех давно отдал ей свое сердце.
Теперь же в ненависти к собственной персоне Бонд был уверен до тех пор, пока Делардж не заговорила о других девушках и их с агентом взаимоотношениях. Хотелось еще скорее ее дослушать, услышать о чувствах замкнутой на подобные разговоры девушки, что была так важна для агента, чтобы уже успокоить свое сердце, узнав, что думает в действительности он нем Заводная.
— А мне больно на это смотреть. Если я скажу, — пониженным тоном, жадно вдыхая столь необходимый сейчас воздух всей грудью, — что твои слова причиняют мне невероятно острую боль, что пронзает меня подобно тысячи мечам, чьи острые, кристально чистые, тонкие лезвия с каждым словом отнимают у меня часть души, подобно ударам молнии по телу, проходит знобящая и убивающая дрожь, а в глазах скапливаются слезы, из-за которых я даже дышать не могу, то ты продолжишь это делать? Если я скажу, что, как десятилетняя девчонка, до беспамятства тебя полюбила, ты продолжишь это делать? Продолжишь убивать меня своим безразличием, своим холодом? — слезы покатились по щекам Делардж, из-за чего она не могла распознать даже тех небесной красоты глаз, в которых она тонула минуты назад. Дрожащей рукой Алекс убрала бритву с шеи ошеломлённого признанием девушки Бонда.
Он не верил своим ушам, ведь она сказала, что не ненавидит его, что она любит его. И как же тошно стало ему, когда он узнал, какую боль он причинял Алекс, его милой и, как оказалось очень ранимой Алекс, что сейчас по его вине роняла огромные слезы, опустившись на пол и сидя, укрывшись от всего мира, прижалась к такой же холодной, каким ей казалось сердце Джеймса, стене.
— Нет, конечно, нет, — сев рядом, отвечал разволновавшийся Бонд дрожащим голосом. Ком в горле стал ещё больше, однако Джеймс, пусть и с огромным трудом, продолжал говорить, — Я не могу сделать этого с тобой. Потому что я… Я люблю тебя, Алекс.
На эти слова девушка подняла широко раскрытые глаза и, заикаясь, спросила:
— Ч-что? Ч-что ты сказал?
— Я люблю тебя — более уверенно, и даже улыбнувшись, произнес Бонд.
Алекс лишь молчала. «Это сон? Что за хрень тут происходит?» — приносилось у нее в голове. В шок, настоящий шок, ее повергли слова горячо любимого человека, что приносил ей столько боли до этого. Но сейчас все многочисленные раны залечили всего три слова, те самые заветные слова, которые она и не мечтала услышать от агента, что казался ей настолько идеальным, что в силу своих принципов даже не посмотрел бы в ее сторону. Однако он сам того не ожидая, полюбил девчонку, что постоянно его высмеивала, и, как думалось ему, ненавидела.
В жилах кипела кровь, мысли в голове не укладывались, и давление, что превышало все нормы, и от которого девушку рвало на части, смешались, ударив по голове. Фонтан бурных эмоций охватил Алекс, и она обняла Джеймса, которого также как молнией поразило. Неожиданно Делардж оказалась в воздухе, а потом на коленях и в ещё более крепких объятиях Бонда. Прижавшись к его груди она слышала просто до невозможности бешеный ритм, что так четко отбивало сердце агента, и, казалось, оно сейчас выпрыгнет наружу. Синеглазый прикоснулся к ударенной им самим щеке теплой ладонью. От стыда отвел взгляд в сторону и, поцеловав Алекс в макушку, проговорил:
— Прости меня за это, пожалуйста. Я не хотел, я просто сорвался, как последний слабак. Мне безумно стыдно за это, и я больше никогда не совершу ничего подобного, я клянусь.
— Я верю, Джеймс, — Делардж одарила улыбкой Бонда, — а теперь заткнись, пожалуйста.
И пара молчала. Они просто сидели, не произнося ни слова и наслаждаясь компанией друг друга. Сейчас говорили лишь их сердца, что в унисон стучали, избавляясь от пульсирующего и угнетающего давления и ограничений, что сами влюбленные по глупости себе поставили. Стены недопонимания, что отделяли их, были разрушены в молчаливом диалоге. Мнимые ненависть и презрение испарились навсегда.
Джеймс продолжал обнимать Алекс, что заснула в его объятиях, о которых той не приходилось и мечтать. Самого агента переполняли эмоции счастья, как только синие глаза улавливали очертания спящей в его руках Делардж…
Был одинокий и холодный зимний вечер. В далёкой комнатке, единственной в доме, где не горел свет, от окружающего мира скрылись Алекс и Джеймс. Все также обнимаясь, они, посапывая, видели цветные сны. Сильно утомленные за день, испытавшие огромный шквал эмоций, пара была истощена в духовном плане, и сейчас парень и девушка, подобно солнечным батарейкам, заряжали друг друга, делясь теплом полыхающих сердец.