Ритмы жизни.

      Но на следующий день, и через день — ничего не изменилось. Пришел новый песочник мелкоте, сама мелкота ненавязчиво рассыпалась по всему корпусу, блуждая везде, где только можно, и немножко там, где нельзя. Но ни в комнатах преподавателей, ни в подсобках, ни у старших в крыле, ни на крыше пропажи не нашлось. Заигравшиеся дети, казалось, были повсюду, все спотыкались об игрушки, то тут, то там можно было услышать очередную мораль от очередного учителя, никто в голову взять не мог, что такое творится с детьми, которые обычно редко выползали за пределы песочницы.       — Никого. Нигде. Ни следа. Блядь, как так? — Рой бесится, бродя по комнате Глеба из стороны в сторону, как волк в клетке.— Ваще ничего. Понимаешь? Где могли — заглянули.       Лу все никак не мог привыкнуть к речи столь очаровательного малыша, но честно старался исправиться и не разговаривать с ним, как с маленьким. Это чертовски сложно, не улыбаться умильно при такой серьезной мине. Впрочем, тема серьезна.       — А есть места, куда вы не заходили? Мало ли, что-то пропустили…       — Ясен хуй, пропустили. Подвал, завуч и директор. Там… не смотрели, слишком странно было бы. Моих и так сейчас будут ебать, че мы шляемся везде. Уже странно. Дальше, дылда, ты, — смотрит на Глеба серьезно и сосредоточенно, будто тот не может отказаться.       А тот действительно не может отказаться. Сидит на столе, трет нижнюю губу в задумчивости.       — Понял, проще всего с подвалом. Только фонарь нужен.       — Я с тобой. И у меня фонарь есть, — с готовностью отозвался Лу, но на него только махнули рукой.       — Ты фонишь специями, как в индийской забегаловке у вокзала, только дохлый не учует, — Глеб говорит без задней мысли. У Лу сейчас гормоны бушуют, и запах забивает даже его собственный, комната уже вся перцем пропахла. — Так что за фонарь — поклон, но с собой не возьму. А моим запахом в подвале и так все пахнет…— это правда. Металлический запах не очень яркий, а в подвале трубы и двери пахнут примерно так же. Особо внимание не привлечешь, даже если попытаешься.       Омега поджал губы, поднялся. Молча вышел из комнаты.       — Ты дебил, — высказался Волк, глядя на парня с укоризной.       — Ну, а что…— тот пожал плечами, не видя за собой признаков дебилизма.— Ладно. Обшарю подвал, а там посмотрим. Главное — не заблудиться там…       А заблудиться — не мудрено. Даже с фонарем, который притащил Лу, там особо светлее не стало. Да и масса запертых дверей. Проскользнуть вниз — полбеды, а вот добиться хоть какого-то результата — беда из бед. Глеб бродил по ебаным катакомбам, собрав на себя всю паутину, всех пауков, и единственное, к чему пришел, так это к мысли, что в столовой их иногда реально кормят крысами, которые тут шныряют просто в невероятных количествах. Никаких следов чьего бы то ни было присутствия обнаружено не было, парень едва не заблудился реально и основательно. Но, когда фонарь начал устрашающе тускнеть, таки вышел к изначальной двери.       На полу у двери близнюки с Лу резались в карты, им страсть как надоело, но альфу явно ждали. И примерно догадывались, с какими новостями он выйдет.       — Бля, ну как свиньища…— Миро поморщился, встречая друга.— Ничего?       — Там даже следов ничьих не было. Да и не попадешь никуда толком, — стряхивает пыль и пауков с волос на пол, морщится. Перешагнул карты, двинул к душевым. После похода осталось только глухое раздражение на потраченное время.       Вода почти горячая, да и ночью тут нет никого, одно удовольствие отмыть себя и шмотье от всей этой дряни.       — Почему близнецы не помогают вам? Они же тоже обеспокоены.       Глеб аж вздрогнул, когда голос Лу прервал его постирушки. Как только вошел-то так не слышно.       — Своя шкура дороже. Они правы. Это мне слишком скучно, чтоб не ввязываться в это. А ты просто слишком дурак, — выжимает шмот.       — Но ведь это касается всех?       — И многих "всех" ты тут видишь?       Омега задумался и замолчал, но ненадолго.       — К завучу я пойду. Поговорю с ним и осмотрюсь. Я смогу, правда.       Глеб вышел из душевой, в полотенце, с одеждой у него не важно, придется ждать, пока постиранное высохнет.       — У тебя течка скоро, ты пахнешь так…— собрался уже было прочесть лекцию, но запнулся. Никаких запахов, кроме его собственного. Нахмурился, наклонился, вдыхая у самой шеи воздух, так близко, что розовые волосы гитариста щекочут нос. Ничего.— Колеса нашел? Молодец… тогда иди. Может, и не тронет. Он не очень адекватный. Но это завтра, завтра с утра. Разбуди меня, ладно? Первого урока нет, как раз и сходим.       Лу стоит на месте, как вкопанный, переминаясь с ноги на ногу. Молчит. Только кивнул тихо.       Он долго не выходит из кабинета. Альфа трется рядом. Вроде как ни при чем, разговаривает с друзьями, знакомыми, смотрит в окно, поет с завхозом, дурачась. Если честно, то поют они вместе просто отвратительно, петь не умеет ни Глеб, ни престарелый завхоз, зато сколько удовольствия. Минуты за минутами, полчаса… Что он там делает, с этим завучем?       Передернул плечами. Завуч — крупный альфа, с учениками он общается крайне редко, да и в целом его редко видно, единственное, что знает Глеб — мужик бухает, как не в себя.       Сорок минут.       Да что за…       Перестав голосить и отсмеявшись, все же подошел поближе к двери. Тихо. Очень тихо. Почему? Приник ухом к дереву двери. Тихо.       Отошел, побродил еще. Да нет, почему так долго?       Ждать и переживать молодой альфа больше не мог, подошел, толкнул дверь. И тут же увидел, как Лу тронул свои губы указательным пальцем в жесте молчания. И да, этот жест был очень своевременным, а то бы Глеб высказался. Картина маслом просто. Рабочий стол, здоровенный, кресло, тоже здоровенное, на кресле — мирно спящий здоровенный завуч. Морда зверская, даже во сне, бля, бывают же такие… А Лу — на его коленях. Не здоровенный. Маленький, с огромными глазами. Читающий какую-то книжку, тихо-тихо. Вцепившись в нее так, что пальцы побелели.       Глеб очень осторожно прикрыл дверь, зайдя в кабинет. Выругался одними губами. Подошел к этой парочке, пиздец тут просто, а не Лу. Как ты так влипаешь? Завуч действительно спит, мирно облапив омегу так, что ему не пошевелиться. И Лу покладисто читает, очень тихо, но без остановки, не отрывая взгляда от страниц. Показал знаком, что надо убрать руки мужчины, иначе не вырваться.       Принюхался. Стойкий запах алкоголя, да, завуч опять пьян. Что здесь произошло — лучше спросить позже, сейчас стоит вызволить пленника. Желательно, не разбудив пленителя. Левая его рука поддается, медленно, но поддается, еще немного стараний — и падает вниз. Мужчина всхрапывает — и Глеб замирает, едва дыша. Звуков, кроме тихого чтения Лу, нет, разве что его же сердцебиение. Но, вроде, пронесло. Алкота спит. Только правая рука, основательно так, вцепилась в футболку омеги. Минут пять на разжимание пальцев — никак. Да гори оно все… Ножницы тихо разрезают ткань футболки, омега нервничает, металл холодный, касается тела, от этого не по себе. А может то, от чего тоже не по себе, что парень ощущает пятой точкой. Но лучше об этом не думать.       Еще несколько минут — и Глеб аккуратно извлекает парня из футболки и из чужих рук. Рывком с колен, Лу едва устоял на ногах, отскакивая, а здоровяк недовольно завозился. Однако быстро получил в лапы подушку с дивана — и успокоился.       Лу за шкибот — и в коридор.       — Какого хуя? — только там Глеб дал волю эмоциям, едва не замахнулся на придурка.— Что за литературный кружок, мать твою?       — Я… я…- омега хватает ртом воздух, голос хрипит.— Я почти час читал ему эти ебаные сказки, ты где был?!       Зубы скрипнули. У обоих. И… рассмеялись, слишком уж все это нелепо. Альфа утащил друга на подоконник и накинул ему на плечи свою рубашку. Как раз стиранная вчера. Взгляд зацепился за микродермалы у ключиц. Но про это спросит позже.       — Что произошло?       — Он ебанутый…— омега выдохнул, потирая глаза.— Я зашел, здрасте-здрасте, все дела, осматриваюсь, про мышей ему заливаю, которые в душе тусуются, а он — ХВАТЬ! — и на колени… Я перепугался, блин, ну ты же его видел, думаю, все… А он мне в руки сказки эти: читай. Я говорю, что только спросить, а он мне так бедро сжал…— потер правую ногу, явно что-то болит у него. — Читай, говорит. И не затыкайся. Я начал читать… а он заснул. Серьезно, я ему час читал, и он час спал, пока ты не пришел. У вас тут все полоумные?       Глеб выслушал, тихо, серьезно, кивая сочувственно. Но в конце все-таки рассмеялся, от души, до слез просто, качая головой.       — Я думал, он тебя там убил и насилует, а ты… сказки… бля…       Обнял ворчащего омегу с облегчением, погладил по волосам. Обошлось.       Да и, пока он там был, осмотрел комнату. Ничего такого, что могло бы привлечь внимания. Кроме кучи бухла, но это предполагалось. Завуч, конечно, псих, но, похоже, псих тихий. Из повесток расследования осталась последняя, и как это провернуть — непонятно. К директору просто так не пробиться. Надо подумать.       А подумать время есть. Восемь уроков. Вооосемь уроков. Сказать, что к восьмому уроку Глеб дрых на задней парте — ничего не сказать. За широкой грудью Юрки-одноклассника его и не видать. Есть все-таки свои плюсы в не массивности альфячьей. Глеб в полудреме. Коридоры, все в коридорах, в коридорах. Темно, свет фонарика пляшет по стенам. Вон следы. Наконец-то нашел следы? И бегом, бегом… тело? Да, тело, светлое пятно в тупике. Подбежать, упасть рядом на пол. Нагое белое тело с мешком на голове. Учитель? Микродермалы у ключиц. Лу?..       Звонок выводит из забытья почти насильственно, заставляя вздрогнуть испуганно, поспешно встать. Нет, он не нашел труп Лу в подвале. Он просто проспал весь урок истории и нихуя ее не сдаст. Ну и хер с ней.       На этот раз общий сбор в зале, где репают. Близнецы уже там, уже курят у окна, запах сладковатый от дыма. Глеба, впрочем, тоже угощают. Щелчок зажигалки. Пальцы рассеянно барабанят ритм по подоконнику.       — Ну что? У завуча ничего? — Миро выдыхает дым в окно, обнимает брата со спины одной рукой. Рино смотрит с любопытством.       Они, конечно, не вмешиваются. Однако живое любопытство берет верх над ребятами, да и лучше быть в курсе, чем не быть. В курсе.       — Ничего, — Глеб затягивается поглубже, задерживает дыхание, чтобы проняло получше. — То, что он психопат, мы и до этого знали. А так — ничего. Бухает, как всегда, и чудит, как всегда. К директору бы попасть.       Миро надул щеки в задумчивости.       — Для этого нужно что-то из ряда вон.       Помолчали. Только ритм от пальцев Глеба по подоконнику, да дыхание троих. А еще шаги Лу в коридоре. Раньше его можно было его учуять быстрее, чем услышать. А тут на тебе. Химией травится… правда, что ли, обиделся? Подросток заходит в зал, салютует. Садится рядом молча. Закуривает, сегодня близнецы угощают.       — Давно дермалы колол? — почему-то всплыл сон, вопрос задался сам собой.       — У меня… да… Пробовал. Вообще это довольно легко. Хочешь, тебе проколю?       Глеб не очень хочет, зато близнецы оживились, и еще минут десять расспрашивали о деталях, задирали Лу футболку, чтобы лично посмотреть, потрогать, обсудить, и…       — К директору. Попасть надо к директору, не отвлекаемся, народ, — Глеб пощелкал пальцами, привлекая внимание.       — Нуу…— Рино задумался.— Это нужно какой-нить серьезный проступок. Например, дать в ебло завучу.       — Сам попробуй, — альфа рассмеялся от души. Его ж потом по стенам соскребать будут.       — Попытка изнасилования. Довольно весомый повод. Только если прям внаглую, — второй близнец смерил взглядом Глеба.— Потянешь?       — Ну и кого мне насильничать так нагло?       Парни смеются добродушно. Близнецы переглядываются. Миро качнул головой:       — Ты с нами тусишь уже долго, не естественно будет. А вот Лу…       Взгляды скрестились на гитаристе так остро, что тот аж заерзал на месте.       — Ну… если надо… это же не взаправду?       — Ясен пень не взаправду, — Глеб взял его за плечо, сжал.— Мне просто нужно будет привлечь внимание. По шапке достанется мне. Тебя только пожалеют. Все будет не серьезно, Лу, запомни.       Тот только и смог, что кивнуть. Кажется, омеге здорово не по себе от перспективы такой яркой театральной постановки.       Но ближайшие пару дней директора вообще не было в школе. Дети так и шлялись везде, где могли, и где не могли тоже, их стали ограничивать в передвижениях, воспитатели запихивали малышню в песочницу, как могли, но они, как тараканы, все равно рассыпались во все стороны. Впихнуть невпихуемое совершенно не получалось.       Напряжение росло.       Но вот, третий день, и Близнецы с самого утра навестили любимого барабанщика. Птичка в клетке. Что?.. Рыбка в норке. Ч… Директор вернулся, блин! Видели его сегодня. Тут. Пора. Только чувствует себя альфа как-то странно. Будто заболевает. Но это ничего, это ерунда. Есть дела поважнее.       Ну пора — так пора.       Первый урок, все занимают свои места. Лу — за первой партой у двери. Мне нужно заинтересоваться, ты же поймешь.       — Утречка, — остановился рядом, склонился. Почти не пахнет. Пробивается едва-едва, запах пряный, какой-то… п…пряный…— Ты…— как-то в голове мешается. Непонятно. Запах… будто какой-то… не такой.       — Привет. Готов к истории? Она тебя повесит, если сегодня ты снова все проспишь, — Лу смеется, и замолкает только тогда, когда альфа наклоняется к самой его шее и шумно вдыхает. И становится душно. Удушающий, доминирующий запах металла, горячего, горящего металла. Одноклассники в непонятках вертят головами, даже зашедший учитель-омега в некотором удивлении.       А думать… Думать невозможно. Что-то нужно сделать. Нужно к директору? Для этого нужен Лу. Зачем? Непонятно. Просто нужен Лу. Очень. Глеб зарычал. Это рефлекс. Чтобы все знали, что ему нужен этот омега. Этот, странно пахнущий омега, что с опаской, а теперь — с ужасом смотрит на него.       Рывок, вцепиться зубами в желанное плечо, это мое…       Что-то залепило глаза, тяжесть повисла на плечах.       Миро среагировал первым, напрыгнув на свихнувшегося Глеба сзади, руками на глаза, удержать, отдернуть назад.       — Лу, беги! Это гон, беги! <      Омеги поприжались к стенам. Получив несколько секунд, Лу быстро метнулся за дверь, у него есть шанс унести ноги… или нет? Отбросить мешающее в сторону, с воем, с раздражением, сука, кто мне мешает, какая блядь мне мешает? Это… это не важно… где это, пряное, куда ушло?..       Мысли путаются, думать почти невозможно. Тело действует само. Запах — вот он, надо только идти по следу.       Никто из подростков в здравом уме не рискнет вмешиваться в первый гон альфы. Это весьма небезопасно. Миро выбежал следом в коридор, но не последовал за Глебом, а бегом, в медпункт, к медику. Единственная надежда. Совсем не похоже, что Глеб играет. Все взаправду. Главное, чтобы Лу тоже это понял.       Острое, пряное. Вот след… вот он… да… за дверью. Пахнет хлоркой и мочой, и пряностями… Дверь открыта. Желанное стоит у умывальников в сортире. Смотрит в зеркало. Улыбается.       — Классно вышло. Я почти поверил. Прикинь, как сейчас все переполошатся?..       Значение слов ускользает от сознания, подойти, рывком развернуть к себе лицом. Вдох. Желанный запах. Почему так мало?.. Жестко впечатать омегу в стену, провести языком по шее, до самой мочки уха, прихватить ее губами… вкусно.       Ткань одежды омеги трещит под пальцами.       — Подожди… что ты… тут же никого нет, пусти! — Лу опешил, уперся ему в плечи руками, но не тут-то было.       Снова рычание, низкое, гулкое.       Прокусить плечо, взять его, прямо сейчас, здесь… От новой футболки остались одни лохмотья, кожа пахнет просто сумасшедше, но слишком тонко. Может, если пустить кровь — будет ярче?       Зубы острые, уже почти касаются плеча.       Сильная боль в затылке. Чернота в глазах. Что?.. Еще пытается держаться в сознании, развернуться, напасть, но второй удар выключает альфу окончательно.