Ведьмин час

      — От твоего-то огня ни следа не осталось, — хихикая, рассказывала Маргарет. — А вот кто-то в панике факел уронил, одна из землянок и загорелась. Крыша в чистую сгорела, счастье что земля ещё не просохшая была…       Мы вдвоем сидели у крыльца, девушка рассказывала о суматохе после моего исчезновения с храмовником, а я перебирала травы, собранные на рассвете. Я рассмеялась, и на мой смех вышел взъерошенный Стефан — без мантии, со съехавшей повязкой на голове. Осторожно выглянув, он убедился, что я не одна, узнал в Маргарет жителя деревни и замялся на пороге дома. Между делом, думая, что я его ещё не заметила, он осмотрел свои запястья и тут же попытался сковырнуть присохшие повязки.       — Даже не думай, — предостерегла я мужчину, тот вздрогнул, поднимая глаза. — За домом бочка, куда ты вчера собирался нырять, там и отмочишь. Стефан молча кивнул, просочился мимо нас и скрылся за углом.       — Странный он, — шепотом сообщила мне Маргарет, блестя глазами.       — Это мы с тобой странные, — возразила я ей. — А он как раз нормальный. Маргарет хихикнула.       — Пойду я, обещала до обеда с корзиной вернуться, — с сожалением вздохнула она. — И так засиделась у тебя, получу…       — Иди обратно крюком с севера, — посоветовала я. — Там сейчас ягод навалом, соберёшь по пути, и не попадет. Девушка быстро стиснула меня в объятиях напоследок и убежала, прихватив самодельную корзинку.       За моим домом проходило русло широкого, полного ручья, с очень удобной естественной запрудой — лесник, что бросил избушку в свое время, знал где осесть в лесу. И именно в запруде, а не в бочке, стоящей рядом, плескался в итоге храмовник. Прямо сейчас он внимательно осматривал свои руки — чистые запястья без каких-либо ссадин его явно озадачили.       — Голова тоже в порядке должна быть, раны пустячные оказались, — сообщила я Стефану, опираясь плечом об угол избушки. — Целиком нырять будешь, как собирался? Стефан подумал, пожал плечами и спокойно начал раздеваться.       — Ты всё-таки водишь дружбу с деревенскими? — Между делом спросил он.       — Только с Маргарет, — поспешила опровергнуть я. — Эта деревня…они скорее как секта. Живут довольно закрыто, имеют свою странную религию, в которой похоже в почете только смерть. Вся связь с внешним миром — торговец, что заезжает к ним раз в три месяца. И Маргарет там единственный адекватный человек, по моим наблюдениям.       — Я бы не смог так жить, — фыркнул в воде храмовник. — Они же даже не знают, чем бы для них кончилось мое сожжение…       — Они вообще ничего толком о мире не знают, — пожала плечами я. — И не хотят. Их цель — соединение со своим богом, а не развитие. Ты не заметил тот факт, что у них нет ни маленьких детей, ни стариков? Умерщвляются все, кто не может молится и работать. Они даже в размножении смысла не видят. Маргарет единственной не нравится положение вещей, но она боится что-то менять.       — Поэтому ты живёшь здесь? — С интересом пробулькал храмовник. — Из-за нее?       — Я здесь живу довольно давно, восьмой год уже, — я прикинула в уме по числам. — Буквально три года назад неожиданно обнаружила этих…соседей. Заглянула интереса ради, а потом познакомилась в лесу с Маргарет. Она прекрасно вяжет корзины, так что мы с ней меняемся на травы и ягоды.       — А почему ты вообще поселилась так далеко от людей? — Стефан вылез из воды и встряхнулся как пёс. Я кинула ему кусок полотна с плеча — на ткани я раскладывала травы, и она была практически чистая. Храмовник с удовольствием в нее замотался, наклонился, собирая и отряхивая вещи — и на свету блеснула зелёным метка на плече.       — А зачем мне люди? — Фыркнула я, отвечая вопросом на вопрос. — Люди всегда ненавидели ведьм, маги подвергались меньшим гонениям, чем мы, хотя у нас намного больше ограничений. И чем ближе я к природе, тем сильнее. Мне нет резона селиться в городе.       — Ведьмы, как и маги, давно защищены законом, — напомнил Стефан. — Новый Император сам из магов и предпочитает дружить с силой, а не гробить ее.       Я расхохоталась. Смеялась я долго, от души, почти до слез. Стефано приподнял бровь, молча пережидая мой смех.       — И это говоришь мне ты, храмовник! — Все ещё сквозь смех воскликнула я. — Мне! Последней из ведьм на всей земле! Представитель церкви, тех, кто с радостью сами жгли нас, пытали и рвали на части!       — Ты сама знаешь, что раньше церковь была похожа на сборище вот таких вот сект, — Стефан с отвращением кивнул в сторону, подразумевая деревню.       — Знаю, — резко и немного зло оборвала его я, скрестив руки на груди. — Знаю и помню. Хватит ходить кругами, зачем ты здесь?       — Ты слышала что-то о Храме Матери Земли? — Вкрадчиво спросил храмовник. — Храм создан по воле самой Земли. И по воле Императора, который хочет положить конец сектам и церквушкам.       — Прямо таки по воле Земли! — Я фыркнула. — Зачем ты приехал сюда?       — А сюда я приехал за тобой, — просто ответил Стефано.       — Так, — выдавила я через минуту. — Таааак. Идём, поедим. И оденься уже наконец!       — Храм Матери Земли появился совсем недавно и на данном этапе очень малочислен, — не дожидаясь вопросов, начал говорить Стефан, как только я поставила на стол чашки. — Несколько Прорицателей нового Императора примерно в одно время увидели процветание и могущество нашей Империи, но при условии, что будет создан Храм самой Земли, Ее истинного духа — не в поклонение, а в дань уважения. Матери-Земле пришлось по душе то, что Император первым делом остановил все гонения, установил мир в стране. И она готова дать часть своей силы в руки тех, кто согласиться принять ее как покровителя. Но в любом Храме должен быть свой Наставник. Тот, кто примет и уравновесит всю силу покровителя, станет связывающим звеном.       — Это ты на что намекаешь? — С подозрением уточнила я, доставая свежую краюху хлеба. Я догадывалась, что ответ мне не понравится, и оказалась, естественно, права.       — А кто как не ведьма сможет принять силу Матери Земли? — Прямо и твердо посмотрел на меня Стефан. — Ведьмы и ведьмаки сами по себе часть ее духа. Вы привязаны к Земле как никто в этом мире, вы живёте ей, а она даёт вам свою силу.       — Жили, — не удержалась и поправила я.       — Неужели ты и правда последняя? — Тихо переспросил храмовник. Я кивнула, садясь за стол напротив:       — Мы все чувствовали друг друга, всегда и везде, как бы далеко не находились. Оглушающая пустота внутри меня не даёт надежды. Стефан вздохнул, помолчал минуту.       — Вероятно, это одна из причин решения Матери-Земли, — тихо сказал он. — Возможно, даже самая весомая. Я пожала плечами.       — Я не горю желанием стать…столь значимой персоной. С чего ты вообще пришел ко мне?       — Я Прорицатель, — вздохнув, признался Стефан. — Я один из тех, к кому приходила сама Земля в видениях. Именно мне было названо твое имя.       — Прямо таки имя? — С опаской уточнила я.       — «Валькирия с копьём и волком», — просто сказал Стефан, явно цитируя. — Дословно. И взялся за простую еду, поставленную мной на столе. Я смотрела как он ест, глубоко задумавшись.       С Прорицателями спорить бессмысленно. Они — глас Судьбы, даже самый слабый предсказатель видел только факты. Никакой расплывчатой мистики. Я глубоко вздохнула, потерла лицо ладонями.       — В любом случае, мне нужно подумать, — упрямо сообщила я Стефану. Мужчина быстро посмотрел на меня и кивнул:       — Я понимаю. Завтра я отправлюсь обратно в столицу, — он машинально потрогал раненое накануне место на голове — короткий шрам терялся в темных волосах на виске. — Иначе меня потеряют, и сюда нагрянут несколько ассасинов.       — Я провожу тебя через лес, — я встала, так и не притронувшись к еде. — Моими тропами будет намного быстрее и безопаснее. А как буду готова — приду следом. Стефан молча кивнул. Он не собирался меня уговаривать, просто принял к сведению. И это стало лучшим подтверждением, что его слова не были ложью.       Я не любила людей. В моей жизни было мало по-настоящему хороших моментов до того, как я поселилась вдали от обитаемых мест. И практически все из них не были мне подарены людьми. Но бесконечно давящий факт полного одиночества давал о себе знать, и встретив Маргарет — такую же потерянную и одинокую как я, я не находила сил в себе просто уйти от таких сомнительных соседей.       День мы провели в лесу. Стефан, для городского жителя, держался среди деревьев довольно уверенно — почти не шумел и ловко перескакивал все препятствия.       — Я, как многие, родом из деревни, — с налетом гордости сообщил мне он. Я хмыкнула, промолчала. Обнаружив, что мне не нужна тишина, и я его не одергиваю, Стефан начал болтать. Спрашивал меня о чем-то, довольствуясь односложными ответами, рассказывал какие-то истории, даже с Люпусом поболтать ухитрился. Тот только озадаченно косился, семеня рядом с храмовником.       — Если ты уже восьмой год живёшь в лесу, — попытался посчитать в какой-то момент Стефан. — То сколько тебе сейчас? Ты выглядишь так молодо, но вряд ли ты поселилась здесь ребёнком?       — Сколько тебе самому? — С интересом спросила я.       — Почти тридцать, — невозмутимо отозвался Стефан.       — Прибавь несколько лет, — я усмехнулась.       — Сколько именно? — Удивленно оживился храмовник. Я хмыкнула.       — А не обманываешь? — Усомнился мой непоседливый собеседник. — В жизни бы не подумал, что ты меня старше. Я повела плечами, отвлекаясь на искомые травы, и Стефан помолчал минуту. Но дольше не выдержал.       — На сколько я помню, ведьмы и ведьмаки не властны над существами с разумом, как ты изменяешь Люпуса? — Он осторожно потрогал кончиками пальцев шерсть волка. Тот укоризненно покосился и вежливо отодвинулся.       — А я ничего не делаю, — рассеянно ответила я, сосредоточенно раскапывая землю. — Он сам. Удивленный взгляд Стефана я прямо почувствовала. Подняв голову, я убедилась, что ощущения не врут.       — А что тебя удивляет? — Вздохнула я. — Все давно привыкли к людям-магам, людям-Провидцам, Заклинателям, к тем же ведьмам, в конце концов. Так почему не может быть животных, обладающих похожими силами? Их конечно крайне мало, но такие есть даже среди птиц. Стефан ошарашенно покачал головой, уважительно покосился на волка. Тот сидел на краю полянки, делая вид, что речь вовсе шла не о нем. Я проглотила смешок и снова нырнула под куст. Собрав корзину нужных кореньев, я отряхнула руки от земли.       — Можно двигать обратно, — заметила вслух я. И тут Люпус настороженно встряхнулся и поднял уши.       — Да, что-то не так, — тут же ощутив тревогу, согласилась я. — Идём коротким путем.       На крыльце дома сидела Маргарет. Этот факт был сам по себе довольно странный, поскольку дело шло к вечеру, а после обеда из их поселения было ускользнуть практически невозможно — только с утра, пока все заняты делами быта, — но она ещё и сидела откровенно зареванная.       — Что случилось? — Первым делом спросила я, вручая корзину Стефану и приседая перед девушкой. — Почему ты здесь в такое время?       — Я пришла предупредить, — прошептала она. — Они все как-то выследили тебя. Они знают, где ты живёшь! Примерно, но знают!       — Перестань реветь, — решительно велела я Маргарет. — Ты знаешь, что никто не сможет даже близко подойти к моему дому. Только с моего разрешения.       — Да, но… — Маргарет захлюпала носом с новой силой. — Я боюсь за тебя. И вдруг это я виновата? Эта мысль меня тоже посетила. И заставила откровенно испугаться за девушку.       — Вечерняя молитва уже прошла? — Резко прервала ее шмыганье я.       — Да, — прошептала Маргарет, вытирая лицо.       — Хорошо… — Вздохнула я. Оглянулась на Стефана, который изваянием стоял в нескольких шагах. — Мы уходим рано утром, не возвращайся в деревню.       — Но… — Девушка растерянно захлопала мокрыми ресницами. — Но как я… Мои родители…       — Ты взрослая, — терпеливо напомнила я. — Пора самой выбирать свой путь. Твои родители выбрали свой, и он тебе не нравится. Не возвращайся, ты сама знаешь, что это опасно.       — Знаю… — Тихо ответила Маргарет, мотнув головой. — И я согласна с тобой уйти. Но вернуться мне надо. Я возьму несколько вещей, и мне надо попрощаться хотя бы мысленно. В молчании мы все проводили девушку взглядами.       — Плохая идея, — негромко сказал Стефан.       — Я надеюсь ты сейчас не про мое предложение, — огрызнулась я.       — Нет, про ее идею вернуться на ночь, — вздохнул он. — А при чем тут молитвы? Я не сразу поняла о чем он спрашивает, потом вспомнила свой вопрос о вечерней молитве.       — Приобщать посмертно к богу они любят предварительно ему помолившись, — мрачно пояснила я. — А молитвы проходят вечером и на рассвете.       — Очень надеюсь, что все обойдется, — помолчав, высказал общее опасение Стефан. Я забрала у него корзину и молча ушла в дом — за несколько часов предстояло проделать многое.       В итоге спать легли около полуночи. Едва отправив Стефана обратно на кровать — с трудом ему перед этим объяснив, что спать летом на полу привычка, а не скромность хозяйки, — я лежала, уставившись в потолок. Сон не шел. Судя по тому, как тихонько возился в комнате Стефан — не мне одной. Волк у двери вздохнул, поднялся, подошёл ко мне, устраиваясь под боком. От его горячего тела быстро стало жарко, но зато я немножко отвлеклась и задремала.       Почуяли неладное мы все разом. Я резко села, прислушиваясь сквозь уходящую сонливость к ощущениям, так же встрепенулся Люпус. Через несколько мгновений выглянул Стефан — смутный силуэт на фоне косяка двери.       — Что-то не так, — тихо сообщил он, разглядев меня. Ночь стояла темная, беззвездная, ещё и время было около трёх — судя по ощущениям, — и в доме царила кромешная тьма.       — Все не так, — тихо и холодно отозвалась я. И вскочила одним движением. Пинком закинула постель под скамью, чтобы не мешалась — все равно больше не понадобится, — быстро начала одеваться в одежду для дороги. Вытащила и бросила у порога приготовленную котомку с тем малым количеством вещей, которые возникло желание забрать с собой. Стефан, оценив мои действия, собрался быстро и молча — оделся да свернул в мешок рваную мантию.       — У тебя есть оружие? — Осторожно спросил он, когда я замерла в дверном проёме, вслушиваясь в ночь. — У меня все отобрали.       — Ты меня что ли защищать собрался? — Усмехнулась я в темноте.       — А что, не достоин? — Проворчал мужчина. Я снова усмехнулась, легко нашла его теплую, широкую ладонь, на несколько мгновений сжала ее — мои пальцы в противовес были ледяные. Волк у двери зарычал, встопорщил шерсть. Я тоже чувствовала нарушителей, всех разом. Всех мужчин, всех женщин.       — Не переживай, храмовник, — улыбка вышла холодная, злая, даром, что предполагалась не Стефану. — Сейчас мое время, а это моя территория, тебе не придется меня защищать. Я толкнула входную дверь и сошла с крыльца, твердо расставив ноги на влажной от ночной росы земле.       — А вы действительно безумцы, раз решились беспокоить ведьму в ведьмин час! — Звонко сказала я в воздух. Раздалось шуршание, тихие голоса, чирканье кресала. И сразу в нескольких точках вокруг меня вспыхнули слабые факелы.       Мне свет был не нужен. Я видела их всех. Сумасшедших, больных людей, которые так любили смерть и считали себя правыми решать, кто ее достоин.       Ведьмин час — ночное время примерно с трёх утра, — не зря так назывался. Все мои чувства обострились, я чуяла сейчас не хуже волка, а видела лучше совы. Сила — природная, естественная, — бурлила во мне как кипящая вода.       — Ты ведьма, и ты умрёшь без молитвы, как грязное существо! — Визгливо проблеял знакомый мне староста, делая боязливый шаг вперёд.       — Значит, с точки зрения вашего бога, нет ничего страшнее смерти ночью и без молитвы? — Ласково спросила я. И указала на тело, лежащее между мной и деревенскими. На тонкое тело молодой, жаждущей жизни девушки. — А об ее смерти вы помолились? Безумцы, как всем известно, иногда видят очевидными те вещи, до которых бы не додумался нормальный человек. Вот и жители деревни легко взломали мои барьерные заговоры кровью той, кого защита пропускала без колебаний.       — Отступнице — грязная смерть! — В каком-то диком экстазе заорала стоящая позади старосты баба. — Погань проклятая, сама виновата!       — Виновата, — согласилась я, холодно, равнодушно. — Вот только вам теперь все равно. Староста вдруг икнул, перехватил покрепче полюбившуюся лопату одной и факел другой рукой.       — Отступнице — грязная смерть… — Ласково повторила я, глядя в его выпученные глаза. В них вдруг, видимо от страха, внезапно мелькнул проблеск разума, связная мысль. И староста, снова икнув, сделал маленький шажок назад. Но было поздно. Для них для всех было все кончено с тот миг, когда они прикоснулись к Маргарет.       Земля вокруг дома вскипела. Из нее щупальцами рвались корни, хватали кричащих людей, душили их, рвали на части, прорываясь сквозь плоть. Ныряли обратно, в теплое нутро земли, унося части тел и осыпая все вокруг дождем крови.       Прошло меньше минуты как все было закончено. О немалой толпе людей, пришедших по мою голову, напоминала только изрытая земля перед домом и темные, быстро густеющие и впитывающиеся лужи крови. Целая деревня, в полсотни семей, была почти мгновенно уничтожена в полной темноте. На поверхности осталось только тело Маргарет, изломанной куклой лежащее у моих ног. Я наклонилась к ней, коснулась холодными пальцами щеки. Лицо девушки было на удивление спокойным, умиротворенным — смерть стёрла все волнения с ее лица, успокоив в вечном сне.       Я судорожно вдохнула, медленно выдохнула. Земля вокруг тела девушки пришла в движение, но ее бережно окутало корнями, как коконом. Кокон наполовину погрузился в землю…и оброс мгновенно расцветающими бутонами. Маленькие белые, светящиеся в ночи, цветы окутали могилку мягким, густым ароматом. Их белизна вдруг начала резать глаза в черноте окружающей ночи — хуже любого огня.       Почувствовав руку на плече, я поняла, что сижу перед могилой уже несколько минут совершенно неподвижно. Подняв глаза я наткнулась на понимающий, грустный взгляд Стефана. Его не напугала ни моя расправа над всем населением деревни разом, ни странные молчаливые похороны. Он смотрел прямо, искренне, без тени страха. Горячая ладонь жгла через ткань рубашки. Почему-то именно от этого в горле вдруг застрял ком, стало трудно дышать, а перед глазами поплыло.       — Идем, — хрипло сказала я, старательно смаргивая и поднимаясь с колен. — Идём, здесь больше нет смысла оставаться. Стефан молча кивнул, подавая мне мою сумку.