like nothing else is real

      Максвелл тяжело поднимался по ступеням, ощущая каждый новый шаг как непреодолимое испытание этого вечера — и всей его жизни в целом.       Поход к разлому в этот раз затянулся: он раскрылся прямо в центре небольшой деревеньки к югу от Скайхолда, из-за чего пришлось защищать от непрерывного потока демонов выживших жителей. Уцелеть, впрочем, удалось немногим, однако горстка людей, милостью Андрасте оставшаяся в живых после того, как Инквизитор все-таки заштопал разрыв, так искренне благодарила Тревельяна и его спутников, что, несмотря на усталость, приходилось выдавливать из себя доброжелательную улыбку вплоть до самого отъезда.       С усилием, которое обычно от него не требовалось, мужчина толкнул двери в свои покои, мечтая лишь о том, чтобы поскорее завалиться в постель: принятие ванны по возвращении, казалось, отняло его последние силы. Но вместо того, чтобы пройти внутрь, Тревельян застыл в дверном проеме, словно прикованный к полу заклинанием.       Лишь один человек мог произвести на него подобный эффект, не прибегнув при этом к магии.       Дориан, отнюдь не смущенный своей наготой, вальяжно раскинувшись на кровати, держал в левой руке бокал с темно-рубиновой жидкостью, а правой — во имя Создателя! — неторопливо ласкал себя, словно в этом не было ничего особенного. Словно это было чем-то обыденным. Переведя скучающий взгляд с висящей на противоположной стене картины на Максвелла (воин был готов поклясться, что в этот самый момент во взгляде брюнета, помимо напускной скуки, мелькнул опасный — в первую очередь для него самого — огонек), маг плавно поднес к губам бокал, сделал из него неспешный глоток и, все так же не прерывая зрительного контакта с вошедшим, провел языком по кромке верхней губы, наряду с вином смакуя зараждающееся в Инквизиторе возбуждение.       Приостановив откровенное действо и изящно соскользнув с постели, Павус направился к Тревельяну, по пути избавившись от бокала, чтобы в следующий миг обхватить его шею обеими руками и втянуть в глубокий — и невероятно развратный — поцелуй. Максвелл чувствовал вкус выдержанного вина: он стремительно оседал на его языке, в то время как обоняние улавливало запахи трав и пряностей, а руки ощущали под собой тепло кожи на талии имперца. Опасная для его рассудка смесь. Смертельно опасная.       — Дориан, я… — с трудом разорвав поцелуй и тяжело дыша, начал было Максвелл, но его прервала ладонь, мягко накрывшая его рот.       — Тебе не нужно беспокоиться об этом, аматус, — обжигая своим дыханием, прошептал маг. — Сегодня я все сделаю сам. Расслабься.       И с этими словами он толкнул мужчину по направлению к кровати, где не так давно лежал сам. С каждым мгновением на Тревельяне оставалось все меньше одежды, пока они, наконец, не рухнули вместе на матрас, обнаженные и до предела возбужденные. Дориан остановил собравшегося было подтянуться ближе к изголовью воина и, спускаясь медленными поцелуями вниз, постепенно оказался на полу, сидящим на коленях перед Максвеллом, чтобы затем, ни секунды не раздумывая, погрузить в рот его истекающий смазкой член.       Максвеллу было крайне стыдно за то, что он кончил настолько быстро: ему хватило всего лишь чуть больше пары движений умопомрачительно горячего рта вокруг себя, чтобы достичь разрядки. Собравшись с силами, он приподнялся на локтях, чтобы увидеть мага, который сейчас все еще сидел на полу между его расставленных ног, прислонившись лбом ко внутреннему бедру Инквизитора и тяжело дыша.       — Дориан, я мог бы…       — Нет, — хрипло отозвался брюнет, — все в порядке. Скажем так, у меня было достаточно времени на прелюдию.       Павус коротко рассмеялся и лениво, как бы в подтверждение своих слов, поднял руку, в которую он сам излился, пока дарил ласки Тревельяну.       Максвелл глубоко вздохнул и из последних сил затащил разомлевшего после оргазма имперца на постель.       — Я люблю тебя.       — Меня сложно не любить.       Уже проваливаясь в сон под мерное дыхание заснувшего почти сразу же Тревельяна, маг подумал о том, что уставший Инквизитор — намного более честный Инквизитор. Ведь это был первый раз, когда он открыто решил сказать те самые слова. Это… импонировало. Быть может, стоит почаще его изматывать?       У Дориана определенно найдется парочка способов.