***
На следующее утро в столовой за завтраком Ильзату кусок в горло не лезет. Они вместе с Димой, Федей и Костей заняли один столик, и пока остальные трое ребят высматривают что-то интересное в телефоне у Чалова, Ильзат пытается провалиться сквозь землю. За столом напротив устроились Набабкин, Чернов и Щенников, причем всех кроме Кирилла интересует исключительно еда. - Слышь, Ахмет, ты ему че сделал-то? – слышит Ильзат шепот над ухом, дергается и глухо стукается лбом о стойку с фруктами, за которую пытался спрятаться от пристального взгляда. - Ниче. Правда. - Да ладно! Ты вазон несчастный из центра стола к своему краю перетащил, чтобы им отгородиться из-за «ниче»? Я этот его взгляд знаю, просто он так не смотрит…- и непонятно, Ефремов помочь пытается или напугать еще сильнее. - Бля. - Че? Давай колись! Ты что, его перешутил? - Да ну тебя, - шепотом возмущается Ильзат, - ничего такого я не делал ему, и не знаю чего ему надо! - он малость в шоке от такого пристального и темного взгляда Набабкина. Это что, рентген, или да? - Действительно не знаешь? Ну, значит все норм, не переживай. Может травма старая беспокоит, или от Михалыча влетело с утра пораньше, вот и принял угрожающий вид, а ты просто напротив оказался. - Обалдеть ты умный! Мне, Шерлок, какой из этих вариантов выбрать, чтобы от страха раньше времени не помереть? Ты же с ним в хороших отношениях, спросить не можешь в чем проблема? - Вкуснота! - Ефремов ловко закидывает виноградину в рот, а потом как-то озорно подмигивает и улыбается. – Ладно, не ссы в компот, спрошу я позже у Набы что это значит. А ты ешь, давай, а то исчезнут щеки, за что тискать тогда? – и тянет руки к ильзатовому лицу. А пока Ахметов верещит и отбивается от Димки, ребята над ними ухохатываются и пытаются снять эту возню на телефон, взгляд мужчины за противоположным столом темнеет еще сильнее.* * *
После завтрака представители тренерского штаба как-то очень быстро взяли всю команду в оборот. Гончаренко, отозвав Николу, что-то ему втолковывает с помощью переводчика, скорее всего, опять о переговорах с Эвертоном разговор ведут. Медики и физиотерапевты расхватали тех, чье состояние здоровья пока вызывало у них опасение, и загрузили тестами, вратари ушли тренироваться на поле, а остальных отправили в тренажерку и нацепили датчики. Как получилось, что Ильзат оказался на той беговой дорожке, что была ближе к Набабкину, он так и не понял. Но факт есть факт, и есть нерешенная проблема. Или нет ее, но это тоже неясно. И это сильно нервирует. - У тебя пульс шкалит, - слышит Ильзат справа. Ну, да, там Кирилл, куда же ему деться, кивает на датчик. - У тебя тоже. - Ну, я же старенький, так вы все говорите, ты вот по имени отчеству обращаешься, - тянет с ехидцей Кирилл, - так что мне можно, а у тебя проблемы. - Ничего не старенький, - отвечает Ильзат миролюбиво. Сейчас пререкаться совсем не хочется, и по ответному взгляду и легкой полуулыбке он понимает, что выбрал правильный ответ. Неужто тучи рассеиваются? В серо-голубых радужках таятся смешинки, и Ахметову самому хочется ярко улыбнуться Кириллу. Нет, он конечно не маленький и не дурак вовсе, давно уже понял, что за чувство такое тянущее в груди появляется когда этот мужчина оказывается в поле зрения. Ну, может и не только тогда, может чаще...ладно! Он постоянно практически о нем думает, только во время матчей и важных тренировок бывает предельно собран и сконцентрирован. Ну, так и что теперь, волосы на голове рвать, реветь горючими слезами, в клуб другой податься? Бред, конечно, он не для того упорно работал, в Москву перебирался и по сборам раскатывал, чтобы теперь все это похерить. Ему нравится в клубе, болельщики к нему привыкли уже, с ребятами-новичками вроде сдружились, да и со старшими товарищами хорошие отношения. С Набой вот незаладилось. Нет, Кирилл Ильзату ничего по-настоящему плохого никогда не делал, претензии к его игре высказывал только по делу, да и не только ему, так что тут без обид. По настоящему обидно то, что Набабкин вне поля не воспринимал его всерьез. Шуточки-самосмейки эти дурацкие, прикольчики, вроде пропавшей из раздевалки свежей одежды…казалось бы глупости, но почему-то обидно до глубины души. Ребята говорят характер у Кирилла такой, не может он промолчать когда на языке колкость какая вертится, и, так уж повелось, что на правах одного из старших ему это можно. Оно и понятно - дедовщину, как говорится, никто не отменял. Но почему Ильзат? Почему именно на нем Набабкину надо тренировать свое остроумие. Парень тоже не лыком шит конечно, ему палец в рот не клади - дай поучаствовать в такой пикировке словесной, защитить себя он сможет. Примечательно, что обычно весь этот цирк происходит при свидетелях как минимум в полкоманды и попахивает дешевеньким стендапом. Они вроде и не говорили никогда нормально, тихо-мирно, а сейчас вот хочется. Только получится ли? - Вы же старше, вот и …- Ильзат на автомате каком-то снова переходит на привычный язвительный тон и видит, что складочка между густых светлых бровей становится отчетливей. Опять буря? - Ты мне про разницу в возрасте не заливай. К Игорю ты по имени обращаешься, и тебя пока никто не съел за панибратство. - Так и Вы не каждого до белого каления своими безумно остроумными шутками доводите, я Вам еще за смуглянку не ответил. – Ильзат вспоминает как ходил бордовый от смущения, с его-то оттенком кожи, по базе и шхерился по углам от угарающих одноклубников. Почему-то эта шутка всем безумно зашла. Кирилл тогда как раз решил порадовать парней, вымотанных после тяжелой тренировки, очередным шоу. И когда он затянул небезызвестную «Смуглянку» Ильзат малость прифигел. Ни он один, кстати. И хоть спел Набабкин всего пару строк, дойдя до заветного слова, так отчетливо и выразительно стрельнул в Ильзата глазами, что ни у кого не возникло сомнений к кому это обращение. Ребята зашлись гоготом, а мальчишка, красный как вареный рак, вылетел из раздевалки так стремительно, что поскользнулся на только что вымытом полу. И да, смуглянка к нему как приклеилась. - Да ладно тебе, весело же было, - Кирилл открыто улыбается, без подъеба даже вроде, а Ильзат чуть голову отворачивает, ну не может он на него такого смотреть, боится выдать себя. - Вам видимо очень, - он и сам понять не может, смущенным себя чувствует или раздосадованным. Для Кирилла это все шуточки конечно, а вот Ильзат… И не ясно, в какое русло бы этот разговор ушел дальше, но деловито подошедший тренер по физподготовке буквально сдергивает Ахметова с его дорожки, и сообщает, что надо все еще усиленно работать над плечом, хотя бы для перестраховки. Чего парень уже не замечает, направляясь к другому тренажеру, так это тяжелого выдоха и расстроенного какого-то взгляда Набабкина. До ужина они больше так близко не пересекаются.* * *
Вечером Кирилла таки ловит Дима, и в своей обычной беззастенчивой манере начинает засыпать странными вопросами прямо посреди коридора жилого корпуса: - Наааб! Наб, слышь, а ты что, планируешь особо жестокое убийство Ахметова? - Рехнулся, Дим? Головешку твою дурную напекло испанским солнышком? – Кирилл явно подохренел от таких предъяв, благо, что способность отгавкиваться уже на рефлексах и под кожей. - Не, ну я правда своими собственными глазами видел как ты его за завтраком взглядом убить пытался, - Ефремов смотрит очень испытующе. - Да херня, Дим, проехали уже. - Наб, я ведь не отстану. Скажи, и разойдемся, - ржет гиеной, и правда не отвяжется ведь. - Да бред. Столкнулись посреди ночи в коридоре, слово за слово как обычно… - О! А про что базар был? А то у кое-кого из ребят тут уже тотализатор – на какую тему на этот раз будет прикол и как Ильз отреагирует. Может, поставлю - так выиграю, - Ефремов снова улыбается, а Набабкин офигевает. - Долбанулись что ли? – Кирилл правда в шоке. Глупости какие, не собирается он мальчишку гнобить и подкалывать на потеху этим самодурам, оно всегда само собой как-то получается. – Пусть сами себя развлекают. И ты не влезай, а то прилетит. - Да понял я, понял. Ты скажи, реально из-за чего так взъярился? - Я просто спросил его, чего ночью по базе шароебится. Он снова шарманку свою завел! Кирилл Анатольевич то, Кирилл Анатольевич се! - И что? Все? – Ефремов смотрит как-то скептически. – Быть такого не может, ты мне дословно расскажи. - Как я тебе дословно расскажу? Попробуй тут вспомни. - Склероз что ли, Наб? - Да задрал ты! – Кирилла уже раздражать начала вся эта история с ефремовским допросом. – Спросил, не шило ли в жопе мешает ему спать по ночам, что он променады устраивает. - Ну, нихрена ж себе у тебя подкаты!!! – Ефремов уже практически на пол по стеночке съехал и трясется от смеха. - Ты че, дебил? - Это я то? – Дима искренне так недоумевает. – Это ты дебил, Наба. А он тебе на это что ответил? - Да какая на хрен … - Что он сказал, Кир? - Спросил, не специалист ли я по извлечению таких шильев. Что-то такое. Эй, ты что? Ефремов ржет уже беззвучно просто сидя на полу, трясет ногой и дергает Кирилла за штанину треников. Чуть погодя, отсмеявшись и утерев слезы, Дима очень внимательно смотрит куда-то ему за спину, моргает и спрашивает: - Скажи, а ты как нему относишься вообще? К Ахметову. - К чему этот спектакль? Ты меня побесить лишний раз решил что ли? - Не отвечай, пожалуйста, вопросом на вопрос, просто подумай и скажи. – Теперь Ефремов говорит тихо и спокойно, как с душевно больным, и чего он добивается вообще, Кириллу не понятно. - Обычно, как ко всем. Еще бы он борзым таким не был, цены бы ему не сложить, - отвечает, и, оставив Диму сидеть-подпирать стенку в коридоре, уходит на ужин, тем самым давая понять, что разговор окончен, и возвращаться к нему он не собирается. Нет, они правда дружат, но Кирилл не хочет пока душу наизнанку выворачивать, и не из опасения, что Дима не поймет, он сам себя просто до конца не понял. И боится до чертиков тоже сам себя, страшно самому себе признаться во многом. Что изначальной задумкой было веселить смешливого мальчишку, чтобы ямочки эти играли невероятные, а вот после уже смущать его стало до дрожи необходимым. Кирилл не может даже вспомнить момент, когда это вышло на новый уровень. А потом Ахметов научился напускать на себя невозмутимо отстраненный вид, и так лихо давать сдачи, что все только диву давались. Пару раз их, плюющихся друг в друга ядом, даже лично Гончаренко с Онопко разнимали. Поняли, конечно, что это местное развлечение у ребят такое, но Кириллу влетело знатно, как зачинщику. Старше ведь, мудрее вроде, а ведет себя как пацан дурной. Пацан и есть, влюбился и, за неимением у объекта обожания косичек для дерганья, привлекает к себе внимание как умеет. А что делать то? На свидание то просто так не позовешь? Тут и прилететь может. Ильзат конечно парень современный, но кто его знает, что в чужой душе творится, она – потемки как никак. И пока взвинченный Кирилл спускается вниз в столовую, Дима, поднявшись с пола и деловито отряхнув пятую точку, говорит куда-то в пустоту: - Да выходи уже, ушел он. Давно там стоишь? Из-за поворота, что ведет в другое крыло, появляется Ильзат, и весь его потерянный какой-то вид говорит о том, что часть разговора он таки слышал. - Только пришел, услышал, что вы разговариваете и мешать не стал. - Ну, как ты, наверное, и сам понял, убивать он тебя точно не собирается. Просто ваша полуночная встреча на него неизгладимое впечатление произвела. Знаешь же, когда последнее слово не за ним, это не тот вариант, который его устраивает. - Ага, я в курсе. Мы в зале разговаривали, вроде относительно мирно, я к тебе и шел сейчас, чтобы рассказать. - Думаешь, буря миновала? Ну, это еще непонятно. С вами двоими никогда нельзя быть ни в чем уверенным… - Дима приобнимает Ильзата за плечи и задает направление в сторону лестницы. - Ты о чем сейчас? – Ильзат хмурится. - Не бери в голову, пойдем лучше на ужин, а то два приема пищи пропустить за день это уж перебор, ты ведь так нормально и не ел утром? – Ефремов опять пытается тыкнуть пальцем ему в щеку. Ильзат еле уворачивается, но совсем не обижается и уже блещет улыбкой: - Спасибо за заботу, мамочка! – хохочет. Вот так, перекидываясь ничего не значащими фразами, ребята наперегонки несутся вниз в столовую, по пути чуть не сбивая Гончаренко с Обляковым, что стоят и тихонько беседуют в холле на первом этаже. - Эй, полегче, возмутители спокойствия. Так бы на тренировках бегали! – для вида выговаривает им тренер. Ваня только улыбается. - Простите, Виктор Михайлович!!!- хором кричат и уносятся в столовую, а то вдруг и правда все самые лакомые кусочки расхватали уже. Ильзат слышал, что на ужин должна быть рыба, запеченная на гриле, все как он любит, и первый подбегает к шведскому столу в предвкушении. Он действительно сегодня не завтракал нормально, да и пообедал не очень плотно, вот и проголодался к вечеру очень. Оглядывает блюда, рыбы нет на виду, и расстроенно тянет: - А рыбки нет уже? – все еще глазами пытается найти любимое лакомство, и тяжко вздыхает. - Что «халяльный» наш, жизнь-боль, беда-печалька? – Набабкин появляется откуда ни возьмись, укладывает руку на чужое плечо и улыбается довольно. Его как магнитом тянет вечно к Ахметову, а слова бесконтрольно изо рта вылетают. И что ему снова неймется, нормально же все вроде было. - А не пойти бы Вам, Кирилл Анатольевич?! – говорит в ответ Ильзат громко и зло как-то, и руку чужую резко сбрасывает, оборачиваясь. И быть большой беде, скорее всего, поэтому вмешивается стоящий рядом Ефремов, пытаясь призвать буянов к порядку: - Ребят, харэ, уже даже не смешно. На вас все смотрят. Я, понимаю, конечно, что вы мимо друг друга пройти не можете просто так, но давайте… - Ефрем, потухни, и не влазь, тебя спросить забыли. - Кирилл снова заводится, в глазах шторм настоящий, вроде обращается к Диме, но смотрит на Ильзата. Ахметову обидно так становится, не передать: - Мне вот интересно, почему я? Что я сделал то? Не на ком больше в остроумии поупражняться? – он даже не ждет ответа, пулей вылетает из столовой, быстро смаргивая непрошенные злые слезы. В столовой тишина гробовая, все на Набабкина с Ефремовым смотрят, кое-кто даже головой укоризненно покачивает. Кирилл сам в шоке, первый раз в глазах Ильзата он сегодня эту обиду жгучую рассмотрел. Тот обычно ответными подколками сыплет так лихо, что не дай Бог, а сейчас такое. - Наба, перебор. Ты бы пошел за ним, что ли. - А ты почему так переживаешь? – Кирилл угрожающе сводит брови, - вот иди и пожалей, Мать Тереза блин местная. - Да ты чего? Не сходи с ума, пойдем, пройдемся лучше, и я тебе кое-что расскажу, - Дима свой поднос отставляет, берет Кирилла под руку и тянет к выходу. - И ужинать ты не будешь, конечно, из-за этого важного разговора. Он будет таким же содержательным, как тот, что недавно в коридоре состоялся? – спрашивает скептически, но послушно следует за Ефремовым на выход. - Да я не голодный, в общем-то, так что все – окей.***
Ильзат, выбежав из столовой, со всех ног летит в свою комнату, благо один живет. Захлопнув дверь, он медленно сползает по ней вниз и так и остается сидеть. В колени лицом утыкается и всхлипывает судорожно. Что делать вообще, как воспринимать такое отношение, сегодня же нормально говорили, да и времени столько прошло уже как он в команде, достаточно, чтобы с каждым притереться, а нет – опять двадцать пять. Ильзат уже не вывозит, не смешно уже, правда. Только недавно себе говорил, что не будет реагировать, Набабкину надоест, и он отстанет… Может если так, то и полегчает. Перестанет в поле зрения находиться, так и отпустит. Но не может он смолчать, когда дело Кирилла касается, пробовал – не вышло. - Чем я тебе не угодил? зачем так мучаешь меня? – спрашивает пустоту Ахметов, и, просидев так на холодном полу минут десять, медленно поднимается. Через полчаса тренерский штаб собирает команду для разбора последних матчей соперников в предстоящих встречах на сборах. Надо ему пойти и умыться холодной водой, прийти в себя. Он голоден и расстроен, но это не повод показывать тем, кто ждет от тебя силы и стойкости собственные слабости. Да и с опухшими глазами появляться на людях не комильфо.***
Кирилл и Дима медленно идут по дорожке вокруг жилого корпуса базы, Ефремов смотрит на солнце, что медленно садится за горизонт, вздыхает мечтательно и начинает: - Эх, красота то какая! Природа вокруг, воздух свежий, закаты красивые… Набабкин у виска крутит: - А ты крышей поехал, смотрю. От воздуха что ли от свежего? - Сам дурак. Да еще и слепой к тому же, а я вот нет, - Дима подмигивает довольно. Он вот вообще не обижается на Кирилла никогда. Они на одной волне, как и положено хорошим приятелям. - Я тебя сердечно поздравляю, - торжественно тянет Набабкин. Он хлопает Диму по спине, да так, что Ефремов едва равновесие не теряет, и только благодаря многолетнему футбольному опыту удерживает баланс, и не пропахивает носом асфальтированную дорожку. - Так и что же я, по-твоему, увидеть такое должен, чего не разглядел? Ты поэтому меня утащил от посторонних ушей подальше, чтобы поведать сею великую тайну? - Ты смотри, он и проницательный оказывается. А то, что все уже кроме тебя давно заметили, не замечаешь. Но я понимаю в принципе почему. Это походу закон жанра, так в книжках и фильмах разных про любовь бывает, не зря же их все пишут да снимают. Со мной, правда, такого не было, но видимо каждому свое. - Так, философ, а если поподробней? – до Кирилла вроде начинает доходить, куда Дима разговор ведет, раз речь о чувствах задвигает, но тут уж надо быть до конца уверенным. Он не удивится даже, если сейчас Ефрем заявит ему что просек фишку, и знает, почему Ильзату вечно достается подначек сверх меры. - Наб, вы с ним два сапога пара, серьезно. Ты себя не знаешь куда деть, и из кожи вон лезешь, чтобы его внимание привлечь. Он не сечет тему, благо, что молодой-зеленый совсем, и огрызается. Но если ты думаешь, что Ильзат тебя из-за подъебов вечных возненавидел, то ошибаешься. - Я что-то правда не понимаю, Дим. Ты сейчас сказать пытаешься что он…? – голос у Кирилла очень тихий, а вид и вовсе растерянный. Но, судя по взгляду, он действительно начинает осознавать суть всей этой Санта-Барбары. - Ага. Дошло, наконец? - Вот черт! А ты как понял-то? - Мне кажется, что поняли вообще все, кто хоть раз имел честь присутствовать при ваших с ним, с позволения сказать, брачных танцах. Они конечно, весьма специфичны, эти танцы, но о вкусах ведь не спорят, да? Пока Ефремов угарает со своей удачной шутки, Кирилл, прокручивает в голове все собственные, безобидные и не очень, в адрес любимого смуглого мальчишки. - И что мне делать? Думаешь, он сегодня всерьез обиделся? – Кирилл нервно кусает губу, он представления не имеет, как будет извиняться, не цветов же из клумбы парню в качестве извинений преподнести. - А поговорить ты с ним не пробовал? Ну, хорошо, допустим, ты не врубился раньше, что он к тебе тоже неравнодушен, но сейчас-то что мешает? - Ладно, надо тогда в корпус возвращаться, – Кирилл стремительно разворачивается и идет обратно к входу в здание, а его младший товарищ, весьма довольный собой, еле поспевает за ним. - Эй! У нас через пять минут уже собрание с Гончаренко. Ильзат же точно там будет, вот после и поговорите, - Дима кричит на бегу. Он догоняет Набабкина, и вместе они быстрым шагом идут в импровизированный актовый зал.***
На экране уже светится начальная картинка нарезки матчей, Гончаренко с помощниками обступили ноутбук, подключенный к проектору, и что-то негромко обсуждают. В основном ребята уже в зале. Кирилл замечает, что Ильзат тоже там, он выбрал себе стул не в самом центре, а чуть сбоку, но все равно к нему не подобраться, слишком уж многих пришлось бы с насиженных мест сгонять, чтобы туда пролезть. Да, Дима прав, лучше всего выловить Ахметова после собрания и поговорить, наконец. Он не знает как начнет, что скажет и чем это все закончится, но твердо решил что разговор состоится. В конце концов Набабкин он или нет?! Зал сам по себе небольшой, и они с Ефремовым занимают места на одном из дальних рядов, там как раз ребята постарше расселись, молодняк, ясное дело - поближе к экрану. Свет убавляют, но не выключают полностью, тренеру надо видеть лицо и глаза тех, к кому он будет обращаться в случае необходимости, и начинается просмотр. Гончаренко в процессе периодически нажимает на паузу, и обращает общее внимание на действия команд-соперниц в последних матчах, подмечает ошибки и удачные действия, выделяет игроков, с которыми нужно держать ухо востро. Кирилл вообще не слышит, о чем вещает тренер, все его внимание на Ильзате сосредоточено. Фиг бы с ним с разбором этим, потом матч в интернете посмотрит и игру проанализирует, не новичок уже давно. Ахметов сидит впереди на два ряда, и на два места слева от Кирилла. Спина ровная, будто палку проглотил, смотрит, кажется в одну точку на экране, даже когда Гончаренко останавливает просмотр, дабы снова сделать ремарку. Мальчишка как чувствует, что Кирилл беззастенчиво жжет его взглядом, чуть голову поворачивает и косит глазом в сторону наблюдателя. Набабкин даже не думает делать вид, что заинтересован происходящим на экране, как раз наоборот, корпус левее разворачивает и подбородок приподнимает, чтобы видно Ильзата лучше было, и этот маневр не укрывается от постороннего внимания. - Набабкин, я смотрю тебе очень интересно то, для чего мы все тут собрались, – привлекает его внимание Виктор Михайлович, - но давай ты сейчас будешь меня слушать и на экран смотреть. Или на лавку снова захотел? - Я смотрю и слушаю, Виктор Михайлович, - отвечает Кирилл. Он нехотя отвлекается от разглядывания Ахметова и поворачивается к Гончаренко. Тот усмехается как-то совсем непонятно, и возвращается к разбору матчей. Кирилл очень легко отделался. Обалдеть, что, и тренер в курсе их драмы? До конца собрания он, правда, старается не отвлекаться, понимает, что с Михалыча станется усадить его в запас на какое-то время, пусть даже в воспитательных целях. Команда досматривает нарезку из игр, а после, когда экран гаснет, и некоторые индивидуально получают от тренеров ценные указания, их распускают. До отбоя у ребят несколько часов свободного времени, и Кирилл собирается потратить их с пользой! Ну, разговор, конечно, так было задумано. Когда все, разом почти, поднимаются и высыпают из зала, Набабкин теряет цель из вида. Он озирается, даже на мыски привстает, но Ахметова разглядеть в узком коридорчике, полном гомонящих парней не может. - Ты чего опять тупишь, давай, дуй за ним. Я видел, как он в сторону комнат ускакал уже, - Дима как всегда готов прийти на помощь ближнему. – И резче, закроется в комнате – к себе не пустит. Кирилл бочком быстренько протискивается сквозь ребят, активно обсуждающих, чем заняться в ближайшие часы, и спешно направляется в жилое крыло. И все равно не успевает нагнать быстроногого полузащитника - когда он появляется в коридоре, заветная дверь как раз наглухо закрывается. В коридоре пока больше никого. Кирилл подходит к двери и кончиками пальцев едва касаясь, проводит по деревянной поверхности - не успел, черт! Когда еще шанс поговорить будет? Сейчас Ильзат ему не откроет точно, а завтра они, как пить дать, снова сцепятся. Есть только один вариант.***
Он уже и забыл, когда кого-то так о чем бы то ни было упрашивал: - Ну, ты мне друг или нет? Пожалуйста. Чего тебе стоит? С меня магарыч, серьезно. Дима смотрит на него со смесью недоумения и жалости, а потом отвечает: - Я вот тебе поражаюсь, сам делов натворил, а теперь - Дима помогай? Ладно, я и так в этом во всем уже по самые уши увяз, пошли уже, по пути план обсудим. План, конечно, откровенно дебильный, но тут уж что поделать – других вариантов нет. Так что спустя минут двадцать Ефремов бодро стучит в дверь Ахметова и сразу же громко добавляет: - Ильзат, ты там? Мне очень зарядник нужен, у тебя есть? Ильзат медленно приоткрывает дверь и его настороженный вид говорит о том, что подвох он буквально чует. Но на пороге действительно Дима, вроде один, правда, какой-то жутко радостный. Глаза горят, и улыбка до ушей. - Есть, но мне самому пока нужен, а больше тебе не у кого попросить? – Ильзат вроде перестал осторожничать, двери чуть пошире распахнул. - Да? Ну, ладно тогда, спрошу у кого-нибудь еще, - говорит, и быстро повернувшись в сторону, бросает: - У тебя есть? Любопытный Ахметов фатально ошибается, выглянув из комнаты. Буквально в шаге от нежданного визитера, ранее не замеченный, стоит «защитник экстра-класса» собственной персоной: - Я свой где-то потерял, у Жоры Щенникова спроси, у него точно запасной есть. Нет, ну Ильзат как чуял, что не стоит никому сейчас открывать, однако он парень воспитанный, не вежливо с коллегами через дверь общаться. Ага, конечно, только если это не хитрожопый Ефрем. - Ну, я пошел тогда к Жоре загляну, ага? – довольный собой он направляется к выходу из коридорчика. К Жоре, конечно, а ничего что нужная комната в противоположной стороне коридора находится? Ильзат, само собой, понял теперь, что не в зарядке вовсе дело. Понял, сразу, как Набабкина увидел. Так Ефремов с шутником этим теперь в одной команде что ли? Тоже решил настроение себе поднять за его счет? Да пошли они все вместе лесом! Ахметов пытается дверь закрыть быстро, но не тут-то было, с обратной стороны за ручку ухватился Кирилл. - Ильзат, разговор есть, не прячься от меня. Что ты как маленький? – Кирилл пытается дверь на себя потянуть, открыть шире. У него не очень хорошо получается, но и парень по другую сторону тоже не сильнее его. - Сам маленький! Отвяжись, чего пристал? – Ильзат на визг почти срывается, понимает, что сейчас или на помощь звать начнет, или разрыдается. И то и другое, как ни глянь – труба, засмеют, вовек не отмоется. - Пусти, давай поговорим нормально, тут в коридоре сейчас кто-нибудь нарисуется. - Вот и отстань! Задолбал уже, чего тебе вообще не хватает в жизни?! – зло кричит Ильзат, с еще большей силой дергает ручку на себя и понимает, что с обратной стороны отпустили, дверь захлопывается. Он прислоняется лбом к дверному полотну и загнанно дышит. Вытирает дрожащей рукой выступившие слезы, и не может поверить собственным ушам, когда спустя полминуты с обратной стороны слышит четкое кириллово «Тебя». Это что, его галюны такие на нервной почве накрыли? За дверью тишина. Ильзат все еще не понял, ему послышалось? Если послышалось, то и хрен бы с ним, конечно, а вдруг нет? Что это вообще значит? И с чего это действительно Набабкин так неистово к нему «на поговорить» рвался? С каждым мгновением у него все больше вопросов. - Ты слышишь меня? – Кирилл зовет осторожно, - я больше не обижу, правда. Просто выслушай. Потом уже решишь прогнать меня или нет. Ахметов вообще не припоминает, чтобы Набабкин в таком тоне с кем-то разговаривал. Так…ласково, что ли? Это какой-то дикий сюр, точно, но Ильзат парень рисковый. Лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о том чего не сделал, верно, ведь, да? Поэтому, спустя пару минут, он нажимает на ручку, толкает дверь и делает шаг назад. Кирилл еще там, и, судя по виду, настроен решительно. Он медленно заходит в комнату и закрывает за собой дверь. Ильзат осторожно пятится назад, но глаз от своего визави не отводит, и ответный взгляд ловит, такой мягкий и ласковый, что не передать. Он, правда, такого у Кирилла никогда раньше не замечал и сейчас откровенно растерян. Еще некоторое количество шагов спустя Ильзат упирается в подоконник. Все, дальше пути нет. Кирилл же, остановившись в метре напротив, аккуратно уточняет: - Ты же открыл, потому что слышал, что я тебе ответил? - Когда? – Ильзат делает вид, что не понимает о чем речь. - Тогда, когда ты спросил чего мне не хватает, - он выдерживает паузу, а потом продолжает: - Только вот ни чего, а кого, Ильзат. Тебя. Тебя не хватает. Кирилл подходит еще ближе, так, что между ними считанные сантиметры остаются. Ильзату деться некуда совсем, он зажат фактически между подоконником и Набабкиным, не в окно же сигать в самом деле. Он снизу вверх на Кирилла смотрит все еще опасливо, а тот ладонь к лицу его тянет, тыльной стороной по щеке к виску проводит, и тихонько говорит: - И ты, если я не то что-то сейчас сделаю, оттолкни и пошли подальше. Я уйду, и слова наперекор не скажу. Слышишь? Ильзат глаза прикрывает. Он что, спит? Не может Кирилл Набабкин таким быть, не с ним уж точно. Он наверное заболел и в бреду валяется, вот и видится всякое. Глаза распахивает и тут же снова закрывает – его губ касаются чужие, такие осторожные, а на талию опускаются сильные руки. Кирилл тоже боится, Ильзат чувствует, и от этого осознания сам смелеет. Он обвивает шею мужчины руками, рот приоткрывает, языком сталкиваясь с чужим-обжигающе горячим. Вот оно, разрешение получено, и Кирилл, подхватив Ильзата под бедра, усаживает его на широкий подоконник. Он устраивается меж разведенных загорелых колен, гладит их, поднимаясь выше оглаживает крепкие бедра, и не перестает целовать такие желанные губы. Из груди парня уже рвутся стоны - Кирилл раскрытым ртом спускается по смуглой шее к чувствительному местечку ключицы, лижет, сам обалдевает от своей смелости, а Ильзат ему позволяет. Он сейчас ему что угодно позволит, тоже дорвался. Стонет протяжно, лодыжки эти свои охренительные на бедрах Кирилла скрещивает, выгибается и потирается о него нетерпеливо. - Кир, пожалуйста…- Ильзат дышит загнанно, к себе его еще сильнее притягивает, хотя куда уж казалось бы, в волосах пальцами путается. - Шшш… не торопись, так, - Кирилл от шеи залюбленной зацелованной отрывается, смотрит в глаза карие, страстью затуманенные, губ полных легко касается и выпрямляется. Медленно к своей груди его прижимает, успокаивающе по спине ладонями проводит: - Солнце мое, что же ты делаешь со мной? – шепчет еле слышно. - Ты первый начал, - слышится в ответ, а в голосе улыбка. Они оба возбуждены до предела, и Кирилл вот вообще ни черта не железный, но не время. До конца сейчас они не пойдут, даже не поговорили ведь толком. Слово за слово и набросились друг на друга как оголодавшие, по теплу чужому и ласке. И, если хорошо подумать, то так ведь оно и было. Полгода почти вокруг да около ходили, и играли в «кто кого первый из равновесия выведет». В основном действительно Кирилл начинал. Ну а что этот мальчишка зазнобой на его голову нежданно-негаданно свалился? Вот тогда и забурлила в венах кровь, да и парень не промах оказался. Он никогда еще так другого человека не хотел. Любить, быть рядом. Вот и доигрались. Набабкин хмыкает, все у них не как у людей. Хотя кто это должен определять как оно должно быть? Сейчас они есть друг у друга, а с остальным потом разберутся. Он вот это чудо, мальчишку своего, от себя никуда отпускать не собирается. Своего, теперь уж точно, и хрен он кому отдаст того, кого всю жизнь так сильно ждал.