You are not along

— Давай же, Наги, шевелись! Двигайся быстрее, сосредоточься! Ты не можешь так медленно двигаться, проиграешь — умрёшь! — голос Рокудо звучал звонко и жёстко, он без пощады гонял по залу девчонку, то и дело подтравливая иллюзиями, то материальными, то нет. Хром вскрикнула, когда пол под ней обвалился и с трудом освободила своё сознание из жёсткой хватки силы иллюзиониста. — Слабо, очень слабо, Хром. Ещё раз, — девочка еле стояла на ногах, но кивнула и, опираясь на трезубец, встала. — Давай-давай, Наги, ты не можешь быть такой слабой, тебе не позволительно. И иллюзии снова полетели в девчонку. — Мукуро! — пламя тумана разбилось о бесконечный поток пламени Неба. Тсуна подхватил на руки Хром и зло уставился на хранителя. — Что ты делаешь?! Ты не видишь, она устала, неужели нельзя быть немного милосерднее? Мы же сейчас не на поле боя, это всего лишь тренировка! Как ты можешь быть таким жестоким?! Рокудо осёкся, поджал губы и молча выскочил из зала. Но в дверях обернулся и посмотрел на оставшихся на месте подростков. — Враги не будут щадить её только потому, что она устала и больше не может, Савада Тсунаёши. Никто не станет беспокоиться, что у неё что-то болит. Её сомнут и размажут по стенам и полу. И всё. И ты не всегда сможешь успеть и спасти её. — Мукуро-сама, — пролепетала девочка, однако даже не попыталась догнать своего кумира. Устала? Или не захотела? — Береги себя, Наги. На следующем собрании Мукуро был хмур и бледен, он ни слова не проронил во время обсуждений. И даже не вздрогнул, когда прямо посреди разговора перед ними явилось Первое поколение Вонголы. Джотто тоже был хмур и раздражён. — Мой наследник, Савада Тсунаёши. Я разочарован тобой. Тсуна побледнел и сравнялся лицом со светлым подоконником позади него. — Пойдём, мальчик. Пойдём с нами. Стоящий рядом с ним Деймон Спейд так же протянул руку. А Мукуро. Ему было всё равно. Его нигде не ждут. У него нет дома. Нет близких. Нет любимых. Ничей. Даже у раба есть хозяин, а у него нет никого. Так почему бы и нет? Он кивает и делает шаг вперёд. Его никто не останавливает. Снова. Может быть, он был прав. — Проходи. Располагайся, — кивает Джотто, пропуская гостя впереди себя. Подросток перед ним был худ и бледен. Они с Деймоном переглянулись и одинаково напряжённо отследили взглядом того, кого так опрометчиво утянули в своё время. Мальчишка ведь совсем. Сколько ему? Семнадцать? Девятнадцать? — Мне почти двадцать, Вонгола, — хмыкнул Мукуро, оборачиваясь. — Я не читаю мысли, просто почти все думают, что я выгляжу младше своего возраста. Что поделаешь, видимо, не докормили в детстве. Сколько я здесь буду? — Столько, сколько захочешь, — ответил Деймон. — Ты мой потомок и никак уже не нарушаешь временную линию. — Напрасно вы так думаете, напрасно… — протянул Мукуро, закрывая перед их лицами дверь. Джотто вздохнул. Деймон хотел было потрепать золотистые волосы, но его рука замерла и опустилась на плечо, сжав его в жесте поддержки. — Я правильно поступил, друг мой? — Время покажет, Джотто. — Я не мог смотреть в эти глаза, понимаешь? Ему нет места. Нигде, в том времени он нигде не найдёт свой дом. Ну как я его мог бросить. — Я же говорил тебе, Вонгола, — жёстко ответил Спейд, разворачиваясь и уходя, — что вся твоя семейка не больше, чем большой курятник с брошенными цыплятами, а ты — как вездесущая курица-наседка над всеми квохчешь и крыльями своими куриными нелепыми укрываешь. Ты идиот, идеалист и никогда не сможешь пройти мимо кого-то несчастного и обиженного. Джотто опустил голову, признавая правдивость слов. — Но, — обернулся через плечо. — Раз я всё ещё здесь, то твой идиотизм совсем не бесполезен, Джотто. И я буду с тобой, чтобы иногда сглаживать твою наивность своей рассудительностью. — Сарказмом, ядовитостью и желчью. — Я же говорю, ты наивен, Джотто. Примо улыбнулся и махнул рукой. Ночью здание заполнило неконтролируемое пламя Тумана. Когда иллюзионисты бредят, все в округе ощущают это. — Тшш, — мечущегося парнишку бережно приподнимают и прижимают к теплой груди, где быстро-быстро бьётся сердце. — Не бойся, тебе не нужно бояться. Не нужно защищаться. Тшш. Всё хорошо, всё хорошо. Джотто гладит спутанные длинные волосы, прислушивается к сдавленным хрипам и старается сдержать эмоции. Что же творится в мире, если в нём есть такие дети? — Моё Небо… Нет… Никого нет, я один. Он слаб, он настолько слаб, что признаёт это вслух. Он один, где бы не находился, за ним никто не стоит, за ним не придут. Некому. Незачем. Джотто сглатывает и прижимает к себе этого несчастного, всеми брошенного, одинокого мальчишку. — Я. Я — твоё Небо. Я — твоя семья, ты не один. Ты дома. Ничего не бойся, я всегда буду на твоей стороне. Мукуро слышит этот сдавленный шёпот и не может, не хочет ему так просто поверить. Но верит. Верит потому, что больше некому, нечему верить. — Не уходи. Я не хочу быть больше один. Джотто подтаскивает парня к себе поближе и практически укладывает к себе на колени. — Ты больше не один. Я не позволю тебе оставаться одному. Всё будет хорошо, Мукуро. Спи, nebbia preziosa (драгоценный туман). Спи, я — твоё Небо. Настоящее время, десять лет спустя. — Ты стал сильнее, — кивает Тсуне Деймон Спейд. Хром с трудом, но прошла очередное его испытание. Стоящий рядом с ним Джотто Вонгола улыбается тепло и мягко. Тсуна кивает, но сердце всё равно больно ёкает при виде первого хранителя Тумана. Джотто машет рукой и Спейд покорно льнёт к нему, подставляется под руку, когда пальцы Примо гладят его по волосам. Савада Тсунаёши больше никогда не видел своего Настоящего хранителя Тумана, Рокудо Мукуро, сильнейшего хранителя современности. Он потерял его очень-очень давно, но понял это окончательно, наверно, только сейчас, когда смотрел на трепетные отношения Первого Неба Вонголы и Первого хранителя Тумана. — В чём дело, Савада Тсунаёши? — Примо уже исчез, его воля вновь застыла в кольце до того времени, когда его не призовут снова. Эти глаза. Другие, бирюзовые, и держится этот человек совсем по-другому. Но почему же выглядит так знакомо, что аж сердце обрывается? — Мукуро… Иллюзионист вздрагивает, и Тсуне мерещится, что правый глаз окрашивается красным. — Не трать время на эти мысли, Савада Тсунаёши. Не трать время… Как не тратил его тогда. Иллюзия спадает, и Тсунаёши видит перед собой мужчину. Высокого, с длинными волосами, насмешливой улыбкой и грустными разноцветными глазами. Мукуро. Его Мукуро, его хранитель. Давно, уже несколько веков мёртвый. — Эй, — тёплая улыбка, которой Тсуна никогда не видел. Мукуро подходит и ерошит его волосы вытянутой рукой. — Ты такой взрослый, так что не плачь, ты уже слишком стар для подобного. Не грусти, не жалей меня, Савада Тсунаёши. Я был счастлив. Я был. У меня было моё Небо, я ни о чём не жалею. И ты не жалей, слышишь? — Прости меня, — Тсуна хочет его обнять, прижаться, скрыть слёзы и хотя бы на мгновение представить, что всё могло быть иначе. Но пальцы проходят сквозь чужое тело. Пламя иссякает. А Мукуро… не более, чем призрак. — Береги себя, Савада Тсунаёши. И береги мою драгоценную Хром. И да, ты прав, всё действительно могло быть иначе. Но я не жалею. И ты. Прощай. Последние искорки пламени исчезли, и хранитель вместе с ними. Мукуро просыпается от кошмара и загнанно дышит, хрипит и цепляется пальцами за чью-то одежду. — Тшш. Не бойся, тебе не нужно бояться. Не нужно защищаться. Тшш. Всё хорошо… Я — твоё Небо. Я — твоя семья, ты не один. Ты дома. Ничего не бойся, я всегда буду на твоей стороне…