Самсуддинские хроники. Охотник

— Знаешь, Самир, я тут немного разузнал про местные сказания, — продолжил закончившийся было разговор Арменд. — Знаешь, мне кажется, души умерших как-то влияют на ауру города. Они точно существуют, я уверен, есть мир за гранью нашего. И это точно связано с крепостью. Могильщик скептически усмехнулся. Он сам был склонен верить местным легендам, но пока воочию не видел ничего, кроме странных катакомб. — Не самое лучшее место для сбора историй, — процедил Самир, скручивая папиросу. — В детстве мы с друзьями играли в прятки там, у озёр, и я забежал куда-то, а куда — не знаю. Только зашёл, слышу — голоса, а ещё вонь такая… Я думаю, бежать надо, но что-то меня туда потянуло. Я проследовал на звук, потом вижу — кровь, всюду! Её столько, что весь пол залила! Там ещё камень такой… Ну, странный. Тут-то я наутёк и пустился… До сих пор мурашки по коже. Они ведь и меня могли убить! — Могли бы. И рука бы не дрогнула, — поёжился Арменд, вспоминая свой сон. Он уловил некоторую схожесть акцента Бесы и Самира. Она точно откуда-то из здешних мест, вероятно, жила в одном из сёл округа. Значит, должны найтись старожилы, что вспомнили бы её. Может, её способности как-то связаны с тем ужасным поступком, которым когда-то Эркен заслужил дурную славу у земляков? «Если спрошу про ведьму, догадается, о ком речь. Не буду пока раскрывать карты», — подумал Арменд и поспешил сменить тему: — Слушай, а не хочешь ли с нами в крепость? Втроём веселее, сегодня-то у тебя выходной. Роккелли вряд ли откажется. — Сомневаюсь, что это необходимо, — покачал головой Самир. — Давай, соглашайся, — настоял Арменд. — Возможно, найдём что-то стоящее. — Это… Там, у Волчьей Впадины, да? У меня мурашки по коже от этого места, — прохрипел могильщик. — А, ладно! Делать всё равно нечего. Арменд удовлетворённо кивнул и отправился дожидаться своего спутника — Роккелли. Тот, к счастью, пришёл довольно скоро, и теперь Арменд вспомнил, что хотел спросить у него. — Скажите, синьор, вам ничего не напоминает такой образ: лев-наездник? Ну, лев, а на нём — седок? С копьём что ли… — Хм… Знаю только, что таким образом изображали Бендиду, богиню-охотницу, одну из самых почитаемых в Иллирии и Фракии. Знаете, — Роккелли поправил фуражку, — вы можете найти много общего между греческой и иллирийской мифологией. Другое дело, что известно нам значительно меньше. Кстати, вы можете почитать мои рукописи, если угодно, — вдруг сменил тему археолог. — Спасибо, конечно, но я не знаю итальянского, — мотнул головой Арменд. — Не беда, — сухо ответил Романо. — У доктора Валентини есть Арбер, его помощник, он же и дублирует его заключения на албанский. Он по-нашему хорошо говорит, так что, можете сходить к нему. Вот, кстати, не забудьте передать, — он вручил Арменду несколько бумажных лир. — Не бойтесь, доктор Валентини — хороший человек, только недоверчивый. Немного успокоенный уверениями Роккелли, Арменд поспешил по обозначенному адресу. Дорога в лечебницу для душевнобольных навевала странные мысли — парень думал, что не сегодня — завтра, он окажется здесь. Все эти видения и сны наталкивали Арменда на мысль, что он сошёл с ума. Может, и Валентини с ним не разговаривал той ночью… Но турки… Они ведь наверняка были! Можно спросить про Мевлюта-пашу у Роккелли, может, он в курсе дела. Обогнув обширную гряду, парень, наконец, очутился у территории лечебницы. Где-то шагов за сто располагалось неброское белое здание с невысокой металлической изгородью. Морг от посторонних глаз скрывали густые заросли лиственниц и сосен, вокруг дорожки были аккуратно окученные клумбы. Большая часть цветов давно завяла или была укрыта слоем земли и валежника. Такая конструкция очень уж походила на могилы, и Арменд невольно сглотнул. Да уж, видать, это и правда морг. Территория была аккуратно убрана, а грядки ухожены. Наверное, летом сад очень красив и способен отвлечь кого угодно от мрачных мыслей. На секунду Арменд вспомнил свой собственный сад. Тот, оставшийся в селе Глухи До, где летом виноград в человеческий рост, где зеленеют деревья, окутывая двор широкими ветками и лозами. Летом хорошо, раположтившись на веранде, устроить ужин, наслаждаясь красивым закатом и видеть курящиеся вершины гор. «Жаркого бы сейчас. С зеленью, да под домашнее вино», — с наслаждением подумал мужчина, подходя к парадной двери. — Есть тут кто? — спросил он, постучавшись для приличия. — Входите, — ответил ему кто-то на чистом албанском. Муарем вошёл. Он попал в приёмную, где у кучи бумаг хлопотал невысокий коротко стриженный парень, одетый в больничный халат. Должно быть, стажёр доктора Валентини. — Вы Арбер? — Совершенно верно, — ответил парень. — А вас сюда что привело? — Мне вас рекомендовал Романо Роккелли, — без долгих вступлений сказал Муарем. — Вы можете перевести его рукописи? Заметив недовольное выражение лица стажёра, Арменд поспешил вручить ему заветные лиры, что быстр остудило албанца. — Что ж… Переведу, конечно, как только смогу. Воспользовавшись тем, что Арбер отвлёкся, Муарем решил немного осмотреться в доме-морге. Вероятно, Валентини был в подвале, потому парню предоставилась хорошая возможность проверить жилые помещения. И снова он почувствовал себя, как дома, поразившись тому минимализму, что предстал перед его взором. Минимум мебели, прочей утвари, зато на стене — несколько фоторамок. Вот сам Валентини, вероятно, с университетскими друзьями. Надо сказать, он не слишком-то изменился, и Арменд мог с лёгкостью указать, где среди десятка человек стоит Энцио. Решив сперва, что Валентини холост, Арменд вдруг обратил внимание на фотографию женщины, а под ней была подпись: «Розалия». Видимо, его жена. Кольца на пальце Валентини Арменд не видел, а значит, доктор — вдовец. На секунду задумавшись, Арменд вдруг торопливо вышел из комнаты, вспомнив, что хозяин, вообще-то, дома. Чёрт возьми, если Валентини или его помощник видели парня, вряд ли это прибавит доверия со стороны доктора. К счастью, Арбер ничего не заметил — не до того ему было. Он спешил как можно быстрее закончить перевод. — Скажите, а доктор Валентини на месте? — Я доложу о вас, — сухо ответил Арбер и поспешил по направлению к подвальной лестнице. — Ci sono visite, dottore! * — раздался голос стажёра.  — Se mi è venuto a trovare un paziente, aspergimi di acqua gelida*, — скептически усмехнулся в ответ Валентини, после чего крикнул уже на албанском: — Заходите! Арменд не заставил себя долго ждать и вскоре спустился по ступенькам вниз, в прохладное помещение, уставленное закрытыми камерами. Посреди стоял прозекторский стол, а где-то в углу, поодаль от операционного стола, рабочее место доктора, на котором лежала стопка документов, несколько коробочек и настольная лампа. Само помещение было отделано в бежевых тонах, как и полагается процедурным комнатам, на полу — белёсый кафель, дававший отблеск в тусклом свете ламочки. Запах хлорки наталкивал на мысль о смерти, и Арменд, кажется, понемногу стал понимать причину такой необщительности доктора. Но, что больше его удивляло, это количество камер для тел. Или они надеялись, что население Самсуддина когда-нибудь вырастет тысяч до двадцати, или что всех жителей города скосит загадочная «эпидемия» — Здравствуйте, доктор, это снова я — Муарем. — А, синьор, не ждал вас! — воскликнул Валентини, оторвавшись от своих бумаг. — Я вижу, ваша ночная прогулка плохо для вас закончилась. — Как видите, доктор, мне пришлось искать врача. — Ну, что ж, бывает, — сухо ответил доктор. — Дай бог, чтобы вы не стали моим пациентом, а ведь это возможно. — Вы об эпидемии, не так ли? Знаете, я долго думал о нашей ночной беседе… И знаете, я хочу спросить: связано ли это как-то с… Э… Помешательством? — Помешательством? Это… — доктор стал мучительно вспоминать слова, поскольку пока его лексикон был довольно беден. На разговорном уровне он неплохо освоил албанский язык, но вот в сложных конструкциях он откровенно «плавал». — Это… è un fenomeno per ora inspiegabile.*** И я не могу понять, что с ним связано. — Верно. Но ведь знаете же! — обрадовался Муарем, не ожидавший, что доктор вообще захочет с ним разговаривать. — В моей практике такого ещё не было. In ogni caso, **** я вам не доверяю, как и многим жителям этого странного места. — Вы, по крайней мере, не лукавите, — усмехнулся Арменд. — Потому приятно иметь с вами дело. — Возможно, — процедил сквозь зубы Валентини, намекая Арменду, что не слишком-то рад незваному гостю. Понял это и сам парень, потому решил форсировать события. — И ещё, может, вы что-то слышали о… Душах умерших, не обретших покой? Имя Мевлют-паша вам о чём-то говорит? — Хм… Quando ero studente a Napoli, ci dedicavamo con passione a cose simili.***** Мы с друзьями ходили в старые замки ночью. Для нас это было un divertimento, un modo per passare il tempo.****** Я думал, призраков не существует, но… Знаете, я невольно начал… верить… Думать, что… l'Aldilà******* существует. А здесь… Здесь всё может быть. Кстати, если вы сюда за этим приехали, ve ne scampi Iddio******** стать моим пациентом. Не все призраки были хорошими людьми при жизни. Особенно местные. — Это я и сам знаю, — покачал головой Арменд. Был у меня кошмарный сон, связанный с пропажей Мевлюта-паши. Я всё видел, будто сам был там. И я столкнулся с поистине необъяснимыми вещами. Доктор молча открыл верхний ящик стола, и, покопавшись пару минут, извлёк оттуда нечто похожее на компас. — Говорят, когда призрак рядом, стрелка начинает вертеться туда-сюда. Можете проверить сами. — Благодарю вас, доктор, — Арменд пожал руку Валентини, и, пожелав удачного дня, поспешил назад.