Я жду, пройдёт, отпусти, больно, люблю, не лги, я всё помню

Когда наступает полная темнота, то все остальные чувства обостряются. Больше слышишь, лучше чувствуешь запахи, сильнее ощущаешь чьи-то ладони, жадно скользящие по внутренней стороне обнаженных бёдер, пальцы, забирающиеся под яйца, чтобы оттянуть их выше и позволить с мягким шлепком приземлиться обратно на жёсткую деревянную (?) поверхность стула, от чего сквозь вмятые в резину зубы вновь просачивается сдавленный стон. Игорь не знает, как давно и каким образом оказался в этом подвале, слишком много тумана в голове отделяет его от этого знания. На самом деле, он не уверен даже в том, что это подвал, но, стоило осознать, что он оказался с кляпом во рту и повязкой на глазах крепко привязанным к стулу, как мозг с радостью подбросил ему именно голые бетонные стены и низкий потолок. Игорю кажется, что он слышит треск собственных разведённых в сторону коленей, когда дёргается в попытках свести обмотанные верёвками ноги вместе, ощущая, на своем члене помимо вездесущих, скользящих по его телу, рук чужой язык. Блядская физиология мгновенно реагирует на разницу температур с окружающим воздухом, утыкаясь головкой в чужое мокрое нёбо. Дыхание начинает рвать горло. Верёвки впиваются в грудь, уничтожая даже мысли о возможности наклониться вперёд, хоть как-то закрыться, натягиваются судорожными движениями легких, распирающих рёбра, сдавливающих бешено сокращающееся сердце. Язык настойчиво трётся об уздечку, добиваясь того, чтобы вставший каменным стояком член натянул ее до болезненного предела. Игорь то цепляется пальцами за края подлокотника, то дёргает руками, сжимая кулаки, безуспешно пытаясь освободиться от верёвок, пока между его напряженных бёдер продолжает искусно орудовать горячий влажный рот, мастерски высасывая из него самообладание и скулящие в потолок стоны. Из уголков губ текут на подбородок слюни, непрошеное возбуждение скользит по коже, вниз по пояснице, скапливается внизу живота. Зубы до звона в ушах врезаются в кляп, когда губы внезапно расслабляются, позволяя его члену скользнуть глубоко внутрь и попасться в ловушку узкого горла. Игоря начинает трясти. Пот стекает по вискам, он давится слюнями и кляпом, задыхается и хрипит, из последних сил глуша блядские стоны и неосознанно приподнимая задницу. Он не имеет ни малейшего понятия, кто отсасывает ему в данный момент, жёстко сжимая пальцы на его бёдрах, но делают это так ярко и глубоко, что сдохнуть хочется. Неизвестный у него между ног все же сдается и стонет, передавая вибрацию в член, опаляя пах горячим дыханием, и Игорь выгибается в последний раз, натягивая верёвки, от которых уже точно останутся следы по всему телу. Оргазм долбится в черепную коробку, он чувствует, как сперма заполняет чужой рот, стекает вниз по стволу, капает на яйца. Разноцветье за плотно прилегающей к глазам повязкой чуть стихает и становится немного мерзко, а еще холодно и мокро. Где-то еще на периферии от однообразной позы и напряжения начинает ныть колено, но нехватка кислорода в крови и судорожно нагнетающие воздух лёгкие пока остаются на первом плане. Он все в том же подвале. Да и повале ли? Только теперь в послеоргазменной пустоте ощущает, как кто-то собирает пальцами его сперму с члена и тут же что-то мокрое касается его рта, размазывая вязкую субстанцию по губам и кляпу. Игорь дёргается, но невидимая рука жёстко цепляется за волосы, фиксируя и обездвиживая голову. Во рту появляется гадкий солоноватый привкус, который хочется немедленно сплюнуть и прополоскать рот, но вместо этого он ощущает только одобрительный хлопок ладони по своей щеке, а следом движение повязки на глазах, и замирает.