Я жду, пройдёт, отпусти, больно, люблю, не лги, я всё помню

Хёрдур просто общался с Якой поскольку постольку. Ну за одним столом сидели вроде: Яка, Хёрд, Ник, Арнор, Бистрович... Хёрд конечно не мог не чувствовать, как от Яки фонит альфой, но привык же - от многих пахнет. От Влашича вон тоже, просто может не настолько притягательно... А потом все началось. Хёрд просто пропал на несколько дней - заперся дома, лежал, страдал... дрочил лохматый в подушку. Вернулся измученный, с фингалами, похудевший, и все по старому - морозится, отмалчивается. Обычный Хёрд. Вряд ли кто вообще замечает изменения. Но запах Яки провоцирует гормональный сбой. И это снова происходит, и раньше, чем должно. Хёрда накрывает едва ли не на улице, живот взрывается болью, голова кружится с такой силой, что находившемуся рядом Бистровичу приходится его ловить и тащить до комнаты в общаге. Благо по пути никто не встречается. Так Кристи узнает, что его суровый друг внезапно на самом деле омега. Узнает довольно точно, потому что сходящего с ума Хёрда бьет тактильный голод, и хорват оказывается облапан с ног до головы едва они пересекают порог комнаты исландца. - Хёрд.. Хёрд, блять! Угомонись! - Бистровичу приходится применить немного силы, чтобы выпутаться из навязчивых объятий и уложить лихорадящего Хёрдура в кровать. Благо блондина вырубает почти сразу. Крис смотрит на подрагивающие бледные ресницы на беспокойно зажмуренных веках и приоткрытые в шумном рваном дыхании пересохшие губы… И понимает, что лучше уйти, и чем быстрее, тем лучше, потому что находиться рядом с таким Хёрдуром тяжело физически. Бистрович бета, ему чужды все эти заскоки альф и омег, но просто влюбиться в кого-то оказалось проще простого. А он ни разу даже не намекнул исландцу, что тот ему симпатичен, они ведь просто друзья, да и признаться… он думал, что Магнуссон альфа. Кристиян признаётся себе в том, что трусливо сбегает, боится сам себя. Он обещает себе вернуться и присмотреть за ним позже... а пока ему нужно с кем-то об этом поговорить. Он берёт запасной ключ, запирая за собой дверь, уходя мыслями в предстоящий разговор с Якой… ну не с Влашичем же о таком говорить! Тот дальше макушки Арнора вообще кажется ничего не видит, и когда только признается, что готов слюной подавиться от мелкого… Мысли прерываются движением за спиной. Кристи даже не успевает обернуться, как оказывается грубо вбит в стену. Лопатки взрываются болью. Альфа... В настойчивом взгляде бесовщина, незнакомый парень довольно щерится ему прямо в лицо и, наклонившись, беспардонно втягивает носом его запах. - Кто у нас тут так вкусно пахнет? - Хорват делает быстрое движение, перехватывая преодолевшую все границы приличия руку, нагло погладившую его пах. - Хочешь я помогу тебе... - Он хочет, чтобы ты отвалил! Незнакомец оказывается отброшен от Бистровича за шкирку, за что спасибо хочется сказать Чалову. Федя - альфа, хоть сразу и не скажешь, возможно потому что с шестнадцати лет уже повязанный с Костей, который неловко переминается с ноги на ногу неподалеку. - Ты же видишь, что он бета, так что не распускай руки... Внимательный взгляд чуть светлеет, и незнакомец будто просыпается, сбрасывает с себя морок запаха неизвестного омеги, бурчит какие-то извинения и топает дальше по коридору, пошатываясь, будто бы пьяный, неприминув пару раз обернуться, вновь жадно облапав Бистровича глазами. Вот только... Кристи, кажется, все еще в шоке - понимает, каково это быть омегой. Когда ты даже по блядскому коридору пройтись не можешь, чтобы тебя не попытались выебать только из-за того, что природой заложено пахнуть, как готовое блюдо. Чалов треплет его за плечо, приводя в чувство. - Эй, Крис, ты обнимался с кем-то недавно? Прости, но... от тебя омегой фонит за полкилометра. Причем хорошенькой такой... вкусной.. - Федя бросает быстрый взгляд на Костю, убеждаясь, что тот не обиделся на его оценку другой омеги. - Я бы на твоем месте скорее душ принял, а то кому-нибудь рядом все таки сорвет крышу... Перед тем, как уйти, Чалов все же делает шаг к хорвату, словно бы невзначай принюхиваясь, и быстро разворачивается, обнимая Кучаева и уводя его туда, куда они и шли. Уверенность Кристи в том, что хоть кому-то надо узнать о Хёрдуре тает, словно лёд на жарком солнце. Но ему и правда нужно принять душ. Хёрдур вновь появляется спустя несколько дней, и выглядит еще хуже - организму не хватает ресурсов на столь частые гормональные ломки. Понимание происходящего есть только во взгляде Бистровича, который так и не смог оставить Хёрда одного и практически поселился у него в комнате, заставляя исландца хотя бы пить, и пытаясь усмирить лихорадку разговорами или мягкими поглаживаниями его по спине. Глупо конечно, но что он может сделать еще? У него появился комплект одежды “для пребывания рядом с омегой”. Кристи завел ее, додумавшись принимать душ перед тем, как уходит, и переодеваться в то, чего не касался Хёрдур. На него больше никто не нападал, но все же некоторые провожали взглядом, явно учуяв на нём какие-то остатки запаха омеги. Но раз Хёрдур пришел в себя, Кристи нужно было с ним поговорить. Если так продолжится и дальше, то может быть только хуже. И дело даже не в возможностях организма - что если в следующий раз его накроет когда хорвата не будет рядом? Или где-нибудь, где полно альф?! - Хёрд, это опасно, ты же понимаешь... - И что ты предлагаешь мне делать?! - Взрывается молчаливый до этого Хёрдур, но вопреки всему Бистрович готов к этому вопросу. - Я тут почитал... и поспрашивал... В общем если такой гормональный сбой, то это значит, что рядом твой альфа. Тот самый. Это же Бийол, я прав? Тебя нужно повязать. Хёрдур в ответ только кривит в отвращении лицо. - Знаешь что, Кристи... Иди ты в задницу с такими предложениями... Несколько недель Хёрд просто игнорирует хорвата, не разговаривает, даже не смотрит в его сторону, не говоря уже о том случае, когда он просто встал из-за стола и ушел, стоило Бистровичу подойти. Но тело не обманешь, и в один из дней исландец вновь пропадает со всех радаров. Барабаня в запертую дверь комнаты, Крис в какой-то момент начинает ненавидеть себя за то, что он не альфа. Так он хотя бы мог почуять где Хёрдур... Воспоминания о потерявшем контроль альфе, вжавшим его в стену коридора, заставляют дрожь прокатиться по плечам. Если бы он был альфой, он бы тоже сошел с ума, и, вероятно, вел бы себя точно так же, только с Хёрдуром. Воображение тут же любезно подкидывает в голову картину с бледными длинными ногами на темной простыни, закушенные, словно бы больные своей неестественной краснотой губы и туманный опьяненный взгляд... Бистрович даже замотал головой, прогоняя соблазнительный до одури образ. Из-за двери так и не слышно ни звука, и по всему выходит, что Магнуссона там нет. Но если не там... Это потребовало времени. Кристи расспрашивал всех, кто видел Хёрдура сегодня днем, а ещё лучше ближе к вечеру, и уже почти ночью оказался возле футбольных раздевалок. Команда последняя видела исландца, а после тренировки его след терялся. За дверью пустота и шипение воды. Крис проходит насквозь через раздевалку, замечая сиротливо брошенную форму с номером 23 и бутсы, и ступает на мокрый кафельный пол душа. Тут холодно. После тренировки в целях экономии отключают отопление и подогрев воды, и поэтому на плечи забившегося в угол исландца льется ледяной дождь. Бистрович кидается вперед, едва не поскользнувшись в кедах на мокром полу. Капли бьют в спину, впитываясь в одежду и обжигая кожу холодом. Он заворачивает вентиль и касается замерших плеч Хёрдура.. и тут же одергивает руку. Вода была ледяной, но кожа исландца горит, словно под ней настоящее пламя. - Хёди, Хёди... ну же посмотри на меня... это опять, да? - Бистрович продолжает звать друга по имени, но уткнувшийся в собственные колени омега не отвечает. Магнуссона трясет крупной дрожью, но Кристи сильно сомневается в том, что дело в холодной воде. Взгляд хорвата потерянно скользит по пустому помещению натыкаясь на полотенце в другом конце душевой. Оно одно, и должно быть принадлежит как раз Хёрдуру. Кристи пытается встать, намереваясь достать его и укрыть полотенцем обнаженного омегу, но прежде, в его руку цепляются чужие пальцы. Он вновь поворачивает голову к Хёрду. Больной серый взгляд заплаканных глаз, словно плавленный свинец, скользит по лицу хорвата, спускается на шею, грудь, пах... Хёрдуру требуется один только толчок мощных ног, чтобы завалить Бистровича на спину, прямо в лужу на мокром полу, седлая крепкие бедра, пропитывая его одежду холодной водой, и собственным запахом. Руки Кристияна оказываются прижаты к полу с такой силой, что болят запястья. Кажется, плитка сейчас должна треснуть, но вместо этого, трескается, что-то в голове у хорвата, потому что Хёрдур наклоняется к его лицу и сжигает его губы в неправильном, неловком, лихорадочном поцелуе. Исландец стонет ему в рот, втираясь задницей в ширинку джинс, и Кристи даже думать не хочет, как от него должно быть будет пахнуть... да все альфы их общаги сбегутся! Не хочет он и думать о том, насколько красиво бледно-молочное тело, которое, обнаженное, можно брать прямо сейчас голыми руками. Он пытается словами образумить Хёрдура, но тот лишь утыкается лицом ему в грудь, вновь всхлипывая и стонет, шепчет, ломаясь: - Пожалуйста, Кристи, помоги мне... прошу помоги... Его вновь бьет дрожь. Хёрдур отпускает руки Бистровича, обнимая себя за плечи. Он дышит рвано, каждую секунду умирая, но лихорадка упрямо заставляет жить, тянуть вперед руки, стягивая с Кристи кофту, целовать его грудь и ключицы, добраться до пуговиц на ширинке, игнорируя мольбы остановиться и слабое сопротивление… Бистрович ведь тоже не железный… выдирать из захвата руки, направляя в себя вставший член хорвата, и биться в его объятиях, скуля сквозь закушенные губы, стирая болезненный румянец с щек о его плечи, и прощать рвущие прядки пальцы. Лишь бы все прошло, лишь бы закончилось все быстрее. _________ Хёрдур открывает глаза, наблюдая привычные стены своей комнаты. Правда он не помнит, как сюда попал. А еще видит Кристи, сидящего прямо на полу у его кровати... почему-то ему кажется, что он знает отчего у хорвата такой виноватый и потерянный взгляд. Почему то.... БЛЯТЬ. Хёрдур пытается вскочить с кровати, схватить за шкирку и размазать по стене… но собственные ноги его не слушаются, и возмущение прорывается через слова. - Тыыыы…. Просто пиздец! Нахера ты вообще меня искать стал?! Блять... а если я залетел... Бистровичу хочется провалиться сквозь землю, но рот открывается прежде, чем он успевает подумать о том, что говорит. - Я не в тебя... - Ради бога, даже не говори об этом! - Хёрдур все же запускает в него, пускай и всего лишь подушку. Его все еще бьёт лихорадка, лохматые прядки прилипли к мокрому лбу, румянец прикипел к щекам. Его голос дрожит, даже не смотря на то, что исландец пытается шипеть на виновато опустившего плечи хорвата. - Как ты вообще решил... у тебя встал даже! - Ты был голый... - А ты что, альфа?! - Ты вообще-то красивый. - Последние слова сказаны почти со злостью, и, кажется, Кристи впервые видит настолько яркое удивление, почти шок, на лице обычно неэмоционального Хёрдура. Магнуссон глубже кутается в плед, и Бистрович, глядя как его трясет отправляется на кухню сделать чай. Глупо, конечно, ведь исландец болен вовсе не гриппом, но это единственное, что приходит ему в голову. Внезапная мелодия звонка заставляет едва ли не подпрыгнуть. Кристи смотрит на телефон и хмурится, не зная, стоит ли ему ответить. Палец тянется к зеленой кнопке, но голос за спиной отвлекает, заставляя обернуться. Хёрдур стоит на пороге кухни, все еще укутанный в плед. - Кто это? - Яка. Наверное хочет узнать... Кристи даже не успевает договорить. Хёрдур выскальзывает из пледа, в два шага оказываясь рядом, выхватывает телефон из рук и запускает его куда-то в комнату. Слышится безбожный звон разбившегося экрана. - Хёрд, какого хрена?! Бистрович порывается уйти в комнату, чтобы оценить ущерб его собственности, но Хёрдур уже рядом, снова полностью обнаженный, и снова его руки под все еще влажной кофтой хорвата, обжигающими прикосновениями скользят на грудь. Полубезумный наркотический взгляд не оставляет сил сопротивляться жадному поцелую, но Кристи уже проходил через это. Он не позволит себе вновь потерять голову. Хёрдур оказывается прижат животом к столешнице с заломленной за спину рукой. Обездвижен, но не обезоружен. Бистровича трясет не меньше, чем распластанного по столу, выгибающегося исландца. Мучительный стон рвется в уши, и хорват прижимается к горячей спине холодным, покрытым капельками пота лбом. - Хёди, пожалуйста... Это же невозможно... Ты же даже не знаешь, какой ты... Закрыть глаза плохая идея, может быть беты и не могут чувствовать запах омег, но Кристи может чувствовать запах самого Хёрдура, чувствовать как тяжело поднимаются и опадают сдавленные ребра, чувствовать, как горячая задница упирается ему в пах... Хёрдур шире раздвигает ноги, прогибаясь со стоном в спине, острые лопатки впиваются Бистровичу в голову, проламывая череп и разрывая в лоскуты остатки рассудка. Рука хорвата сама тянется к ширинке, нервно и со злостью выдирая пуговицы из петель и освобождая вставший член. Он пожалеет об этом. И Хёрдур пожалеет, если конечно не убьет его вообще. Но это будет потом, а потому сейчас это совсем не важно. ______ Кристиян оставляет Хёрдура одного, закутанного в одеяла, в его комнате. Может быть это было не лучшей идеей - оставлять измотанного и полубезумного исландца на произвол судьбы, но произошедшего за этот вечер было и так слишком много. Бистрович успевает себя возненавидеть - он воспользовался, в прямом смысле воспользовался тем, что Магнуссон болен, удовлетворяя собственные похотливые желания. Как какой-то взбесившийся альфа! Был бы Хёрдур бетой, все могло сложиться иначе... хотя, скорее никак - исландец всегда был настолько отстраненным, что уж кем-кем но омегой его было представить сложнее всего. Кто же знал, насколько чувственным и податливым, оглушительно горячим становится Хёрд в дни, когда природа берет свое... Бистровичу хочется бить стены. Он закусывает губы, быстрым шагом преодолевая последние метры до своей комнаты, бесцеремонно вваливаясь во внутрь и запирая дверь, едва ли не на ходу стаскивая с себя кофту и футболку, мокрые от его собственного пота, потому что он сбежал даже не приняв душ, да и смысл, если вся одежда пропахла Хёрдуром не меньше... и несся словно от чертей, боясь встретить по пути какого-нибудь альфу. С каким-то отупением он смотрит на пятна возле своей ширинки не понимая, что ему сделать, сжечь или... - Кристи? - Тихий низкий голос тонким лезвием полоснул по ушам. Блять! Он не учел только одного... Того, что уже довольно поздний час, и его сосед по комнате, альфа, вряд ли будет отсутствовать. Бистрович делает медленный шаг назад. Он уже проходил через подобное, однажды, совсем недавно. Но тогда это был незнакомый альфа, тогда он не был насквозь, до последнего волоса на голове пропитан запахом течного исландца, тогда рядом так вовремя оказался Чалов. А сейчас, между ним и темным взглядом принюхивающегося Бийола только его поднятые в защитном жесте руки. Низкое рычание сочится из горла словена, оседая на пол, и обращает в бегство. Хорват кидается к двери, опережая Яку на два шага, но мощное тело врезается в него сзади, прижимая к хлипкой деревянной перегородке. Тяжелое дыхание обжигает кожу на шее, а следом в горло врезается мощное предплечье словена, прижимая его к объятому лихорадкой телу сзади, вжимая задницей в пах Бийола, в чудовищно горячий каменный член, упирающийся в крестец. Бистрович кладет ладони на дверь, пытаясь оттолкнуться от двери, дать себе чуть больше воздуха. Даже не будучи омегой, ему кажется, что он сейчас просто задохнется от запаха огромного альфы, который... который... Кристи чувствует, как язык касается ежика волос на его затылке, смачивая слюной кожу головы, и все же лишается способности сделать вдох, потому что блядский Яка вылизывает его словно большой кот, и это... БЛЯТЬ! Адреналин стекает прямиком в яйца, вжимая возбужденный член хорвата в дверь. Кажется, безумие альф и омег все же заразное, передается половым или воздушно-капельным, ведь Кристи уже не сопротивляется, когда Яка разворачивает его и опускается на колени, стягивая с него джинсы. Тут он пахнет Хёрдуром сильнее всего, и словен жадно слизывает с его кожи прикипевший к ней запах омеги.