Мерцает

По дороге ползло странное существо: незрячие крошечные глаза, маленький нос, скорее напоминающий нарывы, окружен густыми оранжевыми усиками, а упитанное тельце, будто вывернутое на изнанку, оставляло за собой жирный след. Небольшое божье творение, похожее скорее на отделившегося от внутренностей червя, тяжело сопело и вздыхало делая с большим трудом каждый новый шаг. Оно было явно одержимо гневом, обидой и непреодолимым желанием мести. Стебельчатоглазый слизень шел прямо на красные врата Сада Гэюань и чем ближе он находился, тем глубже становились рубцы внутри; только подпитывая общее духовное остервенение. "Идет! Он идет!" — беспорядочно вопили часовые. Сад Гэюань был почти бесконечен: никто не решался измерить площадь ханаана, а кто все же не мог сдержаться - навсегда исчезал под расплывчатым солнцем; но исчезнувшие без вести не пугали настолько, как те лишенные духа твари, что веками скрывались за громадной бесцветной стеной. Аммонит неожиданно замер вместе с птицами, будто пожелтевшие листья, со страхом быть отделенными от дерева, отдают последние капли хлорофилла. Медные усики искали за что зацепиться, но ветер не мог ни о чем предупредить - обойти большую стену не подвластно даже ему.

"Выходите."

Для одного закат, для другого — рассвет.

"Выходите."

Без серости гроз небо не становится ясным.

"Покажитесь немедленно." — с последних сил и надежд на добрую волю он посылал радиоволнами просьбы, но в ответ слышно было только цветочные стихи.

Глаза часовых воспаленно смотрели на храм и периодически на ворота. Ротовая полость пересохла, а с рук выскальзывало ружье. Амон видел это сияние родного дома, последнего, пришедшего со дна океана. Он вспомнил как дома пахнет морем, иногда шумит шторм. Он скучал. Мерцание делало его все более уязвимым, а гробовая тишина природы вводила в транс, и все же, слизень заплакал:

"Мне кажется, или Земля замерзает?"

Но под ледяным покровом оказался исключительно он - окаменелость с вечной мольбой вернуться домой.