Современный пророк

1. Господь и Учитель наш Иисус Христос, говоря: "Покайтесь...", заповедовал, чтобы вся жизнь верующих была покаянием. 2. Это слово ["покайтесь"] не может быть понято как относящееся к таинству покаяния (то есть к исповеди и отпущению грехов, что совершается служением священника). 3. Однако относится оно не только к внутреннему покаянию; напротив, внутреннее покаяние - ничто, если во внешней жизни не влечет всецелого умерщвления плоти. 4. Поэтому наказание остается до тех пор, пока остается ненависть человека к нему (это и есть истинное внутреннее покаяние), иными словами - вплоть до вхождения в Царствие Небесное. «95 тезисов. Диспут о прояснении действенности индульгенций», Мартин Лютер.

Как и Иоанн, Мартин Лютер не рождался проповедником. Он не учился с детства богословию и жизнью свою богу посвящать не собирался – по крайней мере, пока не вмешался случай. Он попал в шторм и из страха перед смертью пообещал Деве Марии, что подастся в клир, если она сохранит ему жизнь. Чудесным образом он пережил эту ночь и, как настоящий юрист, сменил юриспруденцию на рясу и Библию. Мартин Лютер, как казалось Джону, родился слишком рано. Проповедники и сейчас мало чем отличались от тогдашних, и все их разговоры и размышления не сводились ни к чему полезному. Юристы были совсем другим делом. Исповедь адвокату всегда была настоящей – даже если человек хотел скрыть правду, запрятать её в дальних уголках своей темной душонки. Он всё равно отдавал свою судьбу в руки законника, в руки того, кто станет решать, достоин ли он второго шанса. Но только искреннее раскаяние, искреннее «Да» и обнажение всех своих грехов открывало дорогу к прощению. Прощению, которое ждало их в самом конце. Не все адвокаты были такими, как Иоанн. Не все из них понимали, что теперь они должны заменить церковников. Время проповедников ушло и пришло время судей. Но Иоанн… Иоанн это понимал. Он понимал это даже слишком хорошо. Встреча с новым клиентом была назначена на двенадцать утра. Это означало, что у Иоанна было время на утреннее самобичевание, без вероятности угодить в пробки по пути в фирму, и аскетичный завтрак – немного мяса, немного овощей. Денег у него было много и соблазнов тоже. Иоанн прекрасно знал, что легко может им поддаться – так уже бывало, и теперь старался купировать такое до первого признака появления какой-то зависимости. Никакого сахара. Никакого кофеина. И уж тем более никаких наркотиков потяжелее. Он знал, что у лифта его встретит ассистент с термокружкой травяного чая и папкой с делом, но – как и всегда – дело Иоанн не планировал открывать. Клиенты всегда сами рассказывали ему правду. Он располагал к себе. Мягкий голос и накрахмаленный белый воротничок, почти что проповедник, только лучше. Священник, который вытащит вас за руку из ада. Он будто бы никогда не осуждал, хотя за маской спокойствия он судил каждого встречного. Он знал о каждом грехе каждого человека, которого видел. Кто-то выдавал себя раньше, а кто-то позже. Но от него ничего не могло утаиться. Кожа на спине лопнула в нескольких местах, но к моменту, когда он вышел из дома, раны перестали кровить. Двигаться было больно, но Иоанну это было только в радость – боль дарила очищение и ясность ума. Теперь он приветствовал её всегда – с тех пор, как Данканы помогли её познать. Астон мартин цвета потертых левайсов мигнул фарами, отключая сигнализацию. Спина Иоанна заныла еще сильнее, стоило ему сесть за руль, и успокоилась, когда он включил радио. Несколько раз переключил станцию, перескакивая с одной новостной сводки на другую, и покачал головой, глядя на свое отражение: - Умершие все искупают смертью, и они, будучи уже мертвы согласно церковным канонам, по закону имеют от них освобождение, - сказал он сам себе, и машина сорвалась с места. Лифт звякнул, открывая двери, и стоило Иоанну выйти, как его тут же поймал за рукав ассистент. Сунул в раскрытую ладонь кружку и без приветствия затараторил: - Он пришёл на пятнадцать минут раньше и уже ждёт вас в вашем кабинете. Иоанн кивнул, встречаясь с ассистентом взглядом: - И тебе здравствуй, Фрэд. Улыбнулся уголком губ и направился к стеклянным дверям. Единственное, что омрачало его – по его мнению – открыточную, идеальную жизнь – это отсутствие цели. Иоанн не верил в людей – поэтому и мог их только судить и пытаться дать им шанс к искуплению. Иоанн не верил, что люди достойны спасения. Он даже не знал, достаточно ли он праведный. И для чего его способность рассудить грех от не греха. Иоанну не хватало в жизни цели. Он будто бы летел через космическое пространство прямо к Божественной блажи, но понятия не имел, что она из себя представляет и что нужно сделать, чтобы достигнуть её по-настоящему. Иоанн считал, что жизнь его бессмысленна. Это оттеняло все вокруг, и даже свет казался ему темнее, а цвета – серее. В его кабинете и правда кто-то был. На журнальном столике чашка кофе и чернично-шоколадный маффин, на диване у столика смятый черный плащ. Его клиент замер между окном и его – Иоанна – рабочим столом, так что вырисовывался только его силуэт. Клиент с ним тоже не поздоровался. Слишком гордый. И любопытный. - И никаких фотографий семьи? Родителей? Жены? - Я бы мог вам солгать, что я берегу семью, ведь работать адвокатом достаточно опасная работа. Но я никогда не вру, - мягко ответил Иоанн. - Не лучшее качество для адвоката, не находишь? - Пока никто не жаловался. - Тогда где же фотографии семьи? - У меня её нет. А вы… Клиент перебил его мгновенно: - Вот ты и соврал мне, Иоанн. Иоанн озадаченно склонил голову: - Я же сказал. Я никогда не вру. И вам пора рассказать мне о своем деле. Сердце в груди колотилось и руки вспотели, будто сейчас его начнёт ломать. Это возмущение? Нет, он не чувствовал ни страха, ни удивления, ни даже негодования. Это просто человек, которого он будет судить, как многих перед ним. Это боль? Нет, тогда это бы случилось раньше. Он сделал несколько шагов к столу, пытаясь рассмотреть клиента, моргнул пару раз и – конечно же – рассмотрел. Что-то в нем было знакомое. В движениях, в улыбке. Смутное, полузабытое. - Ты соврал, Иоанн, потому что у тебя есть семья. Два брата. И сестра. Сердце Иоанна перестало биться так часто. Он и сам весь замер, щурясь и всё ещё рассматривая клиента. У него не осталось вопросов. Он знал, кто перед ним. Он вспомнил его и снова улыбнулся – уголки губ поползли вверх, сначала едва заметно, но постепенно всё сильнее. - Ты ли это, Иосиф? - Это действительно я, Иоанн. Я разыскал тебя, чтобы вернуть домой.