***
Номер, с которого звонил безымянный собеседник, оказался с одноразовой симки, и это почему-то безумно злит. Арсений чуть было не срывается на Оксану, но вовремя спохватывается, понимая, что она тут ни при чем. Благодарит ее за помощь и тонет в себе. Арсений не понимает, что с ним. Он вообще много чего не понимает. Кто был этот человек? Как он нашел его номер? Было ли это случайностью? Зачем он ему рассказал про этого котенка? Почему не представился? И… почему больше не звонит? Арсений теперь принимает все звонки вне зависимости от того, определяется номер или нет. Он ждет, наивно верит в то, что ему снова позвонит этот странный философ, что-то сломавший и одновременно воскресивший в нем. Но звонят все. Кроме него. Мир делится на «до» и «после», и Арсений не знает, как теперь с этим справляться.***
— Да, хорошо, я доработаю и приду снова. Арсений правда пытается улыбаться, глядя в лицо начальника, но выходит плохо. Выбрав документы, он выходит из кабинета и облизывает губы, ноющие от искусственной улыбки. Он уже не может дождаться, когда Серега вернется, потому что Арсений не справляется. Просто, блять, не вывозит. Спустившись на первый этаж, он подходит к Оксане, передавая ей часть поручений и одновременно размышляя над тем, стоит ли отпроситься домой пораньше, потому что прошлой ночью он спал от силы два часа и ему, мягко говоря, херово. Но тут… — Средняя сырная и две больших пепперони. С Вас две тысячи сто. От чаевых не откажусь. Да быть этого не может. Арсений оборачивается как в замедленной съемке, скользит глазами по помещению и останавливается на худощавой фигуре парня в фирменной одежде пиццерии. Высокий, с оттопыренными ушами и светлыми волосами, вылезающими из-под кепки. На спине — огромный рюкзак. Лица Арсений не видит — парень стоит к нему спиной, поэтому он, даже не слыша Оксану, подходит и касается плеча доставщика, привлекая его внимание. — Простите, что Вы… — оборачивается и застывает, открывая и закрывая рот, как рыба. А Арсений только и может думать о том, что это правда его голос. — Это ты… — выдыхает он, жадно изучая светлую кожу, едва заметную родинку на носу, яркие зеленые глаза, полные волнения вперемешку со смущением, ямочки на щеках. Он такой обычный, что Арсений на мгновение даже теряется, но потом понимает, что он именно такой, каким он его себе представляет, и улыбается. Глупо-глупо и так широко, что челюсть сводит. — Я… Вы ошиблись, — мямлит тот, отступая, но Арсений не дает — сжимает тонкое запястье, натыкаясь на по меньшей мере десяток браслетов, и удерживает на месте. — Это ты, — твердо повторяет он, облизав губы, — это ты тогда… — Мне нужно работать, — сглатывает он, отчаянно краснея, и оглядывается по сторонам. — Я должен успеть… — Мне нужно с тобой поговорить. Как мне с тобой связаться? Как тебя зовут? Где я могу… — вопросы сыпятся с губ градом, и Арсений никак не может остановиться, но парень поднимает руку, чуть не коснувшись его рта, и нервно поджимает губы. — Хорошо. Я позвоню вечером, ладно? Мне… мне нужно заказы отнести, — нерешительно мямлит он, глядя на руку Арсения на своем запястье, и тот, словно очнувшись, отступает. — Да, прости, я… Тебе вызвать такси? — У меня велик. Спасибо. Они стоят, глядя друг другу в глаза, и не могут сдвинуться с места. Мир вокруг размывается, в ушах шум, а ладони почему-то предательски потеют. Арсений не понимает, что это, но знает четко одно — ему нужно во всем разобраться. И поможет ему только этот парень. — Ладно, я… я пойду, — первым отмирает доставщик, поправляет кепку и торопливо идет к выходу. Арсений спохватывается в последний момент: — Как тебя зовут-то? — А-антон, — слышится сиплое в ответ, и через мгновение худощавую фигуру поглощают вращающиеся двери. А Арсений продолжает стоять на одном месте и улыбаться. Он позвонит. Нужно просто дождаться.***
несколько лет спустя — Тош, я же просил ставить мокрую обувь на сушилку! — Поставь, пожалуйста, люблю тебя! — орет через всю квартиру Антон и снова утыкается в книгу, лениво поглаживая вьющегося рядом кота. Слыша шаги в коридоре, он дочитывает абзац и поднимает голову, встречая взглядом Арсения. Казалось бы, он каждый день видит его в костюме, пора бы привыкнуть, но это невозможно — его Сеня слишком хорош в пиджаке и рубашке. Арсений, кряхтя, оттаскивает пакеты с покупками на кухню, возвращается в гостиную, скидывает пиджак, чуть не спотыкается о кота, мельком гладит его, а потом направляется к Антону, застывшему в ожидании. Наклоняется, мягко целует пухлые губы и ловит виноватую улыбку. — Опять гулял под дождем? — Я неисправим, — Антон нагло улыбается, подтягивает ноги к себе, освобождая место, и Арсений садится рядом, переплетя их пальцы. — К тому же я знаю, что ты вылечишь меня, если что. — Ни за что, — отзывается тот, хитро сощурившись, — будешь лежать с температурой, а я буду сидеть рядом и есть мороженое. — Ты слишком любишь меня, Арс, чтобы быть настолько жестоким. — Что правда, то правда, — безнадежно вздыхает Арсений, ерошит волосы Антона и усмехается, — а ты нагло этим пользуешься. Но в то же время… — тянет его на себя, прижимая его голову к своей груди, обхватывает худые плечи и прижимается губами к макушке, — что бы я делал без тебя? Антон не отвечает, просто растворяется в тепле и теснее жмётся к мужскому телу, переплетя свои длинные конечности с ногами Арсения и прижимает к себе кота, который довольно урчит и ластится к рукам хозяев. Тогда одним звонком они не ограничились — Арсению нужны были объяснения, а Антон просто не смог отказаться. И на следующий день Арсений узнал о том, как Антон каким-то непостижимым образом раз за разом натыкался на него на улице и в магазинах, видел его уставшее лицо, был случайным свидетелем эмоциональных перепадов и просто помешался. Поэтому в свободное время стал следить за ним, узнав, где он живет и работает. — Сталкер недоделанный. Маньяк, блин. — Арс, отъебись. И так почти год. Как Антон выдержал — Арсений не знает. — А потом я как-то в очередной раз принес пиццу и случайно услышал, как ты жалуешься своему другу на проблемы с разводом и усталость. И просто сорвался. Как-то уговорил Оксану дать мне твой номер — я понимал, что лучше обращаться к девушке, потому что они к такому как-то… романтичнее относятся, что ли, поэтому шансов было больше. Потом позвонил и… Мне было так страшно, Арс, ты бы знал. Но я должен был помочь тебе. Я до последнего не верил, что ты выйдешь на улицу, но когда ты сделал это… — Так ты видел? — Ты чертовски хорошо смотрелся в мокрой рубашке. — Боже мой, Шаст! Потом все завертелось как-то слишком быстро. Арсений разобрался с разводом, Антон закончил университет, они виделись едва ли не каждый день, а если не выходило — списывались и созванивались через Скайп, потому что иначе просто не могли. Первый поцелуй был вопросом времени. Арсению было плевать на то, что Антон — парень, а он всю свою сознательную жизнь был убежден в своей натуральности. Но влюбился он в душу, остальное значения не имело. Что уж говорить об Антоне, который успел утонуть в этом еще раньше Арсения? На первую годовщину Арсений подарил Антону котенка, и тот оценил отсылку. Боксик стал последним пунктом в создании идеального мира для них. И жить втроем в квартире Арсения было самым правильным, что с ними когда-либо случалось. Просыпаться, чувствуя прикосновение теплых рук, вместе готовить завтрак, ждать друг друга с работы, играть с Боксиком, смотреть вечерами фильмы, гулять под дождем, переплетя пальцы — все это было необходимо, и оба не понимали, как протянули без этого столько времени. — О чем задумался? — шепчет Арсений, целуя Антона в лоб, и тот довольно урчит, пародируя кота. — О том, как ты жестко тупил в тот первый звонок. — Если бы ты знал, какую ахинею нес, — парирует тот, усмехнувшись. И Антон надувает губы. — Если бы ты знал, как мне было страшно. Я, блять, с ума по тебе сходил, думал, коньки отброшу на месте, а ты… — Тш-ш-ш, — Арсений прижимает его ближе, крепче обняв, — ты вытащил меня из моей картонной коробки. Теперь все иначе. Я больше никогда в нее не вернусь. — Конечно. Я тебе не позволю, — улыбается Антон и тянется за поцелуем. По окну успокаивающе стучат капли, а сквозь тучи пробиваются редкие солнечные лучи. В душе спокойно, как никогда.