Узри драконий лик

      Тьма. Она крепко въелась в моё сознание, пронизывая каждую клетку моего тела. Непроходимый мрак повсюду, куда бы я только не обратил свой взор. В такой кромешной тьме само существование ставится под сомнение. Это даже не чёрный цвет — самого понятия «цвет» здесь, в самом забытом месте, не может быть. Кажется, что все Боги разом отвернулись от него, и самое страшное: в рамках сознания даже не укладывается… Я называю это «местом», хотя даже осознать не могу, где нахожусь. Это где-то за гранью, нечто настолько далёкое, что ни один житель сего мира не вспомнит о его существовании. Да и… Кто они? Эти жители… Я не припомню ни одного из них. Я даже сам себя не помню.       Ничего не помню. Кругом только тьма, такая… навязчивая. Она тянет, как трясина, на дно, затаскивает в свои глубины. Или я уже там, на самом дне, в коллекторе этого мира? А может, меня никогда не существовало? Тогда почему я могу мыслить и осознавать, слышать свои мысли, задавать вопросы и пытаться найти на них ответ? В таком случае, это означает лишь то, что я есть. Я есть! Но… Тогда где же моё Я? И как оно сюда попало? Одно ясно — Я больше не вынесу. Эта тьма… она давит тишиной, такой звенящей… Здесь настолько тихо, что Я могу слышать, как по моим венам течёт кровь, как бьётся моё сердце. Раньше Я этого не мог. Да и… когда это, «раньше»? Времени словно не существует, всё целостно, едино. Но раз уж Я могу слышать всё это, то, получается, Я жив… ЖИВ!       — Проваливай отсюда, Пьянчуга бесстыжий!       Что это, чей-то голос? Откуда он? Такой старый и злой… Должно быть он принадлежит очень уставшему человеку, погрязшему в жизненных трудностях. И, вероятно, он глубоко несчастен. Ведь разве может счастливый человек так грубо разговаривать? Нет. Кто счастлив, тот старается поделиться своим счастьем с окружающими. Так и с болью — этот мужчина просто хочет разделить с кем-то свою печаль. Именно поэтому он так злостно и отчаянно на кого-то кричит.       — Ты что это? Оглох? ПРОВАЛИВАЙ!!!       И всё же… На кого так срывается этот бедный старик? Что же натворил несчастный, на которого сейчас падает шквал отборной ругани? Что должно было такого произойти, что заставило так яростно кричать на горестного человека?       — Да что ты будешь делать… Ладно, так уж и быть, отнесу к себе. Там посмотрим…       Вот! Что я и говорил! Это просто несчастный человек. А в душе он очень добрый. Настолько, что он оставил свои проблемы и переживания и решил помочь бедному человеку, который заблудился в этой жизни, свернул не туда. Так просто ошибиться — мы ведь так часто делаем выбор между двумя равносильными вещами. И никто не знает, куда приведёт то или иное решение. Ни у кого нет инструкции о жизни: сперва ты уверен в своём выборе, а потом, спустя какое-то время, тебе кажется, что и иной путь был бы правильным. И, возможно, даже лучше, чем тот, который ты выбрал. Боясь допущенной ошибки, ты старательно пытаешься всё исправить. И вот, достигнув того, что хотел, исправив свой выбор на другой, ты начинаешь сомневаться. Ведь первое решение ты принимал, руководствуясь своими жизненными принципами; поступал так, как считал правильным. А сейчас? Сейчас ты просто ради какой-то туманной цели изменил свои взгляды, изменил себе. Такие мысли вводят людей в панику. Кто-то решает всё быстрым путём, наложив на себя руки. А кто-то пытается до последнего всё исправить. Мечется от одного решения к другому. И, в конечном итоге, окончательно запутавшись, берётся за бутылку. Как, скорее всего, в случае с этим человеком. Лишь не многие могут остановиться на одном из решений, кажущихся равносильно правильными и не жалеть о своём выборе.       Что за… странная боль в глазах? Словно тысячи безжалостных игл пронзают их. И что это за странное расплывчатое жёлтое пятно. С каждым мгновением оно всё больше и больше разрастается, стремится занять всё поле моего обзора. Оно словно въедается в глаза, пытается выжечь. От такой непривычной боли хочется протереть их руками. И что ещё странно… я могу чувствовать свои руки! Стало быть, я в состоянии последовать своему навязчивому желанию. Так и сделаю.       Что же это? Как странно, я вижу деревянный потолок. Местами дерево прогнило от старости или от того, что крыша неисправна и пропускает дождевую воду внутрь. Необычное ощущение. Это тело словно… мало для меня. Я представлял себя куда больше. Нет, не в плане возраста или физиологии. Имеется ввиду, что я чувствую, что душой могу объять весь этот дом. Но я заключён в это тело, в это нежное и хрупкое тело. Такое ощущение, что я упаду на землю от малейшего дуновения ветра. Хотя, быть может, я просто ещё не пришёл в себя. Надо бы рассмотреть своё тело, а то я всё говорю у себя в голове «Я… я…», а кто это? Даже никакого образа в мыслях не возникает. Сейчас исправим. Где бы тут взять что-то, что поможет мне себя увидеть…? Может, в этом комоде что-нибудь есть?       И что тут делает эта кукла? Вряд ли у меня есть дети или что-то вроде этого… И не мог же я сам играться с ней? Ладно, сейчас это не важно. Где же тут хоть что-нибудь? А… Кинжал. Как хорошо начищен и заточен! Полагаю, своё отражение в нём я разглядеть сумею. Волос чёрный, как смола. Хотя нет, как та тьма, в которой я пребывал неизвестно сколько времени. Кажется, словно я принёс частичку той тьмы в этот мир. Цвет глаз довольно странный: не светло карие, а как будто бы оранжевые. Слышны чьи-то приглушённые шаги. Чьи?       — А-а-а… Ты уже очнулся? — этот голос… Это тот самый голос уставшего старика, который кричал на пьяного человека. Стало быть, он кричал на меня, и после отсутствия моей реакции притащил меня сюда? А я уж было подумал, что это мой собственный дом и сюда вторглись непрошеные гости.       — Молчишь? Ещё не весь алкоголь выветрился, а? — что ж, молчать не вариант. Нужно что-нибудь ему ответить.       — Если человек лежит, это ещё не означает, что он пьянствовал. Возможно с ним что-то произошло.       — И что же с тобой такое произошло, что я нашёл тебя лежащим на могильной плите? Потрудись-ка объяснить!       Да уж. Вот это меня здорово потрепало. Принесла нелёгкая, так сказать. И что же ему ответить? Хотя… не имеет значения. Что бы я ни сказал этому старику, в его глазах я всё равно останусь пьяницей, эдаким неисправимым алкашом. Да, да. По взгляду и так понятно, что он уже всё для себя решил и этот вопрос задал чисто из вежливости. Только попытался сделать вид, что верит мне, ха! Что ж, избавлю-ка я его от смятения и подкреплю своими словами мнение этого старца.       — Уважаемый… — начал я, — Не подскажите… где здесь ближайшая таверна?       — Тьху! — сплюнул старик, — Пьянчуга окаянный! Ещё толком не оклемался, а уже на новую попойку метишь.       — Уважаемый, — повторился я, — какое Вам дело?       — Какое мне дело? Какое МНЕ дело?! — начал повышать тон незнакомец, — А вот такое, что нашёл я тебя на могильной плите моей покойной женщины, — а после уже спокойнее добавил, — И никакой я не уважаемый. Хватит меня так называть.       Вот упёртый старец! И как бы мне теперь от него отвязаться? Ладно, таверну сам найду. У прохожих поспрашиваю. Не гордый! Вот только поскорее бы уйти отсюда. И есть у меня на этот счёт небольшая идейка, хе-хе…       — Какой она была?       — Кто? Моя женщина? Тебе какое дело! — недопонял старик, разозлившись.       — Думаю, она была похожа на свою мать… Такая же утончённая, добрая, — задумчиво произнёс я, — Только вот глаза… глаза были ваши.       — Как ты…?       — Сожалею, — я коснулся плеча опечаленного мужчины, который погрузился в мрачные воспоминания, и поспешил удалиться, оставив его на едине с самим собой и своими мыслями.

***

      Я бодро шагал по вымощенной из камня дорожке, проходя деревянные дома и лавки. В воздухе витал свежий аромат весенних трав, мокрых от утренней росы. Селение постепенно просыпалось: по пути всё чаще встречались прохожие, в палисадниках уже начинали работать фермеры, а женщины выходили кормить домашний скот. Лучи солнца, которое только выглянуло из-за скалистых гор, окрасили в золотой все дома и деревья.       Правильно ли я поступил, напомнив бедному человеку о его покойной дочери? Ведь я сам же рассуждал о том, как глубоко он несчастен. К тому же, этот мужчина принёс меня в свой дом. Кстати, о существовании девочки я догадался, завидев куклу в одном из ящиков комода. А после того, как старик сказал о месте, на котором меня нашёл, сомневаться не пришлось. Ведь он, как минимум, сам пришёл туда не на утреннюю прогулку. Да и будь девочка жива, старец не стал бы прятать игрушку в комоде.       А вот и она — местная таверна, на которой красуется вывеска «Медовик». Здание выстроено из древесины, которая на несколько тонов темнее той, из которой сделаны другие дома. Окна сравнительно маленькие, ставни затворены. На крыльце стоит женщина, облокотившись руками о перила, которая, скорее всего, является хозяйкой.       — А ты ещё кто? — спросил грубый женский голос, — Раньше тебя здесь не видела.       — А меня раньше здесь и не было.       — Не хами мне, мальчик! — Вот же стерва!       — Я тебе не мальчик, — на грубость грубостью отвечать — не быть злым, быть справедливым.       Получилось куда более устрашающе, чем я предполагал. Грубая женщина отскочила на пару шагов назад, а затем, демонстративно фыркнув, удалилась в неизвестном мне направлении. Ну и славно. Как таких вообще замуж берут? И да, то, что она замужняя, я определил по наличию железного кольца на её пухлом пальце. Я бы сказал, что она не от хорошей жизни так груба, но… У неё своя таверна! О чём вообще речь?       Внутри таверны было довольно уютно: в небольшом камине плясал огонь; бард в углу наигрывал какие-то мелодии на флейте; хозяин, и по совместительству — муж той грубиянки, расставлял бутылки с элем, которые только-только принёс из погреба. Несколько неподвижных тел лежали в разных частях пивнушки, крепко сжимая уже пустые бутылки. Ну, а как же без этого?       — Значит, дела у вас идут хорошо? — подойдя к хозяину спросил я.       — Это ты как определил? — мужчина недоверчиво покосился на меня.       — Наличие пьяных тел — самый главный признак того, что дела в таверне идут в гору.       — Ха-ха! Это верно, — повеселел он, — А ты ничего, парень. Можешь пропустить пару кружек эля за мой счёт.       Самое важное — это найти правильный подход к человеку — без этого никуда. Вот теперь можно нормально поговорить. По душам, так сказать. Вот только я не ради выпивки сюда пожаловал. Моя цель — информация, и как можно больше. Учитывая то, что я совершенно ничего не помню, владеть ею мне не повредит. Может даже работу смогу найти, должен же на что-то жить. Ясно только одно — я не от сюда, селение маленькое, все друг друга знают. Хоть кто-нибудь из жителей должен был бы вспомнить меня, тем более эта грубиянка. Она вообще выглядит так, словно знает всё и про каждого из этого посёлка.       — Я вот о чём спросить хотел, — начал, попутно наблюдая за тем, как хозяин разливает нам напиток, — Что слышно за последнее время?       — Да ничего особенного, — нахмурился мужчина, — Хотя поговаривают, что Наследник, чья семья имеет очень древнюю родословную и пользуется особым уважение у нынешнего короля, отправился на поиски.       — Сокровищ? — хмыкнул я.       — Если бы! Своё Сердце ищет.       — Мозги бы лучше поискал… Сердце всегда при нём.       — Хах! А ты не местный, да? Сердце — это как… Как вторая половина. Вот моя жена, например. Ты, должно быть, встретил её, когда заходил.       — Так зачем он его ищет? — подёрнул я плечами при упоминании неприятной женщины.       — А пёс знает! — ответил тот, — В Древние времена его семья сражалась с драконами, защищала нас, простых мирных жителей. А теперь драконы далеко — вот ему и нечем заняться.       — Попрошу держать язык за зубами, иначе рискуешь остаться без него! — произнёс чей-то голос за моей спиной.