Брат

Брат мой, брат — огонь поднебесный, мне ответь, где ты отныне? Молний ряд был тебе тесным, а теперь — не тесно в камине? В подземелье Асгарда было пустынно даже не смотря на то, что камеры были полны заключёнными. Сидеть здесь, в окружении самых ужасных преступников, не имея возможности видеть ничего, кроме темноты, тускло освещаемой мерцанием магических барьеров, было худшим из наказаний. Одиночество. Вечное осознание того, что никому нет дела до того, каково это - сидеть в темнице до конца своих дней. Я ушел и теперь не жди. Отсвет молний впереди — Это все, что тебе дадим. Ты теперь один.  Ты теперь один. Ты теперь один... Локи сидел на полу, прислонившись спиной к стене своей камеры, и думал. Он переводил взгляд с одного стражника на другого, но мыслями был где-то далеко. Он думал о Торе. Уже вторую неделю его никто не навещал. За это время в сердце черноволосого Бога поселилась тоска. Всё чаще воспоминания из детства приходили ему в голову: смех, игры, тренировки с братом, которого он любил не смотря на все синяки и царапины от падений, ударов и неловких атак в сторону старшего. Локи никогда не был воином. И Тор прекрасно знал это. Он всегда старался подбодрить брата, развеселить его, когда тот, насупившись уходил с поля боя в библиотеку. Брат мой, брат — душа водопада, мне ответь, где твоя радость? Как же так? Наполнилось ядом то, что пело, то, что смеялось. Тор садился рядом, осторожно убирая с колен Локи очередную книгу, и долго смотрел на него, не решаясь заговорить. Так они сидели, пока тишина не становилась слишком тяжелой, и Тор наконец не произносил тихое: «Извини, что так вышло...» хотя Локи никогда не мог понять, за что брат просит прощения, но на душе у него становилось как-то легко, и он улыбался. Я ушел и теперь не жди, снег размоют весной дожди.  Средь воды и звенящих льдин, ты теперь один.  Ты теперь один. Ты теперь один... Воздух вокруг был холодным. Локи зябко повел плечами. А ещё говорят, что ледяные великаны этого не чувствуют! Он тихо усмехнулся. Брат мой, брат — молчание камня, мне ответь, где твоя сила? Горных врат нет больше. А мне лишь остались скорбь да могила. В детстве, проснувшись от ночной прохлады, он всегда прибегал в комнату Тора, босой и завёрнутый в одеяло. Старший сначала ворчал с просонья, но потом, взяв Локи в охапку, укладывал рядом с собой, крепко обнимая и успокаивая. Я ушел и теперь не жди, камнем сердце стучит в груди.  Скорбной памяти господин, ты теперь один.  Ты теперь один. Ты теперь один... Сейчас Локи часто снились кошмары, но никто не отгонял их, и тогда, с помощью магии, он создавал иллюзию Тора. Его образ получался почти таким же как и в реальности: лучистые голубые глаза, длинные волосы, золотым водопадом спадающие на широкие плечи Громовержца, броня, поблескивающая в свете защитного барьера. Брат мой, брат — холодное сердце, что мне скажешь вместо ответа? Как мешал боль с медом и перцем, как устал летать против ветра? Я ушел и теперь не жди, перья крыльев моих найди. В облаках и среди вершин, ты теперь один. Как бы он хотел сейчас видеть Тора! Живого, а не созданного магией. Теплого, из плоти и крови. Но его здесь нет. Ты смешал на углях горелых явь со снами, веру с любовью. Ты не черный, ты и не белый, ты не снами, мы не с тобою. Локи снова и снова призывает к себе иллюзию Тора. В груди что-то болезненно ноет, вырываясь наружу беззвучным криком, разрывающим сердце. Ненастоящий Тор улыбается ему, и от этого становится ещё больнее, но пока он ещё здесь. Брат мой, брат — огонь поднебесный, ты не с нами, мы не с тобою. Брат мой, брат — душа водопада, ты не нами, мы не с тобою. Брат мой, брат — молчание камня, ты не с нами, мы не с тобою. Брат мой, брат — холодное сердце. Тонкие руки тянутся к лицу Громовержца, желая коснуться его, но тут же бессильно опускаются. Локи помнит: стоит дотронуться до иллюзии, и она исчезнет. Желание застывает на минуту, но он не в силах сдержать себя... Сорвавшись с места он обнимает брата и... чувствует как тот растворяется в воздухе, оставляя в объятиях младшего принца лишь пустоту. Его здесь нет.