***
Неа осторожно ступил на песок, погружая ступни в холодные песчинки. Брюки были закатаны по щиколотку, так что о них можно было не беспокоиться. Следующие несколько шагов парень сделал смелее, хотя и сам не понимал, почему у него так колотится сердце, и подгибаются ноги. Почему же он так волнуется, видя перед собой одинокий силуэт? До моря оставалось несколько метров, так что Неа начал тихонько двигаться вперёд, попутно расстегнув первые две пуговицы своей белой рубашки. Было неимоверно душно, однако же, песок охлаждал. По мере приближения к воде силуэт становился всё более различимым. Такой изящный, такой знакомый. Родной. Он стоял неподвижно, устремив свой взгляд в морскую даль. Вдруг юноша, заслышав тихие шаги позади себя, обернулся. — Неа! Наконец-то ты пришёл, — мягкий голос достиг ушей парня, из-за чего на его губах застыла лёгкая улыбка. — Ты ждал меня? — задал вопрос Неа и встал рядом с братом. — Мана? — позвал он парня, очевидно подумав, что тот его не расслышал. Но Мана лишь опустил голову так, что длинные волосы скрыли его лицо. — Всегда… Я всегда буду ждать тебя, — послышались тихие слова, и из-под густых локонов выглянуло улыбающееся лицо. — Что бы ни случилось. Лицо парня приняло удивлённое выражение, но через пару мгновений оно тут же сменилось на смущённое. Дабы отвлечься и остудить пыл на своих щеках, Неа повернул голову прямо, рассматривая волны, омывающие берег. — Почему именно пляж? — задал вопрос младший Кэмпбелл. — Я… не знаю. Наверное, из-за того, что как-то ты рассказал мне о своём желании увидеть море вживую, — сказал Мана и сложил руки на груди. В тот же момент их лица начал обдувать лёгкий ветер, так что старший брат аккуратно убрал свои волосы от лица, откинув их назад и сложив за ушами. Взору Неа открылись тонкая шея и ключицы, что были так хорошо видны из-под широкого ворота мешковатой рубашки. — Так я красивый? Неа вздрогнул от неожиданного вопроса со стороны Маны, но тут же понял, почему тот его задал: — Я что, сказал это вслух? — Да, — ответил юноша с лёгким смешком. И немного помолчав, он спросил: — Скажи, Неа, ты слышишь эту мелодию? — Мелодию? — нет, Неа определённо ничего не слышал. Он внимал лишь чарующему голосу своего брата-близнеца, и даже шумящий звук волн, казалось, не был различим вовсе. — А я слышу, — прошептал Мана, закрыв глаза, и начал тихо что-то напевать. Столь спокойное пение вкупе с нежным голосом юноши невероятно успокаивало. Наполняло лёгкостью тело так, что даже дышать стало легче. Неа ощутил свежесть морского бриза, который словно пронизывал насквозь и затрагивал самые дальние струны души. На глазах навернулись слёзы. Младшему Кэмпбеллу показалось, что он ощутил настоящее счастье. — Давай потанцуем? — парень перестал петь и полностью развернулся к брату. — Мама же учила нас танцевать вальс, помнишь? Сердце Неа затрепетало. Он помнил каждое движение, которое делала Катерина, когда танцевала. Это было поистине красивое зрелище, и Неа хотел так же. Без лишних слов он притянул брата к себе, положил руку ему на талию. Мана же соприкоснул их ладони, нежно улыбнувшись. Юноши посмотрели друг другу в глаза. Никогда ещё Неа не видел глаз красивее. Они двигались так легко и бесшумно. Казалось, что ноги совсем не ощущают земли, а потому сейчас они взлетят.«И мы кружимся в танце»
Больше ничего не существовало. Лишь море. Лишь танец. Лишь они.«У морей, словно в сказке»
Взгляд неотрывно скользил по очертаниям лица Маны. От длинных ресниц и изящного носа до розоватых губ и подбородка. Хотелось до всего дотронуться.«На двоих делим счастье»
— Мана, я люблю тебя.«Кружимся в танце, снова кружимся в танце»
Неа ещё не успел осознать, что они остановились, как почувствовал прикосновение к своим губам. Один поцелуй вместо нескольких слов намного лучше донёс все эмоции. — Я знаю, Неа, я знаю.***
— Неа, нет, прошу… — слёзы без остановки капали на лицо младшего Кэмпбелла, но сам он этого уже не чувствовал. Ной уже ничего не чувствовал, даже рук Маны, что сейчас столь сильно его сжимали. Сознание медленно, но верно покидало парня. Неа уже было всё равно, что происходит вокруг. Даже плачущее лицо брата, что последним воспоминанием из этой жизни отпечаталось в памяти, не вызывало должного волнения души. Но всё же Неа кое о чём жалел. Нет, не о своём предательстве Семьи или о своей очень скорой смерти. Он жалел о том, что сны с Маной прекратились с момента его становления Ноем. Что он уже почти забыл, каково это — ощущать морской бриз, кружась в танце с любимым человеком. «Неа! А я всё думал, когда же ты придёшь…» — Ной и по сей день мечтает услышать эти слова. Но он их больше не услышит никогда.