О спонтанности

— Я зайду за тобой в половине седьмого? Скалли нехотя оторвалась от микроскопа. Её взгляд определённо был не слишком довольным, но Малдер никак не мог понять причину такой немилости. — Ты мог бы и не говорить, — сказала она. — Ты ведь всегда заходишь за мной в половине седьмого, угощаешь кофе, и так далее по списку. — И так далее… по списку? Малдер даже попятился от неожиданности, пытаясь припомнить, что входило в этот самый список: каждый раз почти один и тот же набор — но каждый раз очень приятный. Разве это плохо? — Разве это плохо? — спросил он вслух. Скалли сердито тряхнула головой. — Я не хочу сказать, что это плохо. Я хочу сказать, что это… немного предсказуемо. — Я просто хотел внести в наш безумный график, полный инопланетных вторжений, оборотней, пандемий и похищений, немного порядка, — растерянно признался Малдер. — Мне казалось… я думал, нам... тебе было бы так удобнее… и проще? — судя по выражению лица Скалли, он опять сказал что-то не то. — Порядка? — переспросила она. — Вот какой ты меня видишь, Малдер? Всё должно быть сделано по графику и разложено по полочкам? — Малдер понял, что согласно кивать не стоило, и отчаянно замотал головой. — Даже знаки внимания — и те ты оказываешь по расписанию, потому что тебе кажется, что мне так проще? Что мой мозг не способен на романтические всплески? Ты даже целуешь меня… неважно. — Скалли почти с яростью принялась настраивать окуляр, очевидно, считая, что Малдер не замечал её отчаянного румянца. Малдер всё замечал и думал о том, что в последнее время даже их поцелуи случались едва ли не по часам. Скалли была совершенно права, и именно поэтому он собирался доказать ей, что она не права. Начинать стоило с малого, и если Скалли заговорила о поцелуях, так тому и быть. Он снова возник в её лаборатории несколькими часами позже. Всё должно было случиться неожиданно и элегантно. Малдер должен был мягко придвинуть Скалли к столу, склониться над ней и страстно впиться в её губы. Всё прошло почти по сценарию — если не считать того, что Скалли, не заметив его приближения, охнула от неожиданности и выронила пробирку, которую держала в руках. Малдер не обратил на это внимания. Скалли была слишком хороша в этот миг. Она была прекрасна, когда отвечала на поцелуй. И совершенно восхитительна, когда треснула Малдера схваченной со стола папкой. — За что? — Он опустил взгляд на осколки у своих ног. — Это была очень важная пробирка? Скалли пожала плечами. — Тебе виднее. В ней был единственный образец ДНК, который я выделила из той гадости, что ты нашёл вчера в лесу и назвал эктоплазмой. Я как раз собиралась отнести его на анализ. Малдер задумчиво качнулся с пятки на носок и обратно. Испорченный момент было жаль, но ещё жальче было пропавшую эктоплазму — а это была именно она, он готов был поклясться. Романтическая спонтанность сыграла с ними злую шутку. — Я зайду за тобой в половине седьмого, — выдавил он, спешно думая о том, какие ещё доказательства подсунуть Скиннеру, уставшему от его теорий. Может быть, стоило обходить его кабинет стороной ещё неделю — и тогда он забудет о существовании секретных материалов и всего, что с ними связано. Сейчас это казалось не самым плохим вариантом. Скалли, кажется, легко угадала ход его мыслей. По крайней мере, она снова улыбалась. — Жду в половине седьмого, Малдер.