В прошлое за мечтой

Хоуп ещё раз проверила начерченную звезду. Лучи обозначающие стихии расходились чётко по сторонам света и были отмечены цветами под стать символам. Они уже были на своих местах — образовавшихся от пересечения двух квадратов треугольниках. Хрустальная чаша с талой водой на севере; невесомая паутина, призванная олицетворять воздух, на востоке. Древесный уголь, готовый в любую минуту зажечься, и горсть земли на юге и западе соответственно. Трибрид обязательно усомнилась бы в действенности этого заклинания, не знай, откуда прибыли ингредиенты и не изучи заклинание вдоль и поперёк. Вода до недавнего времени была снегом на вершине Джомолунгма*, да и паутина со склона той же горы. Уголь и земля тоже недавно покинули родину — окрестности Ньирагонго**. От действующего вулкана и подожгли дерево, напитав его энергией огня. Ещё четыре луча бирюзового цвета с аптекарской точностью и педантизмом своим острием делили получившиеся стороны пополам. Джози отчего-то вспомнилось, значение этого цвета в магии: помимо того, что способствует сохранению объективности при необходимости сделать трудный выбор или принять решение, он якобы дает возможность проникать в другие измерения. Только круг вокруг октограммы имел стандартный для большинства магических чертежей чисто белый цвет. Фиолетовый небольшой круг — ровно такой, чтобы в него поместилась ритуальная чаша — и серебряные символы еле узнаваемого языка, что змеями извивались от лучей к центру. Каждый из цветов имел своё значение, но Зальцман не могла ухватить мелькавшую на краю сознания мысль. Она никогда ещё так не волновалась. Непонятный трепет переполнял её, словно приближалось нечто, способное изменить их жизнь к лучшему. Даже тёмное начало девушки, скрывающееся в глубинах сознания, предвкушало приближающиеся перемены. Уже на стадии приготовления ведьмы ощутили, как собирается вокруг них энергия. Словно само нахождение в одном помещении всех ингредиентов призывало силы природы. Знаки, чьё значение они изучали ещё в начальной школе, не давали себя прочитать. Частицы серебра сверкали под лампой, и можно было только догадываться, как они засверкают в свете живого огня. Его должны дать свечи, щедро выданные Алариком, что пока ждали своего мига на вершинах лучей. С каждой деталью, занявшей своё место, и ингредиентом, воздух в помещении в буквальном смысле становился плотнее. С трудом, словно через толщу воды, девушки двинулись к своим местам. Любое движение давалось сложнее предыдущего — будто неведомые силы то ли желали остановить, то ли проверяли твёрдость намерений. Первой достигнув своего луча, Майклсон едва удержалась на ногах. Короткий путь сопровождал непомерный вес, давивший на плечи, но он исчез, стоило вступить в треугольник. Как исчезли вместе с ним сомнения в собственном решении и тревоги, преследовавшие с того момента, когда она захотела провести ритуал немедленно. Остались уверенность в своих силах и действиях. А также желание, с которого всё и началось — увидеть родителей. Интуиция назойливо повторяла: кто-то (или вернее будет сказать «что»?) проверял их. Однако чего именно хотел таинственный некто? Следующей своё место заняла Лиззи. Она судорожно хватала ртом воздух, крепко зажмурившись. Голова шла кругом, в глазах плыло, и мельтешили разноцветные точки. Мелкая дрожь сотрясала тело как после контрастного душа. Её чувства перетряхнули, вывернули наизнанку, отделяя настоящее от наносного. Второго оказалось неприлично много: пустые переживания, минутные «хочу», мнимые обиды и многое другое, избавившись от которых блондинка почувствовала себя удивительно свободной. Именно от этой приятной лёгкости кружилась голова. Обычное любопытство привело её сегодня сюда. Однако, после этой встряски, оно превратилось в твёрдое стремление увидеть и узнать, какими были родители до их рождения. А ещё выяснить, какие секреты прошлого остались нераскрытыми. Хуже всего пришлось Джозетт. Она не только стояла дальше всех от чертежа — за время пути таинственное нечто явно рылся в её голове. Недавние фантазии о счастье и мире в обеих семьях, о том, как здорово было бы изначально быть вместе, и скольких потерь удалось избежать. И мысли, совпадающие с желаниями других участниц ритуала, вышли на первый план. Едва заняв отведённое место, девушка облегчённо выдохнула. Ведьмы с тревогой переглянулись. Даже не начавшись, ритуал забрал много сил. Только приготовления заняли три часа, в течение которых они по капле вливали силы в ингредиенты. — Ну что, приступим? Близнецы молча кивнули, протягивая руки Хоуп, та сразу одним взглядом погасила лампу. Магия ровным потоком перетекала от одной девушки к другой, частично оставаясь в сифонах, и возвращалась к владелице. Этот цикл повторился дюжину раз, наполняя всех троих большим количеством Силы. И вот, когда в полной темноте сцепленные руки заискрили от напряжения, они разорвали связь и начали ритуал. Слова заклинания текли ровно. Вот старшая Зальцман повысила голос, выводя свою партию, и взметнулась в воздух паутина, подчиняясь движению правой руки. Слова становились тише, но разогревался уголь от движения левой длани. В момент, когда голос подруги превратился в шёпот, вступила трибрид. Под её речитатив взметнулось пламя от уже нагретого уголька, и ощущался в нём тот первородный жар магмы. От понизившегося до шёпота голоса зашевелилась земля, тут же взбурлившая и неожиданно явившая росток под напевные строки Джози. Дело осталось за малым — заставит талую воду покинуть хрустальную обитель и перенестись в чашу из ольхи. Грубо и наспех сделанная, с обгоревшими краями, она занимала круг в центре октограммы. Не прекращая вторить тихим голосом брюнетке, Майклсон намеревалась «помочь» воде сделать необходимое, но этого не потребовалось. В то же мгновение, когда их стройный хор стал громче, жидкость сама тонким ручейком потянулась к центру. Стоило воде коснуться деревянного дна, свечи вокруг чертежа стали зажигаться сами по себе. Не прекращая читать, девушки широко распахнутыми глазами следили за разыгравшимся вокруг них действом. Серебреные символы по спирали начали зажигаться в том же порядке, как активировали стихии: от востока — ветра, через огненный юг и уже зацветший росток на западе к северу — воде. Колдующие подруги не замечали, как вокруг собираются родственники. Весь мир перестал для них существовать. Ведь там, внутри заключённой в круг звезды творилось нечто по-настоящему невиданное. Опережая серебристые знаки, к центру устремились олицетворения стихий. Паутина подняла чашу из ольхи над переместившейся в центр землёй. На ней в свою очередь, странным образом не затронув росток, заплясало свой необузданный танец пламя. Вода практически сразу закипела. А едва светящаяся дорожка символов достигала одного из компонентов, лежащих внутри чертежа, как тот без всякой помощи передвигался по воздуху в чашу. Наблюдая за этим со стороны, Фрея не могла отделаться от тревожного ощущения. Слишком сложное заклинание, для простого подглядывание в прошлое. Слишком много магии. Слишком редкие ингредиенты. Всё просто — слишком. Женщина перевела взгляд на брата, который приложил свою авантюрную руку к этому действу. На Форбс, взволнованно кусающую губы. И вспомнила, как эти двое в последнее время часто и подолгу разговаривали, защищаясь от подслушивания артефактами, а стоило кому-то подойти, переводили тему. Меж тем действо набирало обороты. Вода, некогда бывшая снегом на пике Эвереста, бурлила и меняла свой цвет. Но она не испарялась, наоборот казалось, что с каждым мгновением её становится всё больше и больше. И вот, в момент, когда варево уже готово было пойти через край, всё прекратилось. Смолкли юные ведьмы, в раз погасли символы на полу. Последние слова заклинания ещё эхом отдавались по округе, а вода уже стала прежней. Яркая вспышка на миг поглотила фиолетовый круг, а когда свет померк, в центре осталась лишь полная кристально чистой воды чаша. Из нее торчал тонкий стилет, чья рукоять напоминала росток, выросший из ритуальной земли. С заметным волнением Хоуп сделала шаг вперёд. Глаза её были полны решимости, руки дрожали. Замерев для глубоко вдоха, девушка медленно опустилась на колени. Она не замечала ни холода деревянных досок, ни сквозняка, вдруг взметнувшего вездесущую пыль. Всё внимание сконцентрировалось на чаше. Вот он. Тот самый миг, когда решается что именно увидит вопрошающий. И язык, на котором будет высказана просьба, не важен. Важно лишь искреннее желание сердца. Рядом опустились близняшки. Они явно взволнованы не меньше. Румянец играл на их лицах, зрачки расширены — краем сознания Майклсон понимала, что наверняка выглядит так же. Однако вовсе не это было сейчас ценно в данный момент. Ещё на стадии подготовки девушки не могли понять, как именно загадывать пожелание, если просителей несколько. Ведь как бы ни были широки возможности в поиске ингредиентов или велики их совместные силы — шанс сотворить это заклинание выпадал лишь один раз в високосный год. Поэтому приняли решение сделать всё одновременно. Так или иначе, они увидят то, что хотят. Первой проколола ладонь Лиззи. Глубокий порез тут же наполнился тёмной кровью. Сжав кулак, сифон вытянула его над чашей так, чтобы капли крови попадали ровно в центр. — Кровь от крови, плоть от плоти, Сила рода и семейное древо — я желаю увидеть и узнать своих родителей. Голубой цвет её глаз сначала помутнел, затем стал нестерпимо ярким. Голова резко откинулась, напугав безмерно Кэролайн, вцепившуюся себе в предплечье до крови. В ней же измазался белый конверт. Взявшийся неоткуда ветер вырвал его из враз ослабевших рук и метнул в сторону чертежа. Никем не замеченный, он нырнул под юбку младшей Зальцман. — Кровь от крови, плоть от плоти, Сила семьи и «Всегда и Навечно» — я желаю познать утраченное. Её постигла та же участь, что и подругу. Но вместо ветра за спиной Хоуп возник огненный волк. Огромный, он склонился над девушкой, глядя в горевшие холодным пламенем глаза. Будто решал: выполнить или нет дерзкое желание. Краткого мига хватило, чтобы узнать ответ. Одобрительно рыкнув, воплощение стихии уткнулось носом в каштановую макушку и исчезло во вспышке. — Кровь от крови, плоть от плоти, Сила уз и верность близким — я желаю видеть счастье в глазах родных. От расчувствовавшейся Давины послышался всхлип. Даже у мужчин подозрительно заблестели глаза. Если откинуть все условности, каждый из них хотел счастья. Разница лишь в том, как они это счастье видели. Занятые своими переживаниями, собравшиеся нелюди не могли увидеть, как свежая кровь с конверта вдруг отделилась от него. Она нырнула в ручеёк крови, всё ещё стекающего на водную гладь. Да и как можно заметить, если за спиной Джозетт раскинулась тень дерева. А если прислушаться, то возможно даже услышать, как шелестят призрачные ветви. Как и многое в этом ритуале, всё прекратилось резко. Даже кровь из порезанных ладоней остановилась одновременно. Перемешанная между собой во время сильного ритуала, она связала неразрушимыми узами этих троих. Как если бы гибрид резко стала сестрой близнецов. Воронка завертелась на дне чаши, перемешивая четыре крови ещё больше. Затем кто-то сильный — сильнее их всех вместе взятых — швырнул посудину в пустой угол звезды. Вода расплескалась, но, будто натолкнувшись на невидимую стену, кляксой замерла в воздухе. Постепенно эта клякса разрослась, заняв пространство над внешним кругом — между лучами, указывающими на север и восток. Образовавшееся зеркало как экран телевизора начало показывать картинки. Поначалу они походили на кучу малу, но затем приобрели кое-какой порядок. Едва сдержав вскрик, Форбс зажала рот рукой. Она помнила этот вечер. Вечер прощания с Клаусом. Мелькающие сейчас кусочки чужой жизни содержали в себе почти всех присутствующих. Значило ли это, что в последний день своей жизни Никлаус Майклсон был счастлив? Она надеялась — да. Как и каждый, кто стоял рядом с ней. В обратном порядке проходила их жизнь перед глазами. В основном это были Аларик с дочерьми и Хоуп с матерью, но мелькали и другие Майклсоны. Даже Кэр, что было несколько странно. Вампир вспомнила о своей цели, когда на «экране» замелькали более ранние воспоминания. Спохватившись, она судорожно принялась искать заветный конверт. И чем дольше не удавалось найти, тем сильнее женщина паниковала. Она метнула на подельника обречённый взгляд. Они не успели. Слишком глубоко в прошлое заглянули дети — давать Нику того времени подобные знания равно большой беде. В то же время подруги приблизились к зеркалу. Не удержавшись, трибрид потянулась рукой к родному лицу. Такой молодой — ему ведь не дашь старше двадцати пяти, разве что во взгляде можно разглядеть бремя прожитых лет, — он лучился довольством и каким-то доселе незнакомым видом счастья. Словно получил долгожданный подарок. Завороженная отцом, она не обращала внимания на стоявшую перед ним блондинку. Зато её узнали Зальцман. Не сговариваясь, они обе подумали о том, с чего вообще могла начаться история этих двоих? Повинуясь мыслям вопрошающих, водная гладь дрогнула и сменила изображение. Те же в ином месте. Светлая девичья комната, и мужчина на её пороге. Удивительно, однако, он не смотрелся ни чуждо, ни нарушителем границ. Весь вид Клауса неподдельно печален, словно происходящее его действительно волнует и это не очередная успешная интрига. Лежащая на постели девушка красива настолько, насколько вообще может быть красив умирающий человек. Бледный ангел, даже при смерти источающий свет. Правда ли мелькнувшее на лице грозного гибрида сожаление? Желая понять, его дочь впритык подходит к зеркалу. Но споткнувшись на ровном месте, летит вперёд, успевая ощутить две пары рук, схвативших её за плечи.