Русский холод

Германия не любил зиму. Совсем, это время года всегда казалось Людвигу слишком необоснованно грубым и чересчур холодным для всего живого. Немец в который раз зябко кутался в свой шерстяной кардиган, пододвинув маленький напольный обогреватель ближе к себе под стол. И как русские вообще живут здесь? В такое время, когда за окном нескончаемо идёт снег, а ветви деревьев, перила лестниц, антены на крышах и прочие мелкие и не очень вещицы покрываются инеем и льдом, работать не хотелось совершенно. Хотелось, разве что, укутаться в тёплое одеяло и уснуть, прижавшись к любимому человеку. Немец устало вздохнул, ведь как раз таки его любимый человек, даже больше, муж, обещал быть дома уже как два часа, но Иван не был бы Иваном, если бы умел приходить вовремя. Людвиг отложил документ, который до этого внимательно читал и устало потер переносицу. Дела у Брагинского шли ещё хуже чем он ожидал. Мало того что президент Ивана по видимому вовсе не ведает что творит, подписывает соглашения, вводит новые и повышает старые налоги, так ещё и общие показатели страны не радовали. У Германии порой создавалось такое впечатление, что Россия намеренно не обращает на это внимание. Ждёт пока люди в очередной раз взбунтуются и возьмут власть, которая им нужна на себя? Удивительно, ещё ведь и сто лет не прошло с момента последнего такого переворота. Да уж, Советский Союз Брагинского Людвиг запомнил на всю жизнь и если честно, запоминать новый не очень-то и хочет. Сейчас для него в приоритете было, по мере возможностей помочь мужу хоть самую малость наладить дела в своей стране. Поэтому, немец и сидел в такой отвратительно поздний час за работой, разбирая документы, которые, как казалось, никогда и не открывались. Часы, висевшие над дверью комнаты, мерно тикали, показывая третий час ночи. Немец, конечно, уже привык к абсолютно необоснованным загулам русского, но такое уже мало того что не лезло ни в какие рамки, так ещё и ужасно расстраивало Людвига. Неприятно всё-таки было каждый день сидеть в одиночестве в огромном особняке на краю дачного посёлка близь Москвы. В морозную, тридцатиградусную стужу, двухэтажный дом из тёмного дерева казался Германии тихим, иногда поскрипывающим от старости гробом. Крауц не мог также понять причину того, почему Иван так поступает. Нет, он,конечно, понимал, что неприятен Брагинскому из-за всего того, что произошло давно в прошлом, но тогда казалось бы Людвиг тоже может не появляться дома и полностью игнорировать русского,но нет. Иван начинал люто сверепеть, когда Германия вздумывал своевольничать. Чаще всего это заканчивалось тем, что Крауц упивался успокоительным и ложился спать в гостиной. Людвиг пытался работать, чтобы хоть как-то скрасить свою скуку, но дел, касательных его страны к нему не поступало со всем разбирался канцлер, а лишний раз залезть в документы России практически равноценно самоубийству, ведь Брагинский считал любое неугодное ему действие немца за государственную измену. И даже сейчас, перечитывая простые накладные на постройку нового детского садика, Людвиг навлекает на себя ссору с Иваном. Русский почему-то в упор не видел заслуг Германии в том, что хоть в каких-то регионах его необъятной страны начинает что-то налаживаться. Может Иван считает, что неожиданно исчезнувшие пролемы и неприятности- это так оно и надо? Людвиг никогда не узнает. Он знает только то, что Брагинский лучше лишний раз предпочтёт напиться и с пьяну пошататься на улице, чем просто-напросто прийти домой и часок провести в компании Германии. Он знает, что Иван до сих пор считает себя свободным, а брак, это так, временное и вынужденное явление. С одной стороны так и было. Призидент России буквально сам слепил эту свадьбу под предлогом того, что России просто необходима своя нация в Европе дабы избежать дизинформации и последующих конфликтов. Так Людвиг Крауц и стал мужем Ивана Брагинского, официально всего на год, но после Россия сам сказал что не хочет развода. Так этот брак и продолжился, только вот за прошедшие семь лет супружеской, если это можно так назвать, жизни Иван ни разу не сказал Людвигу ни одного доброго словечка, что уж говорить о признаниях в любви и подарках на праздники. Не удивительно, Иван ведь так и не простил Германии грехи второй мировой. Конечно первый год брака сильно отличался от остальных тем, что тогда Иван хоть как-то по-человечески контактировал с Людвигом. Они могли обсудить любую проблему касательную их государств или личных неурядиц, могли вместе поужинать, посмотреть фильм, обсудить его, а после не соизволив встать с дивана, заснуть. Немец тряхнул головой отгоняя очередную непрошенную и такую паршивую мысль. Отношения с Брагинским многого ему стоят, но это никак не отпугивает и даже стимулирует немца на новые "открытия". Была у Людвига вредная привычка, брать на себя то, что тяжело потянуть. У Ивана характер сложный, это Германия понял давно, но даже это он мог терпеть в нём. Резкие перепады настроения, моментально вспыхивающая злоба, затяжной игнор, маньячья улыбка, коей боялись все страны от мала до велика и этот обманчиво-приветливый взгляд фиолетовых глаз. Людвига притягивало к Ивану всё.   Часы пробили ровно три. Блондин оторвался от чтения текста и машинально взглянул на циферблат. Ждать Ивана более смысла не было и Людвиг, разочаровано вздохнув собрал бумаги обратно в папку и убрал их на законное место. Выключив обогреватель и ещё раз проверив кабинет на наличее чего- то что не понравится Ивану вышел из комнаты и поплёлся на первый этаж в гостиную, пристроившись в кресле у камина немец подозвал к себе свою кошку - Гёте, пушистая серая бестия заскочила на колени блондина, громко урча. Людвиг мягко почесал любимицу за ушком и взяв с подлокотника кресла книгу и открыв на закладке принялся читать. Теплый пушистый бок урчашей на коленях кошки очень успокаивал, а треск поленьев в огне прямо-таки вводил в дрёму. Людвиг так и не заметил в какой момент книга выпала из рук, а он сам отпрпавился в страну сноведений. Неожиданно тишину в доме нарушил громкий звонок телефона. Германия буквально подорвался, мигом кинувшись к телефону даже не взглянув на номер. - Две...орой! -послышался прерываемый резким ветром голос. - Was? (что?) -Германия даже не понял на каком языке с ним разговаривают и разговаривают ли вообще. - Пароwas! Дверь открой говорю! -теперь уже немец ясно разлечил голос России и скинув вызов на телефоне побежал в коридор отпирать дверь. Не успел Людвиг отпереть дверь, как его уже толкнули к стене и мимо, возвышаясь над блондином как заснеженная скала прошёл Брагинский. Вновь заперев дверь Крауц посмотрел на вошедшего. Иван,стянувший с головы свою шапку сосредоточенно обтряхал снег акурат на стоящие около стены сапоги Людвига. - Ты сегодня поздно -немец помог России стянуть тяжёлую, усыпанную снегом дублёнку и повесил ту на вешалку над батареей. - Мог вообще не приходить -русский не оборачиваясь на блондина прошёл в зал, попутно стягивая с себя вязанный свитер. Людвиг не нашёл что сказать на это, поэтому просто прошёл на кухню и включил чайник. На часах пять утра, вполне можно начинать завтракать. Блинное тесто замесилось как-то совершенно незаметно для Людвига и вот он уже особо не заморачиваясь выливает на сковородку жидкое тесто и скидывает на тарелку готовые золотистые лепёшки. Неожиданно сзади навалилось крепкое тело, а под тёплую ткань свитерка проникли холодные ладони и самкнулись на животе ближе к рёбрам. Пепельные волосы России, положившего лбом на плечо Германии голову, приятно щекотали щёку блондина. Людвиг на секунду замер, но быстро взял себя в руки и расслабленно поддался чуть назад на Ивана. - Ich habe dich vermisst (мне тебя не хватало)  -прошептал русский со смешным акцентом.- Verzeih... -Людвиг удивился. Иван сейчас извинился и слух его не подводит? Прекрасный из Ивана манипулятор,нечего сказать.-Я помню что обещал прийти пораньше и всё такое, но там такое дело... - Всё нормально, Вань -немец ловко перевернул блин подкинув его на сковородке- Не оправдывайся, у тебя же работа, я всё понимаю -русский на его плече тяжело вздохнул. - От меня уезжают всё больше и больше моих детей -Голос России казался Людвигу убитым, почти замогильным.- Даже школьники уже и не пытаются найти перспектив в жизни у меня, все хотят уехать к вам, в Европу -последнее слово Иван сказал даже с отвращением. -Америка снова обложил меня санкциями, с сестрой никак помириться не могу! Крым-то может теперь и мой, но а толку-то?! -Людвиг понимал, Иван уже закипает и вот-вот начнёт срываться.-Ты ещё здесь блин... -Иван до боли сжал меж пальцами кожу на животе немца, заставив того шикнуть. -Отечественное производство наладить не могу, видите ли дети только Европейского хотят! Лучшего! -Людвиг вздохнул. - Вань, вот ты бухтишь, а я-то что могу сделать, чтобы помочь? - Сдохнуть. Все твои территории, заводы, города, всё же станет моим -Людвиг замер. По телу прошёлся противный холод, а сердце болезненно зжалось. - Ты думаешь, -блондин с трудом подавил дрожь в голосе.- тебе будет легче, если меня не станет? - Объективно. -Иван говорил серьёзно, холодно и даже отстранённо, будто речь шла о погоде или простых планах на вечер, мало его трогало состояние немца, который сейчас больше всего на свете хотел как раз таки умереть. - А...мои дети? -неуверенно промямлил Германия.          - Твой народ просто разойдётся по миру, переймёт другие языки и в конечном итоге канет в лету вслед за тобой. Мир ничего не потеряет от исчезновения одной нации -Сказав это Иван вновь отстранился, прихватив горячий блинчик с тарелки. Германия пустым взглядом пилил столешницу, пытаясь собрать себя в кучу. Слова русского ледяными когтями впивались в седце, медленно разрывая его на части. Людвиг так и не мог понять, что он чёрт возьми опять делает не так? Германия выполняет все условия, поставленные Россией и его президентом, он даже не пытается как-то чего-то трербовать у Ивана, да чего требовать, попросить для него тоже не вариант, Иван не слушает. Что это вообще такое? Людвиг же не вещь, его нельзя бросить или поднять по собственному желанию, но это почему-то ежедневно происходит с Иваном. А ведь этот брак ставил Германию в жесткие рамки, Россия получил все его СМИ, свободое время, информацию обо всём что творилось в Европе, безтаможенную и безналоговую торговлю, а Людвиг... Он от этого союза получил только уйму вытрепанных нервов. Германия выключил плиту, оставшееся тесто запихнул в холодильник, а тарелку с готовыми блинами выставил на стол перед Брагинским. Русский внимательно что-то читал в газете и явно не замечал никаких изменений в поведении Людвига. Вслед за блинами на стол опустились чашечки со сметаной и мёдом, а в дополнение к ним и кружка ароматного чая. - Приятного аппетита -отчеканил Людвиг и сел напротив Ивана, есть ему не хотелось, просто неожиданно появилось желание посидеть рядом. Иван молча сметелил около десятка блинов и отставил тарелку в сторону посмотрел на немца. Сейчас Людвиг выглядел как щенок, которого без конца гоняет от себя хозяин, Брагинскому даже жалко его на мгновение стало, да может немец и был той ещё занозой в заднице русского, но и особо обижать ставшего отчасти родным за семь-то лет существо не хотелось. Россия встал и, быстро обойдя стол, обнял немца со спины, с толикой грусти отметив, как тот боязливо сжался будто ожидая удара. Стало даже немного стыдно, так, самую малость, Людвиг ведь не был таким дерганым до свадьбы, да и в присутствие России вёл себя всегда сдержано, но не запугано как сейчас. В голову неожиданно стукнула странная мысль и Иван, поддавшись её порыву наклонился ниже, положив голову на плечо блондина. -Ich liebe dich (я люблю тебя) -Прошептал Иван с удивлением заметив как от этих слов немец значительно дернулся, но не вырывался и не пытался уйти от объятий.- Признаю, я зря сказал ту глупость. -Und ich Liebe… (и я люблю) Всё хорошо, Вань -Тихо и даже осторожно проговорил Людвиг, мягко погладив пепельные волосы мужа. Русский на его плече тихо хмыкнул. - Пошли спать, я что-то так устал -Людвиг кивнул, и они молча отправились в спальню. За окном во всю поднималось солнце, освещая и без того сверкающий снег, начинался новый день, всё пробуждалось. А в комнате дачного коттэджа на втором этаже засыпали двое. Точнее, один уже во всю храпел по-медвежьи обняв второго руками и ногами, а второй, задыхаясь от жары лежащего на нём тела, мягко улыбаясь перебирал волосы русского пропуская их между пальцами. Спать ему не хотелось, мало ли когда ещё выпадет такая возможность, но усталость и вытрепанные на ожидание нервы таки взяли своё и немец вскоре мирно засопел, плотно прижавшись к груди России, получая такое нужное ему тепло.