Темные ноты

Капель стучала по карнизу за окном. Ранняя весна ли это была, или очень поздняя зима, повествованию не так важно. Однако капель барабанила в окна и мешала досматривать Тане легкий утренний сон. Вскоре к барабанной дроби капель добавился звук утренних новостей. Это Гробыня включила зудильник. Вскоре спать стало совсем невозможно. Таня Гроттер открыла глаза. Солнце, топившее сосульки, заливало комнату светом. Таким радостным, таким щедрым был тот утренний свет, что Таню затопило счастье. Девочка вдруг поняла, что она жива, действительно жива! Жива душой! К ней пришло то трепетное и одновременно могучее, чего не было довольно давно. Переливающееся и огненное, ураганно-великолепное, оно начало вдруг распирать грудь девочки изнутри, и Таня, не выдержав, засмеялась, вскакивая с кровати и глядя в окно. Гробыня испуганно отшатнулась. Казалось, даже Грызиана Припятская в зудильнике непонимающе и смущенно умолкла, услышав счастливый девичий смех. — Гроттерша, не пугай, — окидывая Таню подозревающим взглядом, попросила Склепова. Но девочка ее не слышала. Она уже торопливо собиралась. Оделась, поплескала воды на лицо и — самый торжественный момент — выдвинула из-под кровати тяжелый чехол с контрабасом. — Счастливо, Гробби! — радостно попрощалась она с соседкой по комнате. Ту покоробило от такой вариации своего имени из уст Тани. Лицо Склеповой мгновенно скривилось. — Надеюсь, я тебя не дождусь, — кисло произнесла она, увеличивая громкость зудильника. Гробыня и не подозревала, что действительно больше не дождется ее. Потому что вскоре Татьяне Гроттер суждено было исчезнуть.