Темные ноты

Ванька еще стоял на одном колене, но меч уже исчез из рук Арея. Рядом со мной незаметно оказалась Улита. — Как же надо любить, чтобы разом лишить себя всего? — словно ни к кому не обращаясь, произнесла она. — Что он сделал? Что теперь будет? — спросила я у нее. Она подняла на меня тяжелый взгляд. — Для него уже ничего не будет. Станет стражем мрака, получит дарх. А ты, глупая девчонка, так и проживешь свою радостную короткую жизнь, которую он выкупил вечностью, полной страданий. — Я не… Я не понимаю… — И не поймешь никогда. — Тогда сделайте и меня такой же! Улита усмехнулась, покачивая головой. — Нет. Ты что, не понимаешь? Он отдал за тебя все. И ты собираешься отплатить ему тем, что все испортишь? Нет уж. Живи. Мальчишка — хотя я очень сомневаюсь, что ему меньше пятнадцати тысяч лет, без учета того, что кучу времени он провел в лопухоидном мире — уберег тебя от этой участи, — Улита склонилась над самым моим ухом. — Это, конечно, крамольные слова, но я надеюсь, твой эйдос станет светлее и ты попадешь туда, куда ему, — она кивнула в сторону Ваньки, — уже не попасть. Оставайся светлой, это будет для него самым большим счастьем в полной мрака вечности. Не обесценивай его усилия, Гроттер. Улита выпрямилась и искоса на меня взглянула. — Не ради тебя я это говорю. Мне его жалко. Она сказала это и смягчившееся на миг лицо вновь стало жестким и циничным. Я отвернулась. Глаза и грудную клетку жгло. Хотелось убить саму себя. Было стыдно до ужаса. И больно. Закусив губу, я кинулась было к Ваньке, но передо мной словно из воздуха появился барон мрака. — Ни шагу из резиденции, понятно? — густым басом произнес он. — Иначе раньше, чем последователи Чумы, до тебя доберусь я или кто-то из моих учеников. Приказ — крошить в капусту, едва ты ступишь за порог этого дома. Нам тут не нужны восставшие безумцы и первозданный Хаос. Я опустила голову. Мне стало еще хуже после этих его слов. Еще унизительнее. Вдруг кто-то мягко, но настойчиво, потянул меня в сторону. Нос мой снова уткнулся в грудь Ваньке. Словно со дна колодца я слушала отдаленные голоса. Вибрация из груди Валялкина меня успокаивала. Желтая футболка неизбежно намокала, прилипая к горячей коже под ней. Ванька сжал мои плечи еще сильнее. Потом он подхватил меня, словно я была ребенком, и куда-то понес. Поднялся по лестнице, еще куда-то шел, поворачивая и огибая предметы. Вскоре скрипнула и захлопнулась дверь. Сильные руки опустили меня на кровать. Я так и не смогла расцепить пальцы и отпустить Ваньку. От моего неловкого рывка он повалился рядом. Я с силой прижала его к себе, а затем, открыв глаза, поцеловала. Вдруг мир словно взорвался и исчез. Все ушло из этого мира. Стражи, маги, люди — все стало второстепенно. Для меня перестал существовать весь мир. Остался только такой любимый, родной Ванька. Я плакала, смеялась, кричала. Он прижимал мой лоб к своей мокрой насквозь майке и кажется, что-то говорил. Когда, успокоившись, я подняла голову, я застыла от ужаса и боли. Он сидел неподвижно, сжав пальцами левой руки переносицу. И к локтю его стекало что-то перламутровое, светившееся в полумраке. Впервые Ванька сухо и тихо, по-мужски, плакал, продолжая по привычке гладить другой рукой мою спину. Я мягко отняла его руку от лица и, обхватив его шею, поцеловала. Затем уже он лежал, уткнувшись лицом куда-то между моим плечом и шеей, а я гладила пшеничные волосы и пыталась что-то шептать. Я не заметила, как уснула. Но к тому моменту не плакал уже никто из нас.