Последняя ночь

      Тень Шанг Цунга заметалась на стене, расплетаясь и сплетаясь вновь в трепетном мерцании свечей. Колдун взглянул на нее коротко и неодобрительно и снова сосредоточился на кристаллах-накопителях, которые раскладывал на алтаре. Все многочисленные ритуальные фигуры он знал на память. Разнонаправленные силы сплетались в узлы, бились друг о друга, высекая жгучие искры, рвались из рук, но шаг за шагом, элемент за элементом выстраивались в нужном порядке.       — Решил потратить вечер на молитвы?       Шанг Цунг вздрогнул, когда искаженный гулким эхом звук голоса коснулся его слуха, хотя гостья дала знать о себе задолго до того, как решила заговорить. Неторопливо выложив на алом шелке аметистовую звезду, он отозвался:       — Не вечер, а ночь, и не потратить, а провести с пользой для духа.       Китана вышла из-за резной колонны, вокруг которой вились рассеченные свечами длинные тени. Оглядела алтарь, скривила губы, качнулась назад и снова растворилась в клубящемся мареве.       — Не слишком ли далеко ты зашел, чтобы печься о духе?       — Не слишком ли далеко ты зашла, чтобы впустую тратить мое и свое время на ненужные разговоры?       Легкая фигура возникла у Шанг Цунга за спиной, словно соткавшись из наполнившей залу магии. Нервы отозвались на щекочущее чувство близкой опасности, но он не двинулся с места. Китана помедлила — дала прочувствовать сполна ощущение тревожного предвкушения, потом, приподнявшись на носки, прошептала:       — Решила, что сейчас самое лучшее время, чтобы нанести тебе визит — Рептилия весьма кстати оказался в брюхе у химеры.       Шанг Цунг повернулся, перехватил тонкие запястья, почувствовал, как в ладони врезаются прохладные узоры браслетов.       — Какая неосмотрительность.       Китана впилась ему в лицо колючим взглядом. Огоньки свечей испуганно трепетали, и на ее смуглой коже ежесекундно расцветал и исчезал замысловатый рисунок пляшущих теней. Шанг Цунг не позволял себе отвести глаз, заставляя каждую линию до боли сильно врезаться в память, вплавиться и оставить ожоги, которые не дадут забыть ни малейшей детали.       — До рассвета не так много времени, — губы шевелились, но он почти не мог различить звука голоса. Она говорила сама с собой, озвучивая для него свои мысли — так, как привыкла за сотни лет.       Сотни лет — это не так уж много, когда понимаешь, что все они остались позади.       Шанг Цунг наклонился, и Китана с привычным нетерпением прижалась к его губам, обвила руками шею.       — Задушишь.       — До сих пор ведь не задушила, что особенного в сегодняшней ночи? — сказала она сердито и торопливо, как ребенок, которого оторвали от интересной игры ради какого-то скучного дела. Шанг Цунг чуть улыбнулся, приподнял ее голову, мягко обвел кончиками пальцев губы. Китана прижалась щекой к его ладони и прикрыла глаза.       — Ничего особенного, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. — Это всего лишь одна из многих, очень многих ночей.       В брошенном на него быстром взгляде сверкнул пугающий огонек. Китана шагнула назад, убедилась, что он следит за каждым ее движением и улыбнулась остро и зло. Распустив шнуровку на корсаже, она позволила ткани скатиться с плеча. Шанг Цунг, хоть и видел это представление бессчетное количество раз, смотрел, не отрываясь. Отсветы огоньков маслянисто плыли по ее телу, перемешивались с кружевом синеватых теней. Платье скользнуло по спине, растеклось на полу, и Китана небрежно отбросила его ногой, сделав несколько шагов к столу.       — Какое разнообразие. У тебя были гости? — она чуть наклонилась, опираясь о высокую столешницу локтями.       — Только не говори, что тебе пришла мысль поужинать, — усмехнулся Шанг Цунг, завороженно следивший за тем, как под гладкой кожей мягко перекатываются мышцы. Она выверяла каждое движение, каждый шаг, заставляя Шанг Цунга признать, что во всех известных ему мирах нет более увлекательного предмета для изучения — каждый раз с того далекого дня, когда впервые явилась к нему незваной, но крайне настойчивой гостьей.       — У меня другие планы.       Взмах руки заставил кубки, тарелки и блюда с грохотом разлететься в стороны. Выплеснувшееся из графина вино кровавой лужей растеклось под ногами Китаны, и она тут же ловко забралась на столешницу, устроилась удобнее, опершись руками на скользкое лакированное дерево.       — И как это понимать, принцесса? — Шанг Цунг приблизился, осторожно перешагивая через остатки еды и осколки посуды.       — Давай, я жду. Принимайся за свои вечные нравоучения.       — Да? За какие?       — Расскажи мне о том, как важен правильный порядок и размеренный, устоявшийся ход вещей, незримые закономерности, нити судьбы, или о чем ты там еще любишь рассуждать, когда тебе приходит охота навести тоску на слушателей, — проговорила Китана с вызовом. Шанг Цунг покачал головой, положил руки на ее поднятые колени и развел их в стороны.       — У меня другие планы.       Сон не шел к Шанг Цунгу, хотя в голове было пусто и звонко, а тело налилось свинцовой усталостью. Он рассматривал потолок, на котором сплелись в ожесточенной битве кровожадно раскрывшие пасти драконы, а сердце упрямо отсчитывало удар за ударом, приближая его к черте, за которой начиналась неизвестность. Китана спала, отвернувшись от него и укутавшись чуть не с головой в одеяло. В какой-то момент ее дыхание, до того глубокое и медленное, участилось и стало обрывисто-мелким, будто она не могла вдохнуть полной грудью и торопливо хватала ртом воздух.       — Тебе что-то приснилось?       Она отшвырнула в сторону одеяло, резко села.       — Ты проиграешь этот бой.       Голос звучал зло, резко, будто она пыталась убедить его в чем-то в пылу долгого спора. Шанг Цунг вытянулся во весь рост на постели, подложил руки под голову, старательно демонстрируя безразличие.       — Я бы на твоем месте не был в этом так уверен.       — Лю Канг могущественный и храбрый воин, — с нажимом сказала Китана. — И он сражается за благое дело.       — Сколько их уже было на нашей памяти, таких бойцов? — терпеливо ответил Шанг Цунг.       — Ты не вернешься сюда больше, — продолжала она, будто не расслышав его слов. — Не зажжешь больше свечи и не станешь расставлять часами свои проклятые камни. Ничего не будет больше, как ты не понимаешь?       Шанг Цунг отвернулся, подождал, пока за спиной затихнут сдавленные всхлипы, потом заговорил снова:       — После того, как турнир закончится, надзор за тобой ненадолго ослабнет, и тебе нужно будет скрыться, не теряя времени. Уходи и не возвращайся. И не вспоминай ни о чем. Это единственный твой шанс.       — Шанг Цунг, — прошептала Китана сквозь слезы. — Я ведь тебе так и не сказала, ни разу…       — Не надо, — прервал он спокойно, но жестко. — Не время теперь об этом говорить. Скажешь потом, когда все закончится. А теперь ложись спать и не буди меня больше.       Китана помедлила, потом подобралась ближе и легла, уткнувшись носом ему в затылок.       — Добрых снов, Шанг Цунг. Я приду к тебе завтра, когда начнется смена караулов.       — Добрых снов, Китана, — ответил он. — Не забывай об осторожности — думаю, что Рептилия удвоит свою бдительность после ночи, проведенной в брюхе химеры.