Приди же, герой, бейся или умри

      Мёртвый дракон словно бы сгорал, истаивал, оставляя только исполинский скелет и клочья чешуи. Дельфина устало сунула порядком зазубрившуюся катану обратно в ножны и оглядела Братьев Бури: вроде все живы, хоть и побиты. На их счастье, дракон был морозный, а норды, что ни говори, к холоду мало чувствительны. В отличие от одной немолодой уже бретонки.       Она осторожно потрогала щёку и вяло подумала, что ту надо будет намазать жирной вонючей дрянью, чтобы обмороженная кожа не слезала потом клочьями. Но пока есть дело поважнее.       Довакин пил. Он теперь почти всё время пил. Даже под повозку уже перестал прятаться — сидел в ней и ждал, когда Братья Бури прикончат дракона. Неудачливый контрабандист, сиродиильский норд, попавшийся в имперскую засаду вместе с Ульфриком и оказавшийся по какой-то, явно неудачной, шутке богов Довакином. Героем местных легенд, поглощающим души убитых драконов.       Он с немалым трудом выбрался из повозки, Дельфина крепко ухватила его за рукав, чтобы он хоть как-то мог устоять на ногах, и поволокла к дракону. Довакин брёл, спотыкаясь, но цепко держал уже ополовиненную бутылку «Алто». Дорогущие резные доспехи из личного арсенала Ульфрика уже с трудом сходились на нём, потому что он только и делал, что пил, жрал, драл шлюх и снова пил. И укорять его в чём-то не было смысла. «А я не герой, — огрызался он. — Я порядочный контрабандист. Хотите героя — это вам к Соратникам». Дельфине нестерпимо хотелось прибить пьяное ничтожество, само существование которого выглядело насмешкой над Драконорождёнными…       Но других-то не было! Был только этот разжиревший и опухший от непрерывного пьянства тип, а ещё карта драконьих захоронений, по которым она и таскала его за собой. Хорошо, хоть Ульфрик поверил в историю о поглощении драконьей души, случившемся у Западной вайтранской башни. Где какие-то даэдра носили контрабандиста, который честно передал Балгруфу, что Ривервуд просит его защиты, а потом невольно стал свидетелем победы вайтранской стражи над драконом.       Первым драконом из пробуждённых Алдуином… Да, Ульфрик поверил и дал ей людей, чтобы она занялась истреблением крылатых ящеров. Она же Клинок, верно? Это же её прямая обязанность — истреблять драконов и защищать драконорождённых. Даже таких, как этот.       А этот, стоя у драконьего скелета, хлебнул из бутылки и хрипло, срывая голос на морозе, заорал: Где же герой, что спасёт нас от бед, Ужель во всём свете рыцаря нет? И радости песнь захлебнётся в крови, Приди же, герой, бейся или умри!       Светлое пламя драконьей души потянулось к нему от мёртвого чудища, окутало его, впиталось в нелепую шатающуюся фигуру. Довакин поперхнулся холодным воздухом, закашлялся и в раздражении хватил бутылкой об кости, только стеклянные брызги с прощальным звоном разлетелись.        — Как же всё заебало! — с обречённой тоскливой злобой сказал он. — Когда уже всё это кончится, блядь?        — Когда Алдуин пожрёт мир, — буркнул кто-то из бойцов.        — Скорее бы, — глумливо и безнадёжно разом отозвался Довакин. — Скорее бы…