Инкогнито

— У вас официальный визит? Огни Инсомнии за тонированными окнами машины проносились мимо, оставляя на краю зрения длинный тусклый след. Он приоткрыл глаза, отнял руку от лица и посмотрел на водителя с лёгким недоумением, словно тот только что материализовался за рулём, до этого существуя лишь в его воображении. Молчание неприлично затягивалось петлёй на шее, и в горле пересохло, поэтому Равус откашлялся, прежде чем ответить: — Нет. Я без приглашения. Водитель кивнул, постучав пальцами по рулю, и указал на светящуюся громаду Цитадели, ярко выделяющуюся на фоне ночного неба. Инсомния быстро наполнялась звуками и огнями, будто не было Вечной Ночи и её кошмаров, не было смертей и всеобщего горя. Люди постепенно возвращались в дома, открывались новые магазины, организовывались праздники. Опустевшие квартиры и городские достопримечательности усердно ремонтировались, из-за чего все улицы густо обросли строительными лесами и баннерами, предупреждающими о проводимых работах и доставленных неудобствах. Инсомния воскресла из пепла, будто феникс, она расправила крылья и наконец была увидена им во всей своей покалеченной красе. К своему стыду, в прошлый визит Равус особо не смотрел по сторонам, чтобы по-настоящему сравнить до и после. Был завален королевскими предложениями о дальнейшем сотрудничестве с Тенеброй, и они занимали всё его внимание. — Я и не помню, когда в последний раз столица так выглядела. Мне было всего ничего, когда на мир опустилась ночь. Но впечатления остались. Вы бывали здесь до реконструкции? Водитель яростно желал общения, поэтому Равус ясно дал ему понять, что не относится к категории разговорчивых. Вернувшись к меланхоличному созерцанию грузовых машин и редких вывесок, он поправил воротник, немного раздражённо посмотрел на часы и спрятал протез под шарфом. Как будто бы сидящий за рулём болтун его не узнал. Бывший имперский генерал, некогда участник столичной блокады и убийца — так себе портфолио. Однако после восхождения на престол Истинного Короля он умудрился засветиться во всех газетах как один из героев, верно служащих Кристаллу. Кто-то уже предполагал, что потомок Оракула вскоре переберётся в Инсомнию, бросив опустевшую разрушенную Тенебру, но Равус оказался непреклонен — всё-таки там был его дом. Нельзя оставлять память о Луне и матери гнить среди развалин. Пресса даже на это мгновенно отреагировала: одни упрекали в оставшейся верности Империи, которой тоже досталось, а другие предполагали государственную измену и нагнетание на границах. Смысл воевать, если людей-то почти не осталось. Идиоты. — Лорд Флёре прибывает с неофициальным визитом в столицу. Инкогнито. Прямо вижу заголовки завтрашних газет. Равус блеснул угрожающим взглядом в затылок весело усмехающегося водителя, но промолчал. Поняв, что его шутку не оценили, парень кашлянул в кулак и посмотрел в зеркало заднего вида максимально виновато. — Знаю, знаю, вы мне не за это платите. Просто интересно. Простите. Пальцы протеза сжались в кулак под шарфом, выдавая едва сдерживаемый гнев. Как бы он ни старался, а всё равно от города этого тошнит, воспоминания не вытравить триумфальной победой добра над истинным злом. Флёре вновь посмотрел на часы, сверился с картой на смартфоне и приказал: — Высади здесь. Дальше он пойдёт пешком. Сконфузившись, водитель припарковался на обочине, отсалютовал главнокомандующему на прощание и, когда Равус покинул салон, проводил его задумчивым взглядом. Вряд ли он кому-то расскажет про то, кого сегодня подвозил от южного блокпоста. С такими-то чаевыми. Во всяком случае на это стоило надеяться. В феврале здесь прохладнее, чем в Тенебре или Альтиссии. Ветер принёс с горной гряды холодный воздух, всё вокруг засыпало снегом, даже пустыню за пределами стен столицы, поэтому на улицах царила почти праздничная атмосфера. Огибая строительные леса и заборы у разрушенных войной зданий, Флёре убрал в карман телефон, поднял воротник плаща и быстро свернул на нужную улицу, игнорируя вход в метро. Встречать ещё больше людей, которые могли узнать его по фотографии, не входило в планы и грозило громким разоблачением. Он шёл, не сбавляя шаг, и притормозил лишь у круглосуточной торговой лавки, где на небольшой тумбе стояли свежие цветы с уцелевших фермерских хозяйств. Когда наступил Рассвет, их несли со всей округи в Инсомнию, чтобы почтить память погибших, поэтому от покупки букета он отказался. Не на кладбище же шёл, в самом деле. На главной улице, ведущей прямиком к Цитадели короля, Равус свернул в переулок. Взбежал по лестнице, проследил взглядом за гуманитарным грузовиком, держащим путь в пригород, облепленный строящимися домами для беженцев из Империи, и направился к высотке, так же, как многие здания, скрытой за строительными лесами. Зияя тёмными провалами окон, небоскрёб напоминал надгробие былого величия Люциса, но даже его постепенно заселяли. Где-то горел свет, на некоторых подоконниках громоздились цветы и праздничные гирлянды. Перед входом Флёре ещё раз проверил адрес и вытащил из внутреннего кармана конверт, на котором было выведено: «Будешь в городе, заходи». Адрес. Номер телефона. И имя. Почерк у отправителя был почти нечитаем из-за оставшегося на бумаге расплывшегося кофейного пятна. Словно тот куда-то торопился и писал на ходу. Достав из конверта пластиковую ключ-карту, Равус перевернул её, чтобы уточнить номер квартиры, и прошёл в здание, ловко обогнув выходящую из дверей женщину с ребёнком. Втайне обрадовавшись, что в лифте он будет ехать в одиночестве, Флёре нажал на кнопку 35 этажа и прислонился спиной к стене, вертя в пальцах свой пропуск в чужую жизнь. Протез оттягивала небольшая сумка, которую Равус взял с собой на всякий случай, если не струсит и останется хотя бы на пару дней, отдыхая от происходящего за океаном — Империя, Тенебра и Альтиссия нуждались не только в восстановлении, но и в грамотных управляющих, способных переложить часть невзгод выживших на свои плечи. Королю Люциса и без того несладко, и он считал своим долгом быть послом правящей воли на других берегах. Ведь Ноктис… хороший король. Если не лучший. Флёре опустил взгляд на ключ-карту, нахмурился и мрачно хмыкнул. Когда-то эта мысль вызвала бы у него приступ гнева и необоснованной агрессии. Сейчас же в груди теплилась надежда. Непривычная, нежная, какая-то особо родственная. Оставшись последним носителем крови Оракула, Равус нуждался в короле. А король нуждался в нём. Выбравшись из лифта, он повернул налево, прошёл по пустынному коридору и остановился напротив нужной двери. Приложив карту к считывающему устройству, экс-генерал проскользнул в полумрак квартиры, дождался, пока глаза привыкнут к темноте, и лишь тогда выдохнул, стряхивая с плеч зимнее оцепенение. Сложнее побороть мысли о том, что всё это было ужасной затеей. Оставив пальто на вешалке, Флёре опустил сумку, бросил ключ в плетёную корзинку на полке у входа и тихо шагнул в гостиную. На полу громоздились коробки с печатью Лесталлума, аскетично малое количество мебели было накрыто прозрачной плёнкой — выглядело это так, словно квартира была выставлена на продажу. На то, что здесь кто-то жил, намекала лишь сиротливо оставленная на журнальном столике кружка с остывшим кофе. Прикоснувшись к ней, Равус проследил взглядом линию занавешенных панорамных окон, уходящих вглубь помещения, отметил наличие ещё двух комнат и прошёл в арку, за которой обнаружилась небольшая и совершенно необжитая кухня. Включив свет, он заметил пару тарелок в раковине, работающую кофеварку и жёлтую записку на холодильнике: «Не забыть про ужин в этот раз». Равус прислушался к стоящей в квартире гулкой тишине. Вернувшись в гостиную, он огляделся и обратил внимание на просачивающийся из-под двери спальни тусклый свет, явно отбрасываемый лампой на прикроватной тумбочке. Бесшумно нажав на ручку, Флёре заглянул внутрь, и в нос ему ударил опьяняюще знакомый аромат корицы, свежей травы и хвои. Эта комната, в отличие от остальных, оказалась более уютной, но при всём при этом создавалось ощущение, будто хозяин нечасто проводит время наедине с самим собой. Или с кем-то. Равус шумно выдохнул, обнаружив где-то в глубине своего разума зачатки ревности. Нечто внутри желало проверить чужой телефон, одежду в шкафу, но мысль эта быстро отправилась в список вынужденных табу. Поиграть в собственника Флёре ещё успеет. Пройдя вглубь спальни и свернув в проём, ведущий в кабинет, он наконец нашёл то, что искал. Точнее — кого. Королевский советник мирно спал, положив голову на сложенные на столе руки. В окружении отчётов, папок и прочих бумаг, он, казалось, совершенно ничего не слышал. Ни скрипа пола, ни хлопка двери, ни щелчка выключателя. Равус укоризненно покачал головой и вздохнул, оглядывая открывшуюся ему картину. Он молча упрекал Игниса не за то, что тот его не встретил. А за то, что забывал про себя, вновь отдавая время и ресурсы другим. Как и сам Равус, впрочем. В этом они были похожи. Осторожно вытащив из-под рук советника стопку документов, Флёре отодвинул их в сторону и обошёл стол. Бросив любопытный взгляд на одиноко оставленную на подоконнике кулинарную книгу, он раскрыл её на загнутой странице и усмехнулся — наверняка это и был тот самый ужин, про который Игнис напрочь забыл. В королевских же делах Равус копаться не стал. Расчистив стол и убедившись в том, что подобные передвижения не разбудили смертельно уставшего советника, он осторожно набросил на его плечи свой френч, скользнул ладонью по расслабленному плечу и покинул комнату, по пути не забыв выключить свет. Попробуй он переместить крепко спящего Игниса на кровать, тот непременно бы проснулся, и тогда пришлось бы объясняться. В прошлые разы, когда принц Тенебры приезжал с официальным визитом к королю, он останавливался в гостинице или в Цитадели. Игнис приходил сам, они обменивались парой вежливых фраз, даже не называя друг друга по имени, а потом в руки Равусу непременно опускался герметичный контейнер с приготовленным чуть ранее горячим блюдом или десертом, в зависимости от времени суток. Иногда Флёре буднично предлагал поужинать где-нибудь вдали от дворцовой суеты, но Сиенция упрямо твердил, что уже не в том возрасте, чтобы ходить на свидания. То есть… Он даже не отрицал того, что это свидание, а не дипломатическая беседа в непринуждённой обстановке. Первое время Равуса обижало такое поведение советника, но как только они вместе стали работать над восстановлением железнодорожного и воздушного сообщений между Тенеброй и Люцисом, он стал замечать некоторые перемены. Игнис всё чаще улыбался и шутил. А сам Флёре запинался, когда произносил фамилию советника. Всё это закончилось тем, что он наткнулся в вещах на конверт с ключ-картой внутри. Возможно, они и правда не в том возрасте и положении, чтобы ходить на свидания и держаться за руки после всего, что пережили в те долгие десять лет. На самом деле, глядя на Игниса сейчас, Флёре даже задумался о том, что по-настоящему Ночь для них так и не закончилась. Открыв холодильник, Равус скользнул взглядом по стройным рядам контейнеров. В одном нашлись овощи, в другом лежала готовая лапша с морепродуктами, а третьем покоилось свежее мясо в вакуумной упаковке с логотипом мясной лавки Лесталлума. Сорвав памятку про ужин с дверцы, Флёре посмотрел на неё, смял в кулаке и выбросил в мусорное ведро. Свою роль она уже сыграла. Когда он в последний раз кому-то готовил? Вечность назад. Может, даже две. Один раз помогал сестре, дважды — матери, когда той удавалось выделить время для детей и их забот. Обычно Равус не находил в готовке какого-то успокоения, скорее машинально следовал инструкциям, чётко по пунктам и согласовывая действия с личным уставом и распорядком дня. Но не в этот раз. Игнис, судя по книге в кабинете, хотел приготовить жаркое, идти в комнату за рецептом казалось проигрышной затеей, поэтому Равус воспользовался своими воспоминаниями. Он почему-то был уверен, что советнику короля понравятся тенебрийские традиционные сочетания вкусов, знакомые ему по кухне в их дворце, и импровизировал, добавляя специи по наитию. Впервые в жизни. Закончив с ужином и оставив кухню в том первозданном виде, в котором её обнаружил, Флёре критично осмотрел упакованную в полиэтилен мебель и, подцепив края плёнки, снял её, решив, что так гостиная будет смотреться чуть уютнее. И вправду — стоило включить свет и убрать мусор, как квартира Сиенции преобразилась. Исчезло ощущение только что выкупленного жилья, по коридору перестали бегать зловещие тени, отбрасываемые тяжёлыми шторами. Всё было настолько идеально, что Равус поймал себя на мысли… А нужен ли он здесь? Быть может, оставить Игнису ужин на столе и уйти? Чего он пытался добиться этой навязчивой заботой? Люцисский советник не из тех, кто поощряет помощь в свою сторону. Тем более от него. Допивая остывший кофе, Равус задумчиво глядел на погрузившуюся во мрак Инсомнию за панорамным окном и то и дело оборачивался на дверь спальни. На что он надеялся, когда садился на паром до причала Галдина? Что этот широкий жест развеет его одиночество? По холодным коридорам тенебрийского дворца бродили только призраки прошлого, не дающие наследнику Оракула спать. А здесь был шанс почувствовать себя живым… Верно? «Лорд Флёре прибывает с неофициальным визитом в столицу. Инкогнито». Эта фраза болтливого водителя действительно хорошо бы смотрелась на передовице. С припиской о том, что Равус Нокс Флёре зачастил в Инсомнию, потому что тоска по леди Лунафрейе сводит его с ума вместе с гнетущим чувством вины. Да. Он ненавидел журналистов. Выйдя в прихожую, Равус открыл сумку, достал из неё небольшой свёрток и решительно вернулся на кухню. Это ведь так просто — сгинуть в ночи, купив билет обратно в Тенебру, общаться лишь официальными письмами и по телефону, если сеть позволит. Но едва он повернулся спиной к двери и выключил духовку, как услышал спокойный и такой очевидный в данной ситуации вопрос: — Что ты тут делаешь? И все сомнения, все страхи, что терзали душу наследника Оракула, сами растворились в надвигающемся рассвете. Потому как время на часах уже давно перевалило за полночь, и бежать было некуда. Он сам отрезал пути к отступлению, когда переступил порог этой квартиры. Равус медленно повернулся к стоящему в дверях Игнису. Тот наблюдал за ним цепким, немигающим взглядом, обычно скрытым за стёклами очков, и победоносно улыбался, наверняка делая какие-то выводы. Он словно мысленно заполнял блокнот, в котором каждый пункт — попытка достучаться до имперского предателя. В ответ на это Равус выпрямился. И кивнул на дверцу холодильника. — Я приготовил ужин. Про который ты забыл. Ни один мускул на лице Игниса не дрогнул. В уголках глаз появились озорные морщинки, когда он наигранно удивился и следом сощурился. — Ах, вот оно что. Аккуратно расправив френч, Сиенция подошёл ближе и повесил его на спинку стула. Сложив руки на груди, он поднял на Равуса насмешливый взгляд, переступил с ноги на ногу и с шутливой претензией в голосе произнёс: — Ты мог мне позвонить. — А ещё мог отправить официальное письмо с печатью. С дипломатическим предложением обсудить дальнейшую судьбу наших отношений. Только вряд ли ты успел бы прочитать его до февраля, — парировал укоризненный выпад Флёре. — Оно бы затерялось в прочих прошениях. Сиенция сдержанно хохотнул, обошёл незваного гостя и сделал вид, что его очень заинтересовало то, что находится в духовке. Не сбавляя напора, он протянул: — Ты мог меня разбудить. — И тогда не успел бы приготовить ужин. Равус знал, чем крыть карты Игниса. Продолжать эту игру можно было до бесконечности. Потому что ни тот ни другой не желали и не умели уступать, говори они хоть о политических перспективах, хоть о выборе специй для жаркого. Утопив вздох в горьком глотке кофе, Флёре снова глянул на дверь, раз за разом проигрывая в голове сценарий, где он уходит, не дождавшись пробуждения советника, и пришёл к выводу, что просто не сумел бы повторить его в реальности. — И всё равно ты мог мне позвонить, — услышал он за своей спиной. — Какой в этом смысл, если ты сам выдал мне ключ от своей квартиры. «И от своей жизни». Игнис немного помолчал, замерев у раковины со стаканом воды в руке. Затем лихо отпил из него, словно это была и не вода вовсе, и снова появился в поле зрения, выискивая на лице Равуса ответы на свои многочисленные вопросы. — Когда ты приехал? — спросил он. — Пару дней назад, — соврал Флёре, замирая и всматриваясь в едва заметные следы от порезов на скуле, в лучики морщинок в уголках глаз. В старые узоры ожогов и шрамов от демонических когтей на открытой шее. Он часто выпадал из разговора, когда изучал Игниса взглядом на встрече с королём. Запоминал. Мысленно прикасался к нему, представляя на вечно серьёзном лице улыбку… или даже слыша его смех. — Сколько бы лет ни прошло, а вы всё так же не умеете врать… — покачал головой Игнис. — Лорд Флёре. Стоически выдержав переход в дипломатию, Равус хмыкнул, блуждая глазами по комнате, и наконец сумел избавиться от кома в горле. На смену влюблённому идиоту пришёл жёсткий собственник, преодолевший огромное расстояние, чтобы наконец воспользоваться доверенным ключом и забраться в жизнь советника так глубоко, как никто до него не забирался. И речь шла о делах духовных, не постельных, о последнем Флёре даже не думал. Игнисом хотелось обладать на уровне чувств, эмоций и ощущений. Это казалось привлекательнее и сложнее, чем просто выместить на его теле всю свою животную похоть, едва сдерживаемую силой воли и безупречным воспитанием. — Никто не знает, что я в городе. Я приехал инкогнито. По особому поводу. Позабыв про мирно спящую за окнами Инсомнию, Равус непринуждённо допил свой кофе и встретил пытливый взгляд королевского советника. Тот, казалось, даже растерялся, однако отметил, что Флёре задержал дыхание, будто находясь под воздействием гипноза. — И что за повод? Дипломатический визит или…? — Или, — жёстко отрезал Равус. — Тебе подсказать или сам догадаешься? Сиенция опешил. Обескураженный взгляд забегал по до тошноты аскетичной кухне, остановился на сложенном в углу полиэтилене, вновь метнулся к собеседнику — приглядевшись, Равус только сейчас заметил седину на его висках и залёгшие под глазами тени. Бессонница. Знакомо. Пресекая это хаотичное движение мыслей одним лишь прикосновением тёплой ладони к щеке, Флёре сжал губы, подавил желание процедить сквозь крепко стиснутые зубы особо хлёсткое ругательство и сунул в руки Игниса свёрток. Осознание того, что происходит, поздно дошло до сонного сознания Сиенции, когда он аккуратно развернул жёсткую почтовую бумагу и достал из неё тяжёлый футляр. Внутри в окружении фиолетового бархата оказались очки в тонкой серебряной оправе. Такие сгинули в развалинах Альтиссии в день, когда Левиафан устроила разрушительный потоп и даровала королю своё благословение. Советник издал изумлённый вдох и на мгновение испугался, словно к нему вернулся призрак прошлого, но затем тепло и благодарно улыбнулся. Он смотрел на Флёре странным, нечитаемым взглядом, в котором смешалось слишком много эмоций и желаний, скрываемых ранее за напускным безразличием. Чтобы окончательно поставить точку в вопросе, кто же из них двоих идиот, Равус прижался губами к скуле Игниса и с удовольствием вдохнул аромат хвои и зелени, исходящий от его кожи. Немного постоял совершенно недвижимый. Улыбнулся, опуская ладонь на доверчиво открытую шею. Оставил на щеке короткий целомудренный поцелуй. И прошептал, вкладывая в слова всю любовь, на которую был способен: — С днём рождения, Игги. В этом была истинная цель. Он приехал, чтобы наконец назвать его по имени.