Прости

      Шаги даются необычно легко. Словно он соткан из песочной шали. Раз. Два. Три.       Тело не его — кого-нибудь, но не его. Ведь сколько он себя помнил, ему не дышалось столь же свободно, как сейчас. Вдох-выдох. Вдох-выдох.       А вдали виден тот, ради которого хотелось дышать, ломая рёбра, и ходить, не замечая стекла в сандалиях.       — Син… — тихо, легко и обычно.       Его образ до ужаса привычен. Длинные волосы, завязанные в неаккуратный хвост, сильные руки, сжимающие до хруста в костях — всё в нём такое знакомое, даже родное. Настолько, что в груди загораются тысячи светящихся фонариков, парящих над бесконечным океаном души. Взмах. Другой. Третий.       — Я должен… — нет. На самом деле хочется сказать совершенно иное. Но от судьбы не уйти. — Должен…       Синдбад не оборачивается. Он стоит всё так же прямо. Правильно. Именно за таким Сином он когда-то пошёл.       — Я должен уйти. — твёрдо и безнадёжно. Идеально.       Он знает, что Синдбаду наплевать. Мечты подобных людей не предполагают обузы. Даже если эта обуза — первый носитель сосуда. Факт того, что он мешает, никто не в силах отменить.       — Всё, что мог, я сделал.       За годы, проведённые рядом, он выучил о Синдбаде всё, что только мог. Начиная от повседневных вещей и заканчивая количеством складок на одежде. Две. Двенадцать. Двадцать.       — А остальное…       Так странно думать, что те семнадцать лет, которые они провели бок о бок, для Синдбада ничего не значат. Двоякое ощущение: вроде он понимает, что для Сина страна на первом месте, но всё равно кажется, будто кто-то в душу плюнул.       — Упс… — почти естественно. — Прости, Син.       Он смеётся. Ведь в груди так легко! Он почти свободен! И с души словно стянули тысячи камней — видимо, она предвкушает своё возвращение в Великий поток Рух. Ха. Ха. Ха.       — То есть, Ваше Величество, простите мою задержку здесь. В этой жизни.       Теперь он понял! Он всё понял! Он почти сломался.       — Мне пора.       Безумие. Блики, пятна, боль. Всё сливается в одну сплошную вспышку. Сквозь слёзы — откуда они? — и кружащиеся образы он видит Синдбада. Это… Син не может идти назад, идти к нему.       — Стой! — зачем он кричит? Он распугает эти тысячи бабочек, что золотом указывают, куда идти… — Джафар!       Нет, Син, судьба — это не то, что можно изменить. Не в этом случае.       — Джафар!       Он столько не успел сказать. Наверное, это и не важно. Теперь точно не важно.       — Прости… И… Прощай…