никакого собственничества.

      Уроки всегда казались Дазаю невероятно скучными. Долго писать что-то он не любил, а выполнять какие-то там упражнения было максимально лень. Он и без глупых повторений все понял, без закрепления материала может рассказать формулу, а эти чертовы правила уже снятся ему в страшных снах. Осаму всегда был уверен в своих знаниях настолько, что забивать болт на учебу по причине "все и так знаю" становилось делом святым. Даже когда все выходило из под контроля, а плохие отметки в самом прямом смысле заполняли его школьную жизнь, парень отмахивался, ведь он все исправит, все решит, да и вообще, что париться без повода, в самом-то деле.       Самым скучным всегда был урок математики, потому что к доске его вызывали немного реже, чем никогда, а решать что-то на месте смысла Дазай не видел. Да и видел ли он смысл хоть в чем-то сказать никто не мог, даже школьный психолог, Коё-сан, к которой тот бежал сломя голову после каждого урока, ведь чай у нее чертовски вкусный, а печенье всегда такое свежее, да и сама она женщина достаточно приветливая.       Урок математики всегда был самым скучным, поэтому Осаму на нем чаще всего рисовал. От этого занятия его было оторвать достаточно трудно обычно, и даже затихшие одноклассники, как-то подозрительно резко и почти синхронно повернувшиеся к двери, — такое обычно бывало, когда заходил директор и говорил что-то несомненно важное, что-то, что Дазай все равно пропустит мимо ушей, — не сильно его отвлекли. И он вновь все прослушал, вернувшись к рисованию, как только увидел мужчину в строгом костюме.       Он не замечал ничего странного или нового, пока не прозвенел звонок, а толпы одноклассников не умчались куда-то. Пока в кабинете не остался лишь один совсем незнакомый парень. Шатену потребовалось несколько минут, чтобы понять, что это действительно парень, на самом деле, но это было не тем, на чем он хотел бы заострить внимание прямо сейчас. — Эй, коротышка, у младших классов в другом кабинете занятия, — устало, но весело произнес Осаму, прикидывая в голове, что это, должно быть, тот новенький, про которого недавно говорила Коё-сан, Накахара Чуя. Только больно он мелковат, женственен, да и вид у него какой-то дурацкий. А теперь еще и взгляд злобный, страх божий просто. И почему-то хочется поверить в любовь с первого взгляда. Голубоглазый тогда сломал карандаш в руках, а на следующий день без зазрения совести уселся на место шатена с заявлением, что тут куда удобнее, сложив ноги на парту, руки за голову и надвинув шляпу на глаза. И выбрал ведь урок, что ведет директор, который споры ненавидит, и выяснять, кто из них прав, не станет.       Осаму собственником никогда не был. Ровно до тех пор, пока не увидел наглого рыжика, от одного взгляда на которого в мозг въелась одна единственная фраза: "Простите, блять, это мое". А Чуя так и не понимал, куда девались все эти любезные люди, что предлагали помощь с адаптацией в новой школе, и почему они вдруг начали шугаться его и прятаться от него по углам.       Осаму собственником никогда не был, да и не должен был стать — Накахара его собственностью не являлся. Только эта мысль посещала его лишь тогда, когда новенького не было в поле его видимости. В остальных же случаях она куда-то ныкалась, и Дазай готов был чуть не подписать парня перманентным маркером и на самом лбу, чтобы каждая собака в их классе, школе, городе, видела — его, Дазая, только его и ничей больше. Шатен понимал, что мысли эти крайне нездоровые. Да и взаимоотношения у них строились на попытках шатена заставить Чую взбеситься.       Накахара, что перевелся к ним в средней школе, никогда особо на фразы Осаму не отвечал, лишь скалился и уходил куда подальше, распихивая по сторонам стулья и одноклассников. Хотя, чем дольше это все продолжалось, тем лучше он понимал, что непременно ответил бы, еще и врезал для лучшего эффекта. Нет, Чуя никогда не был особо агрессивным к сверстникам. Только если иногда, и то если знатно выбесить, что удавалось не всем. В основном, только одному вечно бинтованному, что одним своим присутствием уже слегка раздражал.       Чуя никогда не был особо агрессивным к сверстникам, но как же ему хотелось собственноручно сломать Осаму нос, челюсть, пару ребер и, возможно, отбить к чертям все органы. Коё-сан, к которой и рыжий тоже зачастил в последнее время, лишь улыбалась, протягивая парню кружку свежезаваренного зеленого чая.       "Может он влюбился, раз не может оставить тебя в покое?"        Накахара нервно посмеивался и отворачивался в сторону, очень быстро выпивал чай и спешил уйти после этой фразы. Осаму влюбился? В парня? В Чую? Да как же, любовь, она ведь не так появляется, тут ведь нужно узнавать друг друга, общаться. Нельзя же понять человека, не общаясь с ним, а влюбиться в того, кого не понимаешь... Бред, да и только! Да и проявляют влюбленность взрослые люди не так. Наверное.