«Меня всегда удивляло, как неожиданное стечение обстоятельств порой в корне меняет нашу жизнь». © Марк Леви.
Что же такое начало учебного года в Японии? Приходящееся на апрель, в период цветения сакуры, оно отождествляется с толпами радостных детей и подростков в школьной форме, группками или поодиночке спешащим к своим учебным учреждениям. Лепестки вишни устилали им дорогу, ласковый ветер по-матерински заботливо трепал волосы и одежду, а тёплая и ясная погода, будто бы тоже радуясь вместе с ребятами, нагревала серый асфальт и стены маленьких домов, задорными бликами танцуя на стёклах редких проезжающих мимо автомобилей. Красиво. Действительно красиво. По меркам Японии. Она бы оценила, но, как ей кажется, Сибирь красивее. Неспешно бредя рядом с (в кои-то веки!) не опаздывающим Тсунаёши, который трещал о средней Намимори без умолку, Лекса безразличным взглядом провожала падающие и кружащиеся в воздухе нежно-розовые лепестки. Уже безвозвратно утекло то время, когда она восхищалась подобным им мимолётностям… «Безвозвратно», да? Девочка хмыкнула на свои же собственные мысли, со скептическим интересом рассматривая показавшееся невдалеке здание её новой школы. Абсурдно было полагать, что эта Намимори сильно отличалась от русских школ. В каких-то мелочах, возможно, да, но в целом… Подростки — везде подростки. Люди — везде люди. Уж об этом-то она может смело утверждать… А вот и первый пунктик несовпадения. На входе свирепыми статуями замерли два высоких молодых человека бандитской намордности, однако в школьной форме да ещё и косящих под Элвиса Пресли. Один из них держал во рту травинку на манер сигареты. Вот так охрана… — Это парни из Дисциплинарного Комитета, сокращённо: ДК, — шепнул Александре на ухо Тсуна, заметив, куда устремлён взгляд его сестры. — Держись от них подальше. Не привлекай внимание, ходи в школьной форме и вовремя, — останешься в живых. В безразличном взгляде промелькнула искра столь редкого интереса, что Савада просто не мог не пояснить: — Отмутузят до полусмерти. А если выловит ГДК… Тот изобьёт так, что точно отлежишь в больнице с переломами. — И администрация это терпит? — с нескрываемым скепсисом поинтересовалась девочка, вновь устремляя взор на двоих молодцев. Тсуна пожал плечами: — ГДК и их запугал… а вот, кстати, и он сам. Пересвет сузила глаза, изучая фигуру подошедшего к двоим амбалам парня. Ничего, в принципе, иррационального: довольно высокий, крепко сложен, в своё свободное время явно не на диване лежать любит… ибо, судя по цепкому взгляду серых глаз, лежать он любит исключительно на костях своих врагов. Причём им лично и убиенных. Под накинутым на плечи чёрным гокураном видно, что что-то припрятано от любопытных глаз незнающих, и, наоборот, — открыто демонстрируется всем понимающим. Оружие, но какое?.. — Интересно, — неожиданно для Тсунаёши сказала Лекса, по губам которой скользнула предвкушающая усмешка. А зная его сестру… пусть и всего два дня… Кажется, Тсуна впервые искренне испугался за ГДК. И, кажется, впервые в своей короткой жизни искренне ему посочувствовал. Шатен прямо сейчас был готов пулей нестись в ближайший храм и начинать усиленно молиться, но понёсся он за уже почти подошедшей к школьным воротам Александрой, надеясь хоть таким образом ненадолго отвести беду. Если эти двое встретятся… а уж если они споются… — Хибари-сан! — заорал он, обгоняя Лексу и останавливаясь прямо перед Главой Дисциплинарного Комитета, на что тот удивлённо моргнул, поражаясь степени мазохизма этого травоядного. Кажется, брюнет ещё не разу не забивал его до смерти? Что ж, надо исправить это досадное упущение. — Травоядное, по школьной и пришкольной территории нельзя бегать, — усмехнулся парень, доставая тонфа, спрятанные на спине под гокураном. — Камикарос. Савада задрожал, но с места не сдвинулся. Александра, наблюдая эту весьма занимательную картину, вздохнула, потерев переносицу. И после всего вот этого её двоюродный брат действительно считает себя трусом? До чего же низкая у него самооценка… Но ничего. Уж это-то она исправит. А пока надо вытаскивать трясущегося от ужаса камикадзе из лап грозного главы ДК. Ещё раз вздохнув, девочка сняла с плеча школьную сумку и повернулась к высокому загорелому брюнету, что стоял позади неё. — Эй, парень, можешь сумку подержать? Я быстро. — Э… Л-ладно, — запнувшись согласился тот, принимая вещь и вешая на своё плечо дополнительный груз. — Спасибо, я правда быстро, — пообещала Лекса, стартуя в сторону дрожавшего братца и ГДК, уже занёсшего тонфа для удара. Бегала Лекса быстро. ОЧЕНЬ быстро. Благо, практика в удирании с очередного места очередного преступления у неё была шикарной… Жить захочешь — и не так побежишь. А летать на «крыльях Свободы» от чьего-либо от души отвешенного пендаля не хотелось от слова совсем. Тем более, если этот «пендаль» отвешивал один капитан, у которого не только рука была тяжёлой, но и нога… Вот чёрт: опять в воспоминания уплыла… но успела, всё же, вовремя. Рыжей молнией метнувшись вперёд, она оттолкнула Тсуну с траектории удара, вскользь принимая выпад сероглазого на собственные ладони. Едва тонфа коснулась их, Лекса, шикнув от боли, дёрнула оружие на себя, повышая инерцию, а сама подпрыгнула, нанося уже собственный удар — с ноги, роскошным пинком отправляя противника отдохнуть на зелёный газон, усыпанный лепестками сакуры. Всё произошло настолько быстро, что никто нечего толком и не понял: ни элвисы, один из которых выронил изо рта травинку вследствии того, что неприлично тот разявил; ни зрители, что собрались посмотреть на сцену очередного избиения; ни Тсуна, с, пардон, охреневшим выражением лица переводивший взгляд с сестры на поверженный «ужас всея школы & Намимори в частности» и обратно; ни даже сам «ужас», не менее охреневшим взглядом смотревший в глаза, вернее, глаз дерзкой девчонки, которая, поиграв с ним в гляделки, констатировала: — Скучный. Потом, игнорируя ставшие абсолютно правильной европейской формы глаза Главы ДК, повернулась к брату. — Идём, братишка. Нам тут делать больше нечего, — Лекса протянула руку ошарашенному шатену, который, кивнув, тут же за неё ухватился, будто за спасательный круг. Поднимаясь на ноги, он с опаской косился на поверженного Хибари, уже стеревшего с лица удивление, заменив его на привычные всем хмурость и показной пофигизм. После того, как девочка забрала свою сумку у парня, терпеливо её дожидавшегося, брат с сестрой направились в здание школы. Больше никто интереса у Александры (слава богу!) не вызывал…***
— Эм, Лекса, — неуверенно подал голос Тсунаёши, глядя на ладони своей сестры. — Не страшно, — как всегда холодно и безэмоционально отозвалась она, продолжая смотреть в окно. Тсуна лишь покачал головой, вновь переводя отсутствующий взгляд на учителя, вещающего у доски какую-то математическую муть. Нет, серьёзно: содрать кожу на ладонях и сказать, что это — пустяк? Как похоже на эту Рыжую Бестию (подобным прозвищем уже окрестили девочку школьники), но так глупо… Ему очень хочется помочь Пересвет, ведь это из-за него она подставилась под удар, но помощь Лекса не примет. Ни от него, ни от кого бы то ни было. Слишком горда. Слишком недоверчива. Слишком самостоятельна… и до безумия одинока. Он же не слепой, видит. Видит, как пуст её взгляд. А это — прямое следствие ужасающей боли. И нет, он сейчас говорит не о боли телесной. Почему-то ему кажется, что сердце Александры сейчас похоже на состояние её ладоней: изодранное до крови, мучительно саднящее и ноющее, но упорно игнорируемое его хозяйкой. Лекса, что же тебе пришлось пережить?.. — Эм… Мне кажется, что… — начал было Тсуна, но Лекса его перебила: — Лишь фактор неожиданности. Мне повезло. Савада моргнул. Она что, его мысли прочла? — А… — Кто знает, — вновь перебила Александра, не отрывая взгляда от окна. — Ты… — Нет. Просто на твоём лице отражается весь мыслительный процесс. Тсунаёши замолчал, рассеянно окидывая взглядом откинувшуюся на спинку стула сестру. Не скрытый длинной чёлкой, угольного цвета глаз внимательно изучал что-то в школьном дворе, и Тсуна предпочёл мудро заткнуться, оставляя девочку один-на-один с её мыслями.***
Звонок с урока для неё был как благодать божья, позволяющая заткнуть этого нудного учителя, от речей которого уже в ушах звенело. Лекса прикрыла глаза, позволяя себе немного отдохнуть. Секунда — и в голове затрезвонила интуиция, намекая, что скоро подойдут очередные неприятности. С тихим вздохом пришлось открыть глаза, недовольно сложив руки на груди, едва сдержав шипение: чуть поджившие было ладони отозвались ноющей болью. Девочка перевела на них взгляд. Могло быть и хуже… Интуиция вновь встала на дыбы, требуя обратить взор в сторону двери в класс. Последовав совету собственного подсознания, она повернула голову и, когда дверь через миг отворилась, в шумном до этого помещении образовалась идеальная тишина. Что ж, это было ожидаемо. Памятный брюнет застыл в проходе, обводя хмурым взглядом застывших в испуге подростков. Когда серые глаза наткнулись на Лексу, парень жутковато улыбнулся. Все в классе, за исключением так и оставшейся с покерфейсом Александры, судорожно сглотнули, ожидая как минимум апокалипсиса вселенского масштаба. Но апокалипсиса не случилось. Пересвет, решив вновь поиграть в героя, встала со стула и неспешно двинулась к ГДК. Подойдя к парню, она поинтересовалась: — Жаждешь реванша? По сверкнувшим азартом глазам Лекса определила, что попала в точку. — Тогда идём, — сказала она, оттесняя парня в сторону и выходя из класса. Когда глава ДК ушёл вместе со златоволосой, школьники дружно возвели Александру в ранг национального героя, а Тсуна не находил себе места. У Лексы содраны ладони лишь от небольшой стычки с Хибари, что же будет, если начнётся настоящая схватка?..***
По крыше школы гулял ласковый ветер, даже сюда умудряясь закинуть немного нежно-розовых лепестков сакуры. Солнце согревало бетон, а лёгкий шелест листвы и трав, пополам с тихим гомоном обыкновенного провинциального города, успокаивал, даря возможность освобождённо вздохнуть, скинув с плеч все тяготы и заботы. Лекса с едва заметным сожалением заметила, что, возможно, если бы не повод, то это место точно полюбилось бы ей. Но на меланхолию не было времени: стоило лишь девочке с секунду постоять на крыше, как парень атаковал, с поистине чудовищной силой и скоростью взмахнув тонфа. Александре ничего не оставалось, кроме как увернуться, пропуская выпад. А что делать? Было бы её оружие с собой — исход битвы был бы предельно ясен, но сейчас в её распоряжении только два военных ножа, спрятанных в голенищах сапог. Что ж… Не смертельно — выкрутимся. Пересвет пропустила ещё где-то пять выпадов, изучая противника и приходя к немного разочаровывающему выводу: упор на грубую силу, даже скучно слегка. Но выбирать не приходится. Пропустив мимо очередную атаку, девочка одним быстрым движением выхватила ножи, тут же метнув один из них в противника. Юноше пришлось на миг отвлечься, чтобы защититься от явно смертельного удара (Лекса гуманисткой не была и целилась прямо в сердце), принимая его на скрещённые тонфа. Александре большего и не требовалось. Быстро метнуться вперёд, прокручивая связку из смеси акробатики и брейк-данса пробить блок из тонф, ударив тяжёлым сапогом в колено; просто дико извернуться и бросить оставшийся нож в то место, где секунду назад было лицо ГДК; принять удар одной из тонфа (что противник, падая, успел-таки метнуть) на уже ранее пострадавшие ладони, что сейчас и вовсе отдались мучительной болью (как ещё кисти не сломались к чертям?). Пнуть и так потерявшего равновесие парня ногой в солнечное сплетение, буквально впечатывая в бетонный пол крыши. Потом — вновь метнуться вперёд, нанося контрольный удар ребром ладони по шее, после которого юноша потерял сознание. Всё. Победа. Златоволосая фыркнула, откинув прочь пойманную тонфа, слегка поморщившись от саднящих ранок на ладонях. Затем взглянула на парня, просто волшебным образом (Фортуна наконец соизволила повернуться к ней не жопой?) поверженного ею второй раз за сегодня. Матюгнутлась, припомнив до седьмого колена всю его родню, и пошла подбирать свои ножи. Ну и денёк сегодня выдался…